Падчах ничего не ответил. Тогда жена падчаха сказала:
— Ну и дурак же ты; удивительно, что люди избрали тебя падчахом, он же трижды спас тебя от неминуемой смерти, почему ты не исполнишь его просьбу?
— Хорошо, — сказал падчах, — соберите всех подвластных мне людей.
У собравшихся людей юноша стал снимать рубашки.
— Разве нет у тебя больше подвластных? — спросил он, когда осмотрел многих.
— Никого, кроме двух зятьев, ответил падчах.
— Приведите их, сказал юноша.
Когда с них сняли рубашки и увидели отметины, юноша сказал:
— Видишь, падчах, твои зятья живут за счет других. Те лекарства, которые они тебе давали, я им продавал за твои деньги. Мне не нужны деньги, возьми их обратно. Больше мне нечего тебе сказать.
Падчах прогнал старших зятьев, отобрал у них дочерей и полцарства отдал юноше.
И стали они жить да поживать.
42. Гезама Али и Толам-Аго
Опубл.: газ. «Ленинский путь», Грозный, 24.V.1967 (на чечен, яз.); У. Б. Далгат. Героический эпос чеченцев и ингушей, с. 317.
Записал А. О. Мальсагов в 1960 г. на чеченском языке от И. Ибрагимова, г. Грозный.
Гезама и его сын Али происходили из чеченцев. Однажды сын задумал отправиться с овцами в горы, где они давали хороший приплод.
Толам-Аго был среди нартов именитый нарт. Он узнал, что Гезама Али с овцами находится в его крае. Имени Толам-Аго не смел называть ни один житель шахара, в котором горело девять тысяч огней. Он был величиной с половину горы, ездил на коне величиной с гору. Направился он к Гезама Али.
«Придет по доброй воле приведу, не придет силой приведу и овец пригоню», — решил Толам-Аго.
К полудню дошел до Гезама Али его конь, а после полудня показался и сам Толам-Аго. Не ожидая приветствия Толам-Аго, Гезама Али первым приветствовал его. После этого робость закралась в сердце Толам-Аго. Гезама Али помог спешиться своему гостю. Окинул его взглядом и подумал: «Сколько баранов стоит зарезать такому гостю? Да он не съест больше одного, а если и съест, так этого будет для него достаточно».
Рассуждая так, Гезама Али зарезал ему и себе по барану и стал смотреть, как ест гость, а ел он медленно. Не успел Толам-Аго съесть и половину барана, как Гезама Али съел целого барана, не успел Толам-Аго выпить и одной чаша бульона, как Гезама Али опорожнил весь котел. Утром Гезама Али отогнал своих овец подальше и спрашивает у Толам-Аго:
— Что у тебя за дела? Без причины ты не явился бы. Теперь я к твоим услугам.
— Нет у меня особых дел. Услышал, что ты появился в малообитаемом крае и пришел породниться с тобой, — ответил Толам-Аго и возвратился домой.
Прошло четыре года.
Однажды говорит Толам-Аго своим трусливым нартам:
— У Гезама Али овцы уже расплодились. Я был у него четыре года назад. Пойдите пригоните овец, по доброй воле приведите и его самого.
Прибыли шестьдесят три нарта к Гезама Али и говорят:
— Мы заберем твоих овец, по своей воле можешь пойти и сам.
— Сам я не пойду, а овец забирайте, — сказал Гезама Али.
Нарты взяли овец и ушли.
Когда они скрылись, Гезама Али вскочил на коня и приехал домой. Он сказал отцу, сидевшему на пхохане:
— Дада, у меня к тебе дело.
Отец не обратил на его слова никакого внимания. Тогда он обратился к матери:
— У меня нарты забрали овец, и поэтому я приехал домой. Приготовь мне шестьдесят три стрелы.
Сам Гезама Али поспешно принялся за изготовление лука. Мать посоветовала ему:
— Иди поешь. Один раз поешь хватит на двадцать дней пути, два раза на сорок дней пути, три раза на шестьдесят дней пути.
Трижды он отведал пищу и собрался в погоню за нартами. Мать ему говорит:
— Если будешь быстро ехать по селу и, догнав нартов, возвратишься ни с чем, тебя посчитают трусом. Проедешь по селу медленно, люди скажут: «Он не догнал их потому, что и за селом не спешил».
Гезама Али по селу ехал медленно, а за селом пустил коня вскачь.
Один из самых хилых нартов, оглянувшись, увидел разлетающиеся искры. Он спросил главного среди нартов:
— Что это за огни?
— Это пламя от копыт коня Гезама Али, бьющих о гору.
— А что это за туман стелется?
— Это пар из ноздрей коня Гезама Али, — ответил главный из нартов.
— Оставим овец и убежим?
— Нет нужды бежать, ведь тогда нас убьет Толам-Аго, останемся здесь убьет Гезама Али, — ответил главный среди нартов.
Догнал их Гезама Али, шестьюдесятью тремя стрелами убил шестьдесят трех нартов и направился со своими овцами на кутан. Там забрал он свои вещи и возвратился домой. Дома он говорит отцу:
— В малообитаемом крае у меня есть друг Толам-Аго. Позволь мне съездить к нему.
Отец разрешил и снарядил в дорогу.
Прибыл Гезама Али к Толам-Аго, у которого жена была красавицей. С первого взгляда жене Толам-Аго понравился Гезама Али. Она рассказала ему, что его овец заставил пригнать ее муж. Утром говорит хозяину Гезама Али:
— Я знаю, что ты заставил нартов угнать моих овец, и теперь мы должны драться!
— Как же я буду с тобой драться, когда я величиной с полгоры и тебе меня не достать? — спросил Толам-Аго.
— Это ты увидишь, когда мы начнем драться, — ответил Гезама Али.
И они начали драться. Гезама Али приподнял Толам-Аго и по голени вогнал в землю. Толам-Аго приподнял Гезама Али и тоже по голени вогнал в землю. Схватил Гезама Али Толам-Аго и по самую грудь вогнал в землю. Только собрался он снести ему голову, как тот взмолился:
— Не убивай меня, любое твое желание исполню!
— Хорошо, принеси землю и сделай три кургана для меня, а три готовых кургана распаши, — сказал Гезама Али, взял пленников и возвратился к отцу.
И эти курганы были распаханы еще тогда[137].
43. Отец, мачеха, брат и сестра
Опубл.: ИФ, т. II, с. 198.
Записал Б. Костоев в 1963 г. на ингушском языке от Л. Чемурзиевой, г. Грозный.
В давние времена жили-были отец, мачеха, брат и сестра. Однажды мачеха притворилась больной и слегла. Приходит муж, а жена стонет пуще прежнего и говорит, что вылечилась бы, если бы съела легкие и печень мальчика.
Об этом услышала сестра мальчика. Мальчик в это время играл на улице.
Говорит отец девочке:
— Иди позови нашего мальчика, я хочу побрить ему голову.
Подбегает плачущая девочка к брату и говорит:
— Уходи отсюда, отец решил зарезать тебя, чтобы накормить нашу мачеху твоими легкими и печенью.
— Ничего не будет, сестренка, — сказал брат и пришел домой.
Поставил отец чурбак и говорит:
— Положи свою голову на чурбак, я хочу топором побрить твою голову.
Побрил он топором половину головы, а потом отрубил се. Поела мачеха его печень и легкие. Позвали они девочку и сказали, чтобы она выбросила кости. Но девочка не выбросила кости. Сшила она из белого полотна сумочку, сложила в нее кости брата и подвесила.
Через два года превратились эти кости в птичку из золота и серебра. Вспорхнула птичка и улетела. Летела она летела увидела людей, строящих из бревен забор. Села птичка на колышек и зачирикала песенку:
— Отец меня убил, мачеха меня съела, а сестренка подвесила мои кости, я птичка из золота и серебра.
— Спой эту песенку еще раз, попросили люди.
— Я спою вам еще раз, а вы дайте мне столб.
И птичка зачирикала:
— Отец меня убил, мачеха меня съела, а сестренка подвесила мои кости, я птичка из золота и серебра.
Люди дали ей столб, и птичка улетела. Летела она, летела и увидела еще людей они делали забор из камней. Подлетела она к ним и спела:
— Отец меня убил, мачеха меня съела, а сестренка подвесила кости, я птичка из золота и серебра.
— Спой-ка нам еще раз, попросили птичку.
— Если дадите мне камень, то спою, — сказала птичка.
Люди дали птичке камень, и она спела:
— Отец меня убил, мачеха меня съела, а сестренка подвесила мои кости, я птичка из золота и серебра.
Летела она, летела и увидела людей, строящих забор из меда.
Подлетает она к ним и поет:
— Отец меня убил, мачеха меня съела, а сестренка подвесила мои кости, я птичка из золота и серебра.
— Спой-ка нам еще раз, попросили люди.
— Если вы дадите мне чуточку меду, то спою.
Дали они ей мед, и птичка спела:
— Отец меня убил, мачеха меня съела, а сестренка подвесила кости, я птичка из золота в серебра.
Прилетела птичка с этими вещами к сестре. Вызвала она отца, ударила столбом по лбу и убила. Вызвала мачеху и сказала:
— Открой-ка рот, нани!
Птичка бросила камень в открытый рот мачехи и убила ее.
Затем вызвала птичка сестру:
— Открой-ка ротик, сестричка! — и в открытый рот сестры бросила чуточку меду.
Обернулась птичка братом, и стали они жить с сестрой счастливо.