Мое внимание обратилось к кухонному столу, где на стуле висели плащ и жилет Пирса — а его самого не было.
Инстинкт заставил меня обернуться к нему — он стоял у книжных полок, выхваченных из полумрака комнаты такой же лампой. Далекий ритмический стук дал мне понять, что в стрип-клубе кипит жизнь, но стук этот был приятен, вроде сердцебиения гиганта. Кинжал, который Ник положил на верхнюю полку, лежал у Пирса поперек ладоней, и покрывающая клинок зеленовато-черная дымка доходила ему почти до локтей. Это была аура Пирса — он, очевидно, делал что-то очень мощное, раз она стала так видна. Но сам он ее вряд ли видел. Таково свойство аур вообще. Я своей тоже не вижу, кроме как ее отражения, когда я ставлю круг или швыряю в кого-нибудь заряд лей-линейной энергии. Не знаю, что делал Пирс, но похоже, использовал какую-то лей-линию.
— Я слушал, как ты просыпаешься, — сказал он книжным полкам, не оборачиваясь. — Слышать есть поистине великое удовольствие. Я хочу сказать… слышать — приятно, да?
Свечение вокруг рук у него моргнуло и обновилось. Я с улыбкой спустила ноги в носках на пол и потянулась, потом снова надела сапоги. Пришла мысль позвонить Айви и Дженксу — и ушла тут же. Если бы что-то переменилось, они бы позвонили сами.
— Хорошо, — подтвердила я, зевая.
Странно, что именно здесь, у Ника, я смогла найти отдых, связанный лишь с ощущением безопасности, но так вышло. У этого вора жилище защищено сильнее, чем у параноика с манией величия. Не могла не поинтересоваться молча, что подумал обо мне Пирс, повидав моего бывшего. Не то чтобы это было мне небезразлично, но Ник — мерзость. И я в некотором замешательстве смотрела, не появились ли в Пирсе признаки отстранения.
Но он был поглощен своим занятием, стоя перед книжными полками с ножом на ладонях, на краю подсвеченного лампой пятна. Рубашку он вытащил из штанов, на лице показалась щетина. Впервые я видела его растрепанным.
— У тебя уютный вид, — сказала я, вздохнув.
— Сейчас никто уже не прилизывается, — ответил он. — Чего же мне стараться?
Это было на него не похоже, и я встала, подошла к окну, подняла шторы — у некоторых машин были включены фары.
— Трент за собой следит, — возразила я, опуская шторы и поворачиваясь. — Ты вообще не спал, что ли?
Все так же рассматривая книги, Пирс потер щетину на подбородке.
— Ты собираешься звонить Алу?
Я кивнула. До заката солнца в Сан-Франциско оставалось еще часа два. Достаточно времени позвонить Алу и попытаться его уговорить выполнить нашу сделку. Но больше всего на самом деле мне сейчас хотелось есть.
— А как у тебя получается такой отдохнувший вид? — спросила я, подходя ближе. Зеленое свечение вокруг его рук угасло. — Вряд ли ты много спал.
— Наверное, поскольку я столько лет пробыл мертвым, мне сна нужно немного.
Глядя на него, я осторожно вынула нож у него из рук. Потемневший металл был теплым, ощущался почти как замазка, но ощущение это быстро прошло, остался только холод серебра.
— Жутковато, — сказала я, пытаясь разобрать слова гравировки вокруг рукояти. — Что тут написано? — Пирс замялся, и я прищурилась: — Только не говори, что не можешь прочесть. Не поверю.
Он неловко замялся — я поймала его на мысли мне соврать.
— Это деликатный вопрос, — сказал он наконец, и я подбоченилась одной рукой, другой небрежно держа нож наискось. — Слов я произносить вслух не буду, — сказал он, следя за ножом, которым я поводила в воздухе. — Я не склонен к излишней осторожности, но это арканы, черная магия. И я не могу сказать с уверенностью… что именно она делает. Чары очень долгое время назад истрачены.
Я прищурилась, сопоставляя его слова с языком его жестов. В смысле, он же знал, что я знаю о его отношениях с черной магией. Или он считал, что я этого не стерплю? Чем бы «это» ни было?
— А что ты тогда с этим делал, — спросила я, помахивая кинжалом, просто чтобы его позлить, — если чар не осталось?
Он нахмурился, осторожно взял меня за руку и вынул из нее нож.
— В лей-линейной магии, заключенной в хорошем серебре, остается шепот от ушедшего заклинания. — Он смотрел не на меня, а на кинжал. — И если у кого-нибудь хватит терпения и тонкости лишь чуть вдохнуть в чары энергию лей-линии, ему иногда удается снова заполнить каналы и вернуть заклинанию былую мощь. Слишком большая порция его разрушит, но если оно перед тем достаточно заполнится энергией, прекрасно может получиться. У меня достаточно тонкое прикосновение, но я не рвусь пробовать, чтобы не оставлять Нику столь мерзкую вещь.
Я с любопытством снова взяла нож, держа его с подобающим уважением.
— Ты просто направляешь туда капельку энергии? Тебе даже не надо знать, как творить исходные чары?
— В этом и весь смысл. — Пирс снова взял у меня нож и положил туда, где его оставил Ник — так, чтобы не слишком легко было достать. — Достаточно тревожит уже и то, что он находится в распоряжении Ника, всего лишь чернокнижника.
Я нахмурилась. Если я захочу посмотреть на этот нож, так я это сделаю.
— Ладно, что уж. У Ника много такого, чего ему бы иметь не положено. — Пирс посмотрел на разбитый сундук, и я сказала, чтобы его отвлечь: — Отец мне никогда такого не говорил. Об отпечатке, оставленном на предмете.
Пирс кивнул:
— Это известно не очень многим, а твой отец был человеком.
Я вскинулась, поскольку не говорила ему об этой драме моей жизни, но вспомнила, что он присутствовал в виде духа. Наверное, мало что происходило за последний год в церкви, чего он не знал бы. И все же… вот он стоит передо мной, рубашка распахнута на бледной груди, на лице щетина, волосы растрепаны и перепутаны.
Вот черт!
— Ты голодна? — спросил Пирс, и я повернулась к погруженной в полумрак кухне. — Ник не вернется до времени зажигания свечей.
Зажигания свечей. Я вспомнила, это означает сумерки.
— Как волк. — Я щелкнула выключателем света в кухне и поискала ванную. — Можешь об этом не думать?
Оставив Пирса гадать, что имелось в виду, я заперла дверь и, надеясь, что он не услышит, занялась делом. Вот чего я вообще волнуюсь, что он будет знать: да, я спустила воду в сортире? Но я тяжело оперлась на раковину, когда увидала себя в пятнистом от времени зеркале.
Круги под глазами, вид измотанный, несмотря на сон. Волосы — воронье гнездо, и попытка воспользоваться щеткой Ника только еще больше их перепутала. Я подумала было снять противоболевой амулет, но решила, что он может понадобиться, если меня вызовут и придется драться. Так что я оставила его под рубашкой. Черную блузку, свежую еще утром, и джинсы, быть может, удастся проносить еще день. Но в конце концов придется рискнуть и заехать домой за сменой одежды и за зубной щеткой, или же провести пару часов в магазинах.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});