делая все возможное, чтобы скрыть его от множества глаз, и открыла дверцу.
– Окей, если ты… – начала я, но Серена бросилась вперед и начала копаться в письмах. Одна из девочек присоединилась к ней, а Джастис стоял позади, пытаясь заглянуть в щель между их плечами.
– Можете дать их мне, пожалуйста? – спросила я.
Неудивительно, но ни одна не подала и виду, что услышала меня. Они меня полностью игнорировали, пока дрались, чтобы найти свое письмо. Из-за их возни несколько конвертов выпало на пол, немного проскользив по линолеуму.
– Эй, – запротестовала я, поднимая руку. – Остановитесь.
Несколько человек окружило нас, издавая звуки, напоминающие сигнал тревоги. Неожиданно какие-то парни ринулись посмотреть конверты, лежавшие на полу. Они хватали их, вырывали друг у друга, пытаясь определить, какой отправлен ими.
Вскоре вокруг шкафчика собрались десятки школьников. Бумага рвалась, пока они откапывали конверты, некоторые уходили, не раскрыв их, некоторые доставали деньги, засунутые внутрь. Это превратилось в полное безумие. Все больше людей подходило сюда, и меня отталкивали все дальше, а я кричала:
– Остановитесь, хватит, прекратите! – Но мой голос тонул в шуме.
Один парень схватил конверт и стал уходить, но другой схватил его, крича, что это его письмо. Они столкнулись, врезавшись в дверь шкафчика так, что скрипнул металл, первый парень ударился плечом и вскрикнул от боли.
– Эй! – Мистер Эллиот появился из ниоткуда и ринулся в нашу сторону. – Прекратите. Довольно.
Все кинулись врассыпную.
Конверты исчезли.
Шкафчик был пуст.
И его дверца слегка погнулась. Я пыталась надавить на нее, чтобы закрыть, но она не входила в отверстие. Я убрала руку и отошла.
– Что все это значит? – спросил мистер Эллиот.
Я не была уверена, задает ли он вопрос мне или оставшимся наблюдателям, но, к счастью, никто из них не проболтался.
– Долгая история, – ответила я. – Мы в порядке. Спасибо.
– Да, хорошо. – Он окинул меня подозрительным взглядом. – Прибереги силы для распродажи в черную пятницу, поняла?
Он вернулся в класс, а я развернулась посмотреть на тех, кто остался.
Одна из них, девушка в очках с кудрявыми черными волосами, которую я не узнала, вскинула на меня брови.
– Я только что пришла. Мое письмо было там, – сказала она, кивнув на пустой шкафчик.
А.
Это.
Не здорово.
Когда меня вызвали к директору посреди следующего урока, я ожидала этого.
Моя учительница истории Джоан (мисс Лобетал для остальных) подошла к моей парте и сказала собрать вещи и пойти в кабинет директора настолько тихо, насколько возможно. Так это делали в нашей школе: учителю приходило письмо на почту, и он говорил тебе пойти в кабинет директора. Никаких объявлений по громкоговорителю. Как правило, никого не хотели опозорить. Я бы согласилась с таким подходом и раньше, но теперь, когда меня впервые вызвали к директору, я была особенно благодарна. Последнее, чего я хотела бы, так это чтобы вся школа знала о моем позоре.
Чтобы Броэм знал.
Как только я встала, класс взорвался от перешептываний. Брук искоса на меня посмотрела, но не проявила никаких эмоций. Я могла бы вытерпеть это, если бы ей не было все равно.
В кабинете директор Стен сидел за большим захламленным столом в мягком кожаном кресле и просматривал почту на компьютере, который стоял на краю стола. Когда я постучала в дверь, он свернул экран электронной почты и развернулся, жестом приглашая меня сесть на один из двух синих тканевых стульев.
Не успела я сесть, как мама без стука вошла в открытую дверь позади меня и встала за свободным стулом, положив руки на его спинку.
– Что происходит? – спросила она Стена.
Стен был человеком, о котором никогда не подумаешь, что его зовут Стен. Я представляла Стена худощавым, неконфликтным, возможно, с гусарскими усами и диким чувством юмора. Но наш Стен был танком, пехотинцем, коренастым мужчиной, похожим на актера Терри Крюса. Обычно у него был добрый взгляд, когда он встречал меня в коридоре или учительской.
Сегодня же он не выглядел особенно добрым. Он выглядел взбешенным.
– Пожалуйста, присаживайтесь, – сказал он маме.
Она бросила на меня обеспокоенный взгляд и села, как только Стен предложил.
– До меня дошли сведения, что на территории школы Дарси занимается своего рода агонистическим бизнесом по консультированию и берет за это плату с учеников.
Боковым зрением я видела, что мама повернулась ко мне. Мои глаза были прикованы к столу.
– Насколько я понимаю, она делает это уже несколько лет. Сегодня утром произошел инцидент, в ходе которого у нескольких учеников была украдена личная информация после того, как Дарси дала другим доступ к шкафчику.
– Это не моя вина, – начала я, но мама шикнула на меня.
– Я уже получил несколько жалоб от причастных к этому учеников, наряду с официальной жалобой от родителя. Кроме того, был нанесен некоторый ущерб школьному имуществу.
– Это была случайность, – ответила я, игнорируя предупреждающий взгляд мамы. – И это сделала даже не я.
– Какая собственность была повреждена? – спросила мама.
– Дверь шкафчика.
– Мы заплатим за это, – ответила мама.
Из меня вырвался возглас протеста. Это совершенно несправедливо. Почему мы должны платить за принесенный не мной ущерб? А мы являлись одной из семей, наименее способных позволить себе что-то подобное.
– На данном этапе ущерб является наименее значимой частью, – сказал Стен. – Дарси руководит бизнесом, оплачиваемым бизнесом, на территории школы, что совершенно неприемлемо по множеству причин. Когда ты в кампусе, ты представляешь школу, а школа ответственна за любой вид деятельности в ее стенах. Если бы что-то пошло не так в результате вашего совета, совета, за который вы взяли плату, школа понесла бы ответственность. На кону будет стоять наша репутация.
Страх сжал мою грудь, я тяжело дышала. Конечно, меня могли привлечь к ответственности, если что-то бы пошло не так. Я не думала об этом раньше, потому что все начиналось как развлечение. Анонимность защищала. И никто прежде не предупреждал меня об этом.
Не то чтобы много людей знали.
– И что вы предлагаете? – сурово спросила мама. Я помнила, что она разговаривала со своим боссом. Уверена, она не хотела бросать меня на произвол судьбы, но не имела права кричать, ругаться или посылать его. Особенно когда я была не права.
Теперь Стен переключил свое внимание на меня.
– Дарси, у тебя есть что сказать в свое оправдание? Может, есть что-то, о чем мы не знаем?
Я судорожно сглотнула и откинула голову назад, пытаясь сдержать навернувшиеся слезы.
– Простите. Я просто пыталась помочь людям.
Стен вздохнул и сложил руки на столе поверх блокнота.
– Обычно, когда у ученика такая чистая репутация, как у Дарси, мы готовы его отпустить с выговором или задержкой после уроков. Но Дарси не только нарушила множество правил, но и поставила под угрозу репутацию школы и других учеников. На данном этапе у нас нет выбора, кроме как рекомендовать двухдневное отстранение от учебы, которое вступает в силу сейчас же. Дарси