— Не провоцируй его на такие мысли! — сказал Уэйн, — Мне только — только удалось отвадить его от разговоров на эту тему!
— Все в порядке, Уэйн, — тихо сказал Ваксиллиум, — Я дал обещание, сказав лорду Хармсу, что верну ему Стерис. И я сделаю это. Да будет так.
— Тогда я останусь и помогу вам. — сказала Мараси, — Да будет так.
— А я бы не отказался перекусить, — добавил Уэйн, — Жир есть жир.
— Уэйн… — протянул Ваксиллиум.
— Я серьезно, — ответил Уэйн, — Ведь после тех пончиков я вообще больше ничего не ел.
— Мы купим чего‑нибудь, когда доберемся до нашей остановки, — заверил его Ваксиллиум, — Но перво — наперво, я хотел бы кое — чем поинтересоваться у леди Мараси.
— Да?
— Ладно, учитывая то, что ты решила оставаться с нами и дальше, то я хотел бы узнать, каким именно алломантом ты являешься.
Уэйн подскочил с удивлением.
— Хм?
Мараси покраснела.
— Вы носите мешочек с металлической стружкой в сумочке, — сказал Ваксиллиум, — И всегда волнуетесь по поводу того, закрыта ли она. Ваши познания в ферухимии весьма скромны, но с другой стороны, вы неплохо разбираетесь в алломантии. Так, вы совершенно не удивились, когда Уэйн остановил время внутри пузыря, окружившего нас, и даже более того, отступили от его границы, словно это было для вас привычным делом. И наконец, вы принадлежите к той наследственной линии, за представителями которой ведется тщательная охота, ведь среди них попадается большое число алломантов.
— Я… — сказала она, — Ну, просто у меня не было подходящей возможности рассказать об этом, — она раскраснелась еще сильнее.
— Я удивлен, и слегка разочарован, — ответил Уэйн.
— Ну, — торопливо добавила она, — Я…
— О, не на тебя, — сказал Уэйн. — На Вакса. Я ожидал, что он додумается до этого на вашем первом свидании.
— Я медленно соображаю, возраст, — сухо произнес Ваксиллиум.
— На самом деле, моя сила не очень‑то и полезна, — сказала она, потупив взгляд, — Когда я увидела, как Уэйн использует свои способности Скользящего, то даже застеснялась ее. Видите ли, я Пульсар.
Как он и предполагал.
— Думаю, это может оказаться очень ценным.
— Не особенно, — ответила она, — Ускорять время… это поразительно. Но что можно сделать, умея замедлять его, причем только для себя самого? Это совершенно бесполезно в сражении. Все окружающие двигаются намного быстрее тебя. Мой отец был раздосадован моей силой. Он стыдился ее и велел помалкивать о ее наличии, точно также, как о моем происхождении.
— Я все больше убеждаюсь, что твой отец, — сказал Ваксиллиум, — человек недалекого ума. У тебя есть возможность использовать нечто полезное. Да, разумеется, не всегда и не везде твоя способность окажется к месту — но ведь ни один инструмент не является универсальным.
— Ну, если ты так считаешь, — сказала она.
Продавец крендельков появился в проходе, и Уэйн буквально выпрыгнул из кресла, чтобы купить один. Ваксиллиум откинулся в кресле, наблюдая за пейзажем за окном и размышляя.
Майлз. Нет, он не мог быть уверен, что это был он. Когда Ваксиллиум выстрелил главарю Исчезающих в лицо, и тот упал, он предположил, что ошибся с голосом. Майлз не упал бы из‑за выстрела.
Если только он не знал, что нужно притвориться получившим рану, чтобы Ваксиллиум не опознал его. Майлз был достаточно хитрым для чего‑то в этом роде.
"Это он," — подумал Ваксиллиум. Он знал этого с первого раза, как главарь Исчезающих заговорил. Он просто не хотел признавать это.
Это сильно осложняло положение. И страно, но Ваксиллиум чувствовал себя потрясенным. Двадцать лет в стражах закона, и вот тебе ситуация, которая уже оказалась более аморальной, чем все, что он расследовал до этого. Он полагал, что Пустоши закалили его, но там жизнь была простой, и к этой простоте он привык.
Теперь он решил покомандовать с пушками наголо, полагая, что сможет решить проблему в масштабах Элендела. Он полагал, что сможет покончить с командой, которая настолько хорошо финансировалась, что могла обеспечить людей оружием, сделанным из материала, сравнимого по стоимости с золотом.
Возможно, мы должны передать это дело констеблям, так говорила Мараси. Но может ли он поступить таким образом?
Он дотронулся до сережки в кармане. Он чувствовал, что Гармония хочет, чтобы он решился на расследование. Но что представляла собой Гармония, если не часть разума Ваксиллиума? Это называлось смещение подтверждения. Он чувствовал то, что ожидал. Это было то, что говорила логическая часть его разума.
"Хотел бы я почувствовать туман", подумал он. "Прошли уже недели с тех пор, как я мог это сделать". Он всегда чувствовал себя сильнее в тумане. Ему казалось, что кто‑то наблюдал за ним, когда он был там.
Я обязан продолжить заниматься этим делом, сказал он себе. Хоть одно время он и пытался отстраниться от него, сцена убийства лорда Петеруса вновь и вновь всплывала у него перед глазами. Для Ваксиллиума было обычным делом просто взять себя в руки, и методично делать то, что должно быть сделано. Взяв именно этот принцип за основу, блюстители закона в Глуши учились выполнять свою работу.
Мы не такие уж разные, Майлз и я, подумал он. И пожалуй, именно это в нем всегда пугало Ваксиллиума сильнее всего.
Поезд замедлился, прибывая на нужную им станцию.
Глава 12
Уэйн спустился с повозки, вслед за Ваксиллиумом и Мараси. Он поднял взгляд на извозчика, бросая ему монету.
— Нам необходимо, чтобы ты подождал нас, приятель. Я полагаю, что это не будет проблематично.
Извозчик посмотрел на монету и приподнял бровь.
— Никаких проблем, приятель.
— Весьма неплохая шляпа, — сказал Уэйн.
Извозчик носил круглую кепку из жесткого войлока, конической формы, но с плоской вершиной и с расположившимся там пером.
— Мы все носим такие, — сказал он. Вот видите этот Знак Повозок Гэвила.
— Гм. Не хочешь продать?
— Что? Продать шляпу?
— Конечно, — сказал Уэйн, бросая извозчику тонкую вязанную шапочку.
Извозчик поймал ее.
— Я не уверен…
— Я добавлю сдобный крендель, — сказал Уэйн, шаря по своим карманам.
— Эмм…
Человек посмотрел на монету в своей ладони, оказавшуюся достаточно крупной. Он снял свою шляпу и бросил Уэйну.
— Полагаю, нет необходимости. Я просто куплю другую.
— Весьма мило с вашей стороны, — сказал Уэйн, при этом кусая крендель, продолжая фланировать за Ваксиллиумом. Он одел кепку.
Она была несовсем впору.
Он поторопился нагнать тех двоих, которые остановились на маленьком холме. Уэйн вдохнул, чувствуя запах влажности канала, аромата пшеницы на полях и цветов под ногами. Затем он чихнул. Он ненавидел заполнять свой металлический разум, когда он шел делать вещи. Он предпочел заполнять его большими кусками. Это сделало его очень больным, но в это время он мог много спать и выпить, чтобы скоротать время.