Кое у кого, возможно, и создалось бы впечатление, что энергия ее эмоций иссякнет по мере приближения к «Королевской Голове», но это было ошибочное предположение. Мисс Вилд отличалась гибкостью натуры и упрямством характера, так что измотать ее было трудно. Мисс Трент, во всяком случае, хорошо знала, что перечисление обид и горьких упреков по адресу всех без исключения ее спутников по поездке в Лидс было только прелюдией к настоящей буре, которая, как подсказывал мисс Трент ее опыт общения с Теофанией, разразясь, накроет всех людей, находящихся в пределах досягаемости голоса ее подопечной, и кульминацией которого станет взрыв всесокрушающей истерики. Мисс Трент хорошо знала, что взывать к разуму Теофании – бесполезная затея.
Поэтому она торопилась завезти свою подопечную под крышу «Королевской Головы». Когда они подошли к зданию, она тут же потащила Теофанию в ту гостиную, которую на весь день снял Линдет. Оставив ее там в одиночестве, мисс Трент ушла, соврав, что нужно найти нюхательную соль. Теофания перед самым уходом своей гувернантки уже начала весьма угрожающе всхлипывать. Но мисс Трент твердо верила в то, что Теофания не доведет себя до истерики, находясь одна в гостиной. Ей обязательно нужна была аудитория, которую потрясли бы ее рыдания и которая почувствовала бы себя виноватой перед девушкой. Свидетелей не было, значит, и истерика была маловероятна. Хотя, находясь в столь возбужденном состоянии, Теофания могла и без всякой истерики выкинуть любую глупость. Мисс Трент трезво взвесила все обстоятельства и успокоилась, решив, что самое худшее, на что могла решиться в такой ситуации Теофания, так это пойти к тетушкиному кучеру и приказать ему седлать лошадей, так как-де немедленно возвращается в Степлз. Кучер Джон, разумеется, откажет ей в этом, как он всегда поступал в подобных ситуациях. Тогда Теофании не останется ничего другого, как вернуться в гостиную и разбить несколько фарфоровых вещиц, которые украшали собой каминную полку. На большее в центре Лидса подопечная мисс Трент, по здравому размышлению, была не способна.
Мисс Трент ничего не помешало столь практично взглянуть на ситуацию и предсказать возможное ее развитие, однако в душе она была гораздо больше взволнована, чем хотела это показать Теофании. Разумеется, ее первейший долг состоял в присмотре за этой непримиримой девицей, но даже в самом буйном вихре воображения невозможно было оправдать этим долгом тот выход, который бы решил все проблемы: взять Теофанию вместе со всеми в трущобы. С другой стороны, когда миссис Чартли отпустила в Лидс свою дочь, она подразумевала, что за Пейшенс там будут также осуществляться надлежащий присмотр и опека. Ни она, ни мисс Трент, конечно, не могли знать заранее, что произойдет этот нелепый случай на дороге, который сделает для гувернантки выполнение ее долга столь трудной задачей. Мисс Трент чувствовала, что не может оставить мисс Чартли на попечение одного только лорда Линдета. Если бы она так сделала, всякий мог бы с полным основанием заявить, что она поступила предосудительно. Нет, о том, чтобы бросить Пейшенс, не могло быть и речи.
Как-то надо было увязать концы с концами и выполнить обе части долга. Но как?..
Все попытки найти выход из сложившейся ситуации упирались в личность сэра Уолдо. Вот и мисс Трент не смогла придумать ничего лучшего, как обратиться к нему за помощью, как и предлагал Линдет. Если удастся уговорить его развлечь чем-нибудь Теофанию до тех пор, пока протеже мисс Чартли не будет водворен к себе домой, весь этот неприятный эпизод еще может закончиться благополучно.
Так что мисс Трент спешно покинула гостиную вовсе не для того, чтобы достать нюхательную соль для перевозбудившейся Теофании. Мисс Трент намеревалась со всех ног броситься в лазарет, откуда она хотела отослать Линдета на скорейшие поиски его кузена.
Но все случилось иначе. Сэр Уолдо как раз входил в «Королевскую Голову» в тот самый момент, когда мисс Трент выбегала из него. Никогда еще ее не посещало такое всеобъемлющее облегчение, никогда еще она не чувствовала такой благодарности к человеку только за сам факт его появления. Она порывисто воскликнула:
– О, как я счастлива видеть вас! Сэр Уолдо, вы единственный человек, который способен оказать мне помощь в моем затруднительном положении! И я умоляю вас не отказываться!
– Можете не сомневаться в том, что я не стану отказываться, – ответил он, глядя на нее с некоторым недоумением, однако не изменяя своему традиционному спокойствию. – Что это за затруднительное положение, в которое вы угодили? И что я должен сделать для того, чтобы вытащить вас из него?
Она невесело рассмеялась.
– О, Господи! Представляю какое впечатление я сейчас произвожу на вас! Прошу прощения! Я вам сейчас все объясню, только…
– Одну минуту! – прервал он ее. – Вам известно, что на вашем платье следы крови?
Она оглядела себя мельком.
– Да? Ага, вижу! Но это сейчас неважно!
– Что ж, поскольку не видно, что вы ранены, я верю вам на слово, – отозвался он. – Чья это кровь?
– Не знаю… То есть я хочу сказать, что не знаю его имени.
Мальчишка! Ребенок! Но я должна вам сейчас рассказать, что произошло!
– Рассказывайте!
Как можно более сжато она посвятила его в существо дела, назвав важнейшие факты и не делая попыток скрыть, что в такое волнение ее привел отнюдь не сам несчастный случай на дороге, а ужасное поведение Теофании.
– Я знаю, вам, наверно, кажется невероятным, что она впала в свой очередной припадок в такой момент, – горячо говорила мисс Трент. – Но вы же знаете, что это за девочка!
– Еще бы я не знал! Между прочим, ничего другого я от нее и не ждал в такой момент! Да и как ей оставалось реагировать на то, что лавры героини в этой драматической сцене были украдены у нее, а она предстала в лучшем случае рядовой зрительницей? Где она сейчас?
– Наверху, в гостиной, где мы ели. Причина, конечно, была, но я не знаю, что разозлило ее больше: то, что ваш кузен не обращал на нее никакого внимания, или реплика этого господина Бэлдока, который сказал, что не понимает, с чего это ей вдруг падать в обморок, если она все время стояла в стороне. Да, вам хочется смеяться, сэр! Я бы сама сочла все это смешным, если бы это столь непосредственно не касалось меня. Теперь понимаете, в каком затруднительном положении я оказалась? Я не могу здесь бросить Теофанию, но не могу бросить и мисс Чартли. Никогда еще я не пребывала в таком смущении! Но ваш кузен сказал вдруг, что вы являетесь как раз тем человеком, который может помочь нам в этой ситуации. И хотя меня немного удивило то, что он сказал это, я сразу поняла, что он абсолютно прав! Поэтому я и прошу вас, сэр Уолдо, не будете ли вы так любезны, чтобы побыть немного с Теофанией… Отвлеките ее чем-нибудь!.. А я в это время съезжу с Пейшенс туда, где живет этот мальчишка.