class="p1">– На родном, немецком. И наше священное писание – Библию – я перевел на немецкий язык. Ибо каждый человек, будь то король, дворянин, бюргер или крестьянин, должен знать писание. На твоей родине читают Библию?
– Нет. У нас и не слыхали о такой книге.
– Жаль. Sola scriptura – только писание, вот основа нашего спасения. Читай Библию, постигай ее мудрость, и ты постигнешь Бога и спасешься. Впрочем, стол уже накрыт, мои друзья ждут. Присоединяйся к нашей трапезе, и мы продолжим разговор.
Царевич охотно сел за стол и стал прислушиваться к беседе немцев.
Один из учеников Лютого сказал, разливая пиво по кружкам:
– Мне хочется вернуться к нашему прерванному разговору. Не кажется ли тебе, достопочтенный доктор, что та излишняя свобода от церковного предания, которую мы сейчас допускаем, со временем обернется большой бедой?
– Напрасны твои страхи, брат Чернозем. Никакой беды от свободы быть не может, – спокойно ответил Мартын, нарезая толстую колбасу.
– Но я ясно вижу, пройдут века, и твое учение исказят. Провозглашенную тобой свободу станут понимать как вседозволенность. И грех уравняют с добродетелью. И те новшества, что введут наши последователи, будут в тысячу раз горше папских новшеств.
– Горше папских новшеств ничего быть не может, – усмехнулся Лютый и повернулся к Ивану. – Представляешь, чужестранец, папиманы считают папу наместником Бога на земле. Что может быть горше?
– Нет, Мартын, послушай меня, – сказал ученик и сердито пристукнул кружкой. – Вот мы провозглашаем всеобщее священство. А где порука в том, что, скажем, через пятьсот лет наши слова не извратят? Представляешь, священниками и епископами будут не только явные грешники, например, блудники или мужеложцы, но даже женщины?
От хохота Лютого и его друзей задрожал стол и посуда на нем. Доктор богословия смеялся до слез.
– Ой, насмешил! Ой, брат Чернозем! Женщины-священники! Женщины-епископы! Представляю, баба утром стоит у алтаря, а днем стоит у печки и готовит мужу обед! Ой, насмешил!
Ученик обиделся и замолчал. А Мартын объявил:
– Все, хватит глубокомысленных разговоров. А то мы с Филиппом Черноземом договоримся бог знает до чего. Давайте веселиться, как учит апостол Павел: «Радуйтесь всегда о Господе. И паки говорю, радуйтесь».
Пиво снова полилось по кружкам. Кто-то из молодых учеников затянул песенку, которую все дружно подхватили:
Ach, mein lieber Augustin,
Alles ist hin, hin, hin!
Ах, мой милый Августин,
Все прошло, прошло, прошло!
Мысль о женском священстве так развеселила Лютого, что он только о нем и говорил, на разные лады показывая, как это смешно и нелепо.
– Дорогой, свари похлебку, я не успеваю. У меня с утра венчание, крещение и погребение. Сам поешь и детей покорми. Ой, умора!
Юноша послушал эти разговоры и тихо вышел из-за стола. Когда он уходил, Мартын сказал:
– Приходи завтра утром в церковь при дворце курфюрста. Завтра будний день, но я буду служить обедню. Там мы и продолжим беседу.
Утром Иван не стал будить Демьяна. Собрался и пошел в придворный храм.
Дворец и церковь он нашел без труда. Храм был заставлен скамьями. Молящихся было немного. Царевич сел на последнюю скамью и стал осматриваться. Ничего особенного. Беленые стены. Никаких статуй, никаких украшений. Только над алтарем висит какая-то большая картина, потемневшая от времени.
Служба была скромнее папиманской. Свечей не жгли. Не кадили. Пели не особо обученные певчие, а сами прихожане по маленьким книжечкам. Старались перекричать друг друга. А главным украшением богослужения была длинная проповедь, произнесенная Лютым.
Сразу после завершения службы Мартын подсел к юноше.
– Как тебе? Разочарован? Да, это не папская пышность. Это первозданная простота и чистота веры. Так молились апостолы и их последователи.
– Нет, я не разочарован. Наоборот, мне твоя вера нравится больше ляшской. Только, не взыщи, я все-таки поеду дальше, посещу Ром, погляжу на папу.
– Езжай, брат, езжай! Тебе будет полезно и поучительно поглядеть на подвижническое житие святого отца. Я сам, когда был молод, путешествовал в Ром. До сих пор испытываю тошноту от одного воспоминания о той поездке. Так что, уверен, когда ты поглядишь на папу, тотчас вернешься ко мне. У меня не так богато и красиво, зато честнее.
– А как же мне доехать до Рома?
– Проще простого. Все дороги ведут в Ром. Из Хагата ты поедешь сначала по немецким землям, проедешь Лаузиц, Кельш, баварское королевство. Потом – Рецию. Там живет мой бывший друг Жанка Львин, мы поссорились из-за предопределения. Проезжаешь Рецию и сразу попадаешь в италийскую землю.
Глава 43
Когда друзья выезжали из ворот Хагата, Демьян сокрушался:
– Город мы не посмотрели, пива не попили, толком не отдохнули и опять в дорогу. Долго ль мне гулять на свете?
– Не ропщи, – смеялся Иван. – Нас ждут лучшие города. Еще насмотришься и нагуляешься. Скоро лето кончится, дожди пойдут, начнется бездорожье. А мы так и не доехали до Рома.
Путешественники второй день ехали по графству Лаузиц. Сенокос уже завершался, а жатва только начиналась. Всюду в полях и на лугах работали поселяне. Их открытые лица, русые волосы и льняная одежда напомнили юноше родину. Да и речь с полей доносилась похожая на русскую.
На краю поля в тени телеги с задранными оглоблями обедала большая крестьянская семья – старик-отец с сыновьями, их женами и детьми. Когда царевич и поэт проезжали мимо, старик помахал рукой.
– Гей, панове, отдохните! Пообедайте с нами.
Юноша и стихотворец удивились, но спешились и сели рядом с поселянами. Иван спросил:
– Чем обязаны вашему гостеприимству, люди добрые?
– Лица у вас наши, не немецкие. И одеты вы не по-немецки. Из ляшского королевства будете?
– Нет, старче, мы из дальних стран, что лежат за ляшской землей.
– Про такие страны мы и не слыхивали, – улыбнулся крестьянин. – Но раз вы к нам издалеча приехали, то вот вам самые большие ложки.
И поселянин подал путникам две деревянные ложки. Увидев их, царевич чуть не расплакался. Как дома у батюшки! А кулеш, сваренный на костре! Что может быть вкуснее?
– Куда путь держите, панове? – спросил старик.
– Да куда глаза глядят. Сейчас в Кельш, а оттуда в баварское королевство.
– Будьте осторожны, путники! Разбойников у нас, слава Богу, нет. Но по дороге, у деревни Черный Холмец вы наедете на жилище чернокнижника Рауха. Проезжайте мимо, не останавливайтесь. Сохрани вас Бог заезжать к нему. А если будете проезжать через Шварцвальд – Черный лес, берегитесь великана Михеля. Эти лиходеи страшнее самых лютых разбойников.
– Ну, с разбойниками нам уже доводилось справляться. Мы их не