Нейтан хохочет и заявляет:
— Ладно, ты своего добилась. Считай, что наши отношения снова в силе. Итак, когда ты собираешься в Австралию меня навестить?
— Не знаю. — Я улыбаюсь и шлепаюсь на постель. Мне приятно, что он говорит «меня», а не «нас».
— Поскольку я однозначно не любитель отношений на расстоянии, — продолжает Нейтан.
Он определенно флиртует.
— Ну, ты и сам мог бы приехать и увидеться со мной…
— Что ж, ладно.
— Когда? — ухмыляюсь я. Да ну!
— Конец сентября тебя устроит?
Я резко сажусь на кровати.
— Шутишь?
— Нет, — отвечает он.
— Ты серьезно? — Я не верю своим ушам.
— Ага.
— Правда?
— Спросишь еще раз, и я прибью твой долбаный клюв к долбаной стойке!
Оказывается, один из ребят, с которыми работает Нейтан, только что вернулся из Лондона, где помогал на стройке нового стадиона Уэмбли. Компания-застройщик австралийская, и они ищут еще мастеров среди земляков. Вот так все просто.
— И надолго вы приедете? — Я с трудом подбираю слова.
— Если все пойдет по плану, а все может еще и не сложится, посмотрим, но если все получится, нам сделают трехмесячные рабочие визы. Так что мы пробудем там до начала января.
Под «мы» он подразумевает себя и Ричарда, своего друга с работы, который тоже хочет приехать в Англию.
— Где вы будете жить? — Хотелось бы мне предложить остановиться у нас, но, конечно же, это нелепо. Даже имей мы свободную комнату, Джеймс никогда на такое не пойдет. И в любом случае звать Нейтана к себе значит нарываться на неприятности. И так было довольно тяжело спать в доме Сэма и Молли, зная, что Уилсон-младший спит за стенкой.
— Это я еще не выяснил. Где-то в северном Лондоне, полагаю, если судить по рассказам парня с работы.
Повесив трубку, какое-то время растерянно сижу на кровати. Потом иду в гостиную.
— Джеймс?
— Да?
— Помнишь Нейтана, младшего брата Сэма?
— Ага… — откликается он, по-прежнему не отрывая глаз от экрана телевизора, и вдруг орет: — Никакого аута не было, болван!
Меня это не останавливает.
— Слушай, он, может быть, приедет сюда месяца через три. — Это привлекает внимание Джеймса. — И ты сможешь с ним познакомиться! — жизнерадостно добавляю я.
— Великолепно! — О, какой сарказм.
— Джеймс, не будь букой, — игривым тоном продолжаю я. — Он хороший парень, вы поладите. — Джеймс пристально смотрит на меня, и я обращаю внимание на телевизор: — Кто выигрывает?
— Люси, иди ко мне, — зовет мой парень и тянет меня за руку.
— Джеймс, осторожно! — вскрикиваю я и начинаю терять равновесие. Он не отпускает, продолжая настойчиво притягивать меня к себе на колени, так что в конце концов я падаю.
— Он тебе нравится? — спрашивает Джеймс, пытливо заглядывая мне в глаза.
— Нет! — смеюсь я.
— Правда?
— Джеймс, не глупи.
Он протягивает руку и большим пальцем потирает мой сосок через футболку. Затем обхватывает ладонями мое лицо и начинает целовать меня, сначала медленно, потом сильнее, задействуя все свое мастерство. Я все более страстно отвечаю, а Джеймс между тем расстегивает ремень на брюках.
Но после того как мы заканчиваем, я чувствую себя грязной.
Глава 18
— Ты серьезно? — визжит Хлоя в понедельник на работе.
— Ш-ш-ш! Может, еще ничего и не выйдет. Он пока наводит справки.
— Люси, во сколько ты собираешься встречать клиентов? — со своего рабочего места взывает Мэнди, прерывая наши сплетни.
— Машина будет через двадцать минут, — кричу в ответ.
«Титёшки» прилетают из Португалии, где проводили промо-тур по барам и ночным клубам провинции Алгарви. Хлоя едет со мной забрать их из аэропорта, потому что с места в карьер мы начинаем «операцию». У нас совсем немного времени, поскольку видео в Интернет надо бы запустить уже завтра.
Два часа спустя мы стоим на южном берегу Темзы у знаменитого лондонского колеса обозрения, известного как Лондонский Глаз, и Хлоя изо всех сил пытается удержать камеру неподвижно, стараясь не рассмеяться над тем, как перед объективом крутятся и вертятся трое участников «Титёшек». Я запускаю их песню на портативном магнитофоне и все сильнее мечтаю провалиться сквозь землю по мере того, как вокруг нас растет толпа народа. Вдруг две девчушки лет девяти-десяти присоединяются к танцу. Алексей, парнишка из группы, изображает невероятный восторг и зовет их в мельтешащий хоровод.
Мока-Чока хороша! Мока-Чока не спеша! Мока-Чока вот прям ща! Давай! Давай! Давай!
Песня продолжается, и в компанию добавляется все больше ребятишек. Следом подключаются несколько хохочущих студентов. Девушки из группы, Регина и Варвара, присоединяются к Алексею, вдохновенно приглашая каждого вновь подошедшего в танец. Регина, блондиночка, тянет и меня. Состроив храбрую мину, сливаюсь с общим безумием, а людей вокруг становится все больше и больше.
То же самое повторяется у Букингемского дворца, только в этот раз все получается еще забавнее из-за стражников, изо всех сил старающихся на нас не смотреть.
К концу дня мы с Хлоей не можем выкинуть проклятую песенку из головы. Я продолжаю ее мурлыкать, пытаясь заснуть, и утром, когда просыпаюсь. В душе я пою ее вслух.
— Люси, ЗАТКНИСЬ! — вопит из спальни Джеймс.
— Мы любим Мока-Чока,
Вы двигаетесь круто…
— Я не шучу, — кричит он.
Но я не в силах остановиться. Не могу не отдать группе должное: их песенка — весьма прилипчивая гадость.
***
— Ты в «Кью» звонила? — Во вторник утром я в ужасе задерживаю дыхание, глядя, как Джемма кладет трубку. Как тревожно. — Что они сказали?
— «Нет, спасибо».
— Ничего удивительного.
Это, пожалуй, самая сюрреалистичная неделя в моей жизни. Экскортируя самую дурацкую, самую ужасную группу на свете в редакцию всех журналов и газет, разрешивших нам приехать, я продолжаю помнить о том, что Нейтан собирается в Англию. Я дрожу от волнения всякий раз, когда думаю о нем, но пытаюсь не уделять этим мыслям много времени. Может быть, у него еще ничего и не получится.
В четверг мы с Хлоей сопровождаем Алексея, Варвару и Регину, которые начинают четырехдневный тур по клубам Манчестера, Бирмингема, Глазго и Кардиффа, и с изумлением наблюдаем за тем, как группе удается вовлечь в безумную пляску целые танцполы.
Вконец выдохшиеся, в воскресенье ночью возвращаемся в Лондон, а ведь раскрутка по радио и телевидению еще не началась. Сингл выходит утром в понедельник.