айин – Светоч глаза, доставшуюся ему от прадеда – ученого хазарина, познавшего сокровенную науку хохму.
С этой удивительной книгой чернец продолжил путь. Он прошел всю Урюпу. Побывал в ляшской и черкасской землях, на Куличках. Вернулся в немецкие земли и поселился в Лаузице, назвавшись Рихардом фон Раухом, отставным поручиком войска прусского герцога.
Тридцать лет и три года прожил инок на старой заброшенной мельнице. Окрестные крестьяне-щолуги, хотя видели от него только добро, считали его колдуном и чародеем. Без нужды никто не приходил на мельницу. Но, когда случалась беда, сюда немедленно бежали за помощью.
Часто монах заглядывал в книгу Меор айин. Скоро ли явится его избавитель – праведник, отмеченный знаком Божьим? И однажды прочел, что этот праведник уже родился в далекой стране.
С тех пор каждый день чернец читал гадательную книгу, следя за каждым шагом своего избавителя. Узнав, что праведник прибыл в Лаузиц, он вызвал бурю и заманил долгожданного гостя к себе на волшебную мельницу.
Иван-царевич невероятно удивился бы, узнав, что для кого-то он является посланцем Бога, отмеченным особым знаком, что с рождения кто-то следит за ним, что от него зависит чья-то смерть. Не жизнь, а именно смерть.
Пока же он удивлялся другому: в большой зале сам собой накрывался стол. Блюда и кувшины, тарелки и кубки, ложки и вилки сами влетали в залу и сами располагались на столе. Заметив удивление юноши, одноглазый старик объяснил:
– Никто не соглашается работать на меня. Даже за большие деньги. Приходится пользоваться волшебством. Но пусть вас, дорогие гости, это не смущает. Все блюда отменно вкусны. Только, не взыщите, я соблюдаю иноческий устав, посему не ем скоромного и не пью вина. Все блюда у меня постные. В кувшинах шербет и прочие прохладительные напитки.
Иван и Демьян, робея, сели за стол и приступили к трапезе.
– Значит, старче, ты не чернокнижник, а добрый волшебник? – спросил царевич.
– Нет, юноша. Я несчастная жертва ненасытного тщеславия. Сам я ничего не могу и не умею. Но вот этот перстень выполняет все мои желания. Из-за собственной глупости я стал его рабом. И тысячу лет страдаю под игом этого рабства.
– Что может быть проще, – усмехнулся поэт. – Сними перстень и освободись от рабства. Раз и готово. Прощай, надежда! Спи, желанье!
– О, достопочтенный стихотворец, если бы все было так просто. Попробуй, сними с меня перстень! Что, не снимается? Осторожно, не сломай палец! Вот видишь, ни ты, ни я не сможем снять это проклятое кольцо. Есть только один человек.
И монах выразительно взглянул на Ивана.
– Да, господин поручик, попал ты в переделку. Но не отчаивайся, – вздохнул Демьян. – Друг мой, брат мой, усталый, страдающий брат, кто б ты ни был, не падай душой!
– Я не отчаиваюсь и не падаю душой, – улыбнулся старик. – Я знаю, уже скоро избавлюсь от перстня и наконец-то обрету вечный покой.
– Как ты туманно говоришь! Все загадками. Говори яснее. Да притечем и мы ко свету, и да падет с очей туман, – с набитым ртом сказал поэт.
– Думаю, гости, вам надо отдохнуть после обеда. Слышите, как шумит дождь и грохочет гром? Буря не скоро кончится. Надеюсь, вы останетесь у меня ночевать. Уверен, вы будете довольны моим гостеприимством. – Чернец встал из-за стола.
– Да, ужасно хочется спать, – потянулся Демьян. – Мой друг Морфей, мой давний утешитель! Тебе всегда я жертвовать любил…
Инок хлопнул в ладоши, и перед поэтом загорелся огонек, похожий на свечной.
– Иди за ним, служитель муз! Он приведет в комнату, где тебя ждет мягкая постель. А ты, Иван, останься. Я хочу поговорить с тобой. Пойдем в мой кабинет.
В комнате монаха были собраны чудеса со всего света. Но, конечно, главным чудом была толстая книга в кожаном переплете – Меор айин.
– Видишь эту книгу? – спросил старик. – Это черная книга Меор айин. Видишь, у нее черные страницы и белые буквы. В ней записано все, что было, что будет и что есть. От людского горя книга почернела. Загляни в нее, не бойся! Что здесь написано?
– Здесь написано… – начал, запинаясь, читать юноша. – Написано… Только праведник, отмеченный знаком Божьим, поможет тебе обрести вечный покой. Он снимет кольцо с твоего пальца, и ты умрешь.
– Переверни страницу. Что здесь написано?
– В некотором царстве, в некотором государстве жил-был славный царь Додон. И было у него три сына: Димитрий-царевич, Василий-царевич и Иван-царевич.
– Все это написано о тебе.
– Я ничего не понимаю. И мне страшно.
– Не бойся! Ты праведник, отмеченный знаком Божьим.
– Какой я праведник? Какой на мне знак Божий?
– Ты его не видишь? И никто никогда не говорил тебе о нем?
– Нет.
– Тогда смотри!
Чернец подвел юношу к зеркалу, и провел по его лбу сухой шершавой ладонью.
– Смотри!
Иван глянул в зеркало, и от ужаса у него подогнулись ноги. Во лбу, в его, Ивановом, лбу горит золотая звезда!
– Что это? – дрожащими губами прошептал царевич.
– Знак Божий, которым ты отмечен с рождения. Впрочем, узреть его могут только те, кому дано. Обыкновенные люди его не видят. Так что не бойся, никто не будет показывать на тебя пальцем.
– Хорошо бы! Мне еще ездить и ездить по белу свету.
– Не бойся. Никогда ничего не бойся. Бойся только немилости Божьей. Все остальное – ерунда. Но выслушай мою просьбу…
И инок поведал юноше свою жизнь, закончив рассказ так:
– Только ты можешь снять с моего пальца этот злосчастный перстень. И тогда я наконец-то умру.
– А что делать с перстнем?
– Выбрось его в море-окиян, как сделал царь Соломон. И ни в коем случае не надевай. Иначе, как и я, станешь заложником дьявольского кольца.
– Снять перстень прямо сейчас?
– Нет. Давай подождем до завтрашнего утра, когда вы будете уезжать. А пока покажу тебе всякие диковинки, собранные мной за тысячу лет.
Да, было на что поглядеть! Шапка-невидимка, склянки с живой и мертвой водой, сапоги-скороходы и прочие сказочные чудеса. То одну, то другую диковинку монах предлагал гостю. Но он от всего отказывался.
– Не надо мне твоих чудес! Я от тебя ничего не возьму. Ты меня обманом заманил в свое жилище. Почем мне знать, что и это не обман?
– Хорошо, Иван! Даже похвально, что тебе не нужны мои сокровища. Но кое-что придется взять. Ты возьмешь книгу Меор айин. Не возражай! Весь мой волшебный скарб исчезнет вместе со мной и этой зачарованной мельницей. А книга останется. Нельзя допустить, чтобы она попала в руки злого человека. И я хочу оставить ее тебе, Божьему избраннику.