поклясться, что где-то недалеко раздаются аплодисменты; знаете, иногда даже целая буря аплодисментов, которые с каждым разом становятся все громче… Вы никогда ничего такого не слышали, господин Розенберг?
Розенберг: Конечно, все это совершеннейшая чепуха, но должен признаться, что иногда, когда я прогуливаюсь по пляжу, мне тоже кажется, что я слышу что-то очень похожее на то, о чем ты говоришь.
Вербицкий: Я всегда говорил, что сумасшествие заразительно.
Розенберг: Кроме того, я тоже нашел однажды гардеробный номерок… (Расстегивая рубашку и доставая висящий на цепочке номерок). Видите?.. Я ношу его на шее черт знает зачем, как будто это какой-то талисман, который сможет мне помочь в трудную минуту… Вот. Номер пятнадцать…
Мигает и потом перестает мигать электричество.
Следователь (оторвавшись от своих бумаг): Вы меня извините, господа, но у меня почему-то сложилось такое впечатление, что вы здесь все немного тронулись умом. У вас, наверное, климат к этому располагает.
Небольшая пауза.
Розенберг (задумчиво): А может и климат…
Короткая пауза
Эпизод 22
Бандерес (появляясь в дверях): Партия!
Брут (появляясь вслед за Бандересом): Партия!.. Если кого-то это может утешить, то я проиграл Бандересу три литра пива.
Розенберг: И как же ты теперь это переживешь?
Брут: Стоически.
Николсен (появляясь из бильярдной): Господин Брут сражался как лев… Но обстоятельства оказались сильнее. (Садится за свободный столик).
Свет мигает.
Брут: Чертова подстанция.
Осип (Бандересу, тасуя карты): Сыграем?
Бандерес: С тобой? (Смеется). Хочешь, чтобы я ушел отсюда голым?.. (Садится напротив Осипа). Ладно, раздавай.
Осип раздает карты. Пауза, в завершение которой свет мигает и гаснет. Сцена погружается в темноту.
Бандерес: Ну, что это такое…
Брут: Господи, опять…Александра!.. Неси свечи… (Кричит). Александра! (Глухо). Чертова подстанция…
Розенберг (глядя в окно): Фонари тоже не горят.
Вербицкий: Надо звонить.
Брут: Телефон не работает.
Вербицкий: Говорят, есть такие телефоны, которые работают без всяких проводов.
Брут: И такие машины, которые ездят без колес. (Кричит). Александра!..
Появляется Александра с двумя горящими свечами.
Брут: Давай сюда. (Взяв у Александры огонь, зажигает от него свечу на стойке бара, затем еще одну на столе). Зажги еще вон те, на столе…
Бандерес: И у нас.
Брут: И у них… И у господина следователя… Не обессудьте, господа, но кажется придется немного посидеть в темноте.
Вербицкий: Не в первый раз…
Небольшая пауза. Александра зажигает свечи и уходит.
Брут: Что за наказание....
Николсен: Если бы я писал детективные романы, то непременно описал бы все, что сейчас происходит… Сначала кто-то выключает телефон, потом свет, а потом под покровом темноты происходит какой-нибудь шурум-бурум с кровавым исходом… Пять трупов, лужи крови и неизвестный убийца, который не оставляет улик…
Вербицкий: Кстати, о трупах. В Гонолулу поймали убийцу, который убил тридцать человек. Угадайте, за сколько продали на аукционе его нож?.. За тридцать четыре тысячи долларов. Тысяча долларов за душу.
Николсен (поднявшись их-за стола): Позвольте… Значит, если бы я убил, допустим, не тридцать, а шестьдесят человек, то мой нож мог бы уйти на аукционе за шестьдесят восемь тысяч долларов… Мне кажется, в этом что-то есть… (Подойдя к висящей на стене шарманке, Бруту). Вы позволите? (Осторожно крутит ручку шарманки, не снимая ее со стены).
Шарманка играет. Почти сразу на улице начинает выть собака.
Брут: Господи. Опять эта чертова собака…
Пауза. Шарманка играет, воет собака.
Розенберг: Ей-богу, если бы я был призраком, то, наверняка, появился бы именно сейчас… Самое время. На дворе ночь, телефон не работает, электричество отключили, и к тому же еще воет собака старого боцмана, и играет Моцарт…Что, по-вашему, еще надо уважающему себя призраку?..
Брут: Типун тебе на язык, Розенберг.
Розенберг (негромко): У-у-у-у…
Вербицкий (Розенбергу): Ей-богу, ты сегодня накаркаешь.
Небольшая пауза. Играет шарманка, воет собака.
Эпизод 23
Чуть слышно звенит входная дверь, и на пороге появляется едва различимая в полумраке, закутанная в белое фигура. Раскинув руки, делает два или три медленных шага по сцене.
(Заметив фигуру в белом, кричит). Брут!
Быстро обернувшись, Брут выхватывает из-под пиджака револьвер и, не целясь, стреляет. Схватившись за грудь, белая фигура медленно валится на пол. На мгновение в кафе повисает тишина, которую обрывает истошный визг появившейся в дверях Александры.
Брут: Что?
Следователь (поднимаясь из-за стола): Вы с ума сошли … (Не подходя, протягивает руку). Немедленно отдайте мне револьвер!..
Розенберг: Какого черта?.. Зачем ты стрелял?
Брут молча смотрит на лежащего.
Брут!..
Не отвечая, Брут делает несколько шагов к лежащему телу. Вслед за ним несколько шагов делает Розенберг. Небольшая пауза.
Розенберг (громким шепотом): Господь Всемогущий… Наповал.
Брут (шепотом): Не может быть…
Розенберг: Ты что, не видишь?.. Не дышит.
Подходят и останавливаются, не решаясь подойти ближе, Николсен, Осип и Бандерес.
Бандерес (шепотом): Кто это?
Осип: А я откуда знаю.
Следователь: Отдайте мне немедленно оружие, господин Брут.
Не трогаясь с места, Брут протягивает Розенбергу револьвер.
Розенберг (пытаясь вырвать из руки Брута револьвер): Да, отпусти же!
Брут: Не могу… Пальцы, как чужие…
Следователь: Поаккуратней, ради Бога…
Брут (с трудом разжимая пальцы): Черт!..
Розенберг: Вот так, вот так… (Следователю). Возьмите… (Отдает револьвер). И дайте, наконец, какого-нибудь огня!.. Бандерес!..
Вербицкий: Сейчас, сейчас… (Подходя со свечей). Дайте-ка, я взгляну. (Опустившись на колени возле тела, осторожно тянет закрывающую лицо простыню). Господи… Да ведь это же наш пастор.
Розенберг: Не может быть.
Вербицкий: Посмотри сам.
Розенберг (подходя и наклоняясь над телом): Мать честная… Господи, Брут!.. Да ведь ты его убил!
Брут: Пастор… Почему пастор? (Издает несколько звуков, похожих на тявканье). Не может быть…Он же ушел домой… Мы все видели, как он ушел домой, верно, Розенберг?.. Какого черта?.. (Неожиданно начинает истерически смеяться, сначала тихо, затем все громче, сквозь смех). Пастор… Господи… Пастор… (Смеется).
Небольшая пауза. Николсен, Осип и Бандерес начинают негромко хихикать вслед за смеющимся Брутом.
Следователь: Прекратите сейчас же!..
Николсен: Это нервы, господин следователь. (Негромко хихикает). Сейчас пройдет…
Неожиданно Александра, с громким криком бросается на шею Брута. Рыдая, обнимает его за шею.
Брут: Тише, тише. Не надо… Успокойся…
Небольшая пауза. Александра рыдает.
Да, уберите же ее ради всех святых!
Вербицкий пытается оторвать Александру от Брута.
(Резко отпихнув от себя Александру, почти грубо). Иди к себе.
Всхлипывая, Александра отходит и останавливается возле двери на кухню. Одновременно на верхней ступеньке винтовой лестницы появляется Тереза с зажженным подсвечником в руке.
Эпизод 24
Розенберг (вполголоса, в сторону): А вот и мадемуазель Тереза.
Тереза (высовываясь из-за перил лестницы): Господа, что случилось?
Все молчат. Короткая пауза.
(Быстро сбегает вниз и остановившись на нижней ступеньке). Мне показалось, что я слышала какой-то шум… (Тревожно). Что случилось, папа?
Брут молча показывает рукой на тело.
Боже мой, кто это?..
Брут: Скажите ей кто-нибудь.
Николсен (негромко): Вы только не волнуйтесь, мадемуазель. Так получилось, что господин Брут случайно застрелил господина пастора.
Тереза: Что?.. (Смотрит на лежащее тело, потом на Брута). Вы в своем уме, господин Николсен?.. (В сторону Брута). Папа?..
Брут молча разводит руками.
О, Господи… (Опускается на пол).
Николсен: Мадемуазель Тереза… (Садится и достает блокнот).
Брут: Дайте мне стул…
Бандерес быстро ставит позади Брута стул. Одновременно мигает и вновь загорается электрический свет.
Чертова подстанция… Александра!.. Погаси свечи…
Александра (сквозь слезы):