Читать интересную книгу Мятежные джунгли - Александр Александрович Тамоников

по тропе. Вода, а вернее, жижа доставала до колен, иногда и до пояса. Но это была не такая уж и беда, потому что, так или иначе, все равно можно было продвигаться вперед – и самому Будаеву, и Кучильо, и всему отряду. Будаев шел самым первым, за ним шел Кучильо. В обязанности Кучильо входило подстраховывать Будаева, иными словами, находить те опасности, которые, возможно, Будаев упустил. Баир ступал осторожно, вымеряя каждый шаг. Прежде чем ступить, он определял длинной палкой то место, куда он предполагал шагнуть, а затем уже ступал.

Яму прямо посреди тропы он, конечно, не увидел. Как можно было увидеть ее в темноте? Да и при свете дня это было мудрено: болотная жижа была мутно-ржавого цвета, и она надежно скрывала все смертельные ловушки. Так вот яму Баир не увидел. И даже не нащупал ее шестом. Он лишь намеревался ткнуть палкой впереди себя, но тут же замер. Что-то впереди было не так, там таилась какая-то непонятная опасность. Это спецназовец почувствовал интуитивно.

– Стой! – скомандовал Будаев следовавшему за ним Кучильо.

Команда была на русском языке, но Кучильо понял Будаева и замер, держа шест в руках и не решаясь его опустить. Потом, осторожно опустив шест, он четыре раза коротко по-птичьи свистнул. Это означало команду «всем замереть и не двигаться».

Будаев стал осторожно прощупывать шестом пространство впереди себя. Вскоре шест ушел в глубину, и эта глубина была, можно сказать, бездонной: во всяком случае, двухметровый шест не доставал до ее дна.

– Ага… – сказал Будаев.

Ширина тропы была небольшой, в этом месте она не достигала и метра. Казалось, что невидимая бездонная яма, по самые края заполненная жижей, распространяется на всю ширину тропы. Но оказалось, что это не так. Прямо посредине тропы поперек ямы были проложены жерди. Ощупью Будаев определил, что жердин три. Они были толстые и прочные, и Будаев, осторожно ступая, встал на них. Жерди не дрогнули и не прогнулись. Да, они были скользкими, поскольку их обволакивала болотная жижа, но все же по ним можно было идти. Осторожно делая шажки, балансируя и не теряя равновесия.

– Зови всех, – сказал Будаев, обращаясь к Кучильо.

И опять Кучильо его понял. Он издал два коротких и два длинных птичьих крика, означавших команду «все сюда».

– Что такое? – спросил Богданов, когда основной отряд приблизился.

Будаев вкратце объяснил, в чем дело.

– Так, – после короткого молчания произнес Богданов. – Думаешь, ловушка?

– Бездонная яма посреди тропы, и через нее проложены три жердины, – сказал Будаев. – Не сами же они легли таким-то образом. Значит, ловушка. По этим жердям может пройти только человек, знающий об этом. Для всех остальных это верная гибель. Соскользнуть с бревна или ступить мимо очень просто.

– Хитро придумано, – сказал из темноты Рябов. – Со знанием дела.

– Интересно, какова ширина этой хитрой ямы? – задумчиво произнес Дубко.

– Не знаю, – ответил Будаев. – Но думаю, что не слишком большая. Должны же края бревен обо что-то опираться. А бревна слишком длинными быть не могут. Думаю, три или четыре метра. Может, пять.

– Ну и что будем делать? – спросил Рябов.

– Перебираться на другой край ямы, что же еще? – спокойно ответил Богданов. – Другие перебираются, значит, переберемся и мы.

– Оно понятно, что перебираться, – сказал Рябов. – Вопрос в том, как бы это сделать половчее. Ведь темно, как в могиле.

– Темно, – согласился Богданов. – А свет зажигать нельзя.

Да, действительно: воспользоваться фонарями было бы поступком опрометчивым и неразумным. Свет в кромешной темноте виден издалека. А что, если где-то невдалеке от перегородившей тропу канавы на каком-нибудь предполагаемом островке притаилась засада? Это вполне можно было предположить, потому что это было логично. Ну а стрелять, целясь в огоньки в темноте, – это дело совсем простое. Это понимали все бойцы. Кучильо это тоже понимал.

– Вот что, командир, – сказал Будаев. – Соваться сразу всем на эти три бревнышка – неразумно. А вдруг они не выдержат сразу всех? И что тогда? А может, они и одного не выдержат, как знать? Поэтому лучше переходить по ним по одному. Так будет вернее. И первым пойду я. А дальше – уже и вы. По одному… Что скажешь, командир?

– Почему это первым – именно ты? – не согласился Терко. – Почему не я?

– А почему не я? – отозвался Муромцев.

– Или я? – произнес еще кто-то.

Вдруг заговорил Кучильо, сбивчиво и горячо.

– Что он говорит? – спросил Богданов.

– Он говорит, что первым должен идти он, – перевел Казаченок.

– Это почему же? – хмыкнул Богданов.

– Потому, что это его страна и его война. А мы здесь – люди пришлые. На вторых, так сказать, ролях.

– Потом разберемся, у кого главные роли, а у кого второстепенные, – сказал Богданов. – А пока отставить дискуссии. Баир, первым пойдешь ты.

– Есть, – сказал Будаев.

– Оставь оружие и снаряжение, – сказал Богданов. – Думаю, лучше идти налегке.

Кучильо был ближе всех к Будаеву, и Будаев передал ему автомат и небольшой ранец, в котором хранилось спецназовское снаряжение.

– Ну я пошел, – спокойно сказал он. – Как переберусь – свистну.

Никто ничего не сказал ему вслед – в этом не было никакого смысла. А просто все замерли и стали слушать, как отзывается болото на каждый шаг их товарища. Болото отзывалось спокойно и равномерно, и это означало, что с Будаевым все в порядке. Вот он сделал первый шаг по невидимым скользким жердям, вот второй шаг, вот третий… Все были наготове, все были как сжатые пружины – чтобы в любой момент распрямиться и броситься Будаеву на помощь, если с ним случится какая-то беда. Например, под ним проломятся жерди или он ступит мимо них. Никто понятия не имел, чем они могут помочь товарищу в этом случае, но каждый был готов броситься и помочь даже ценой собственной гибели.

Впрочем, помощь не понадобилась. Спустя какое-то время из темноты раздался негромкий, но отчетливый свист. Это, несомненно, означало, что Будаев благополучно перебрался по жердям на другой край канавы.

– Кучильо! – скомандовал Богданов.

Следующим должен был перебираться именно Кучильо, потому что он ближе всех стоял к коварным жердям.

– Си, – сказал Кучильо и осторожно нащупал ногой скользкие бревна.

Перебирался он с автоматом и ранцем – куда же их было девать? Все окончилось благополучно, и вскоре он стоял уже рядом с Будаевым по колено в жиже, и эта жижа казалась ему сейчас надежнее, чем любая земная твердь.

По одному друг за другом перебрались и все остальные бойцы. Никто не оступился, ни под кем не прогнулись и не проломились жерди.

– Не дорога, а истинный тебе московский