— А ты? — спросил я Потапыча.
— А с этим кто останется? — кивнул он на дверь избушки. Помолчал и добавил:
— Ладно! Утром поглядим. Ты купаться-то пойдёшь?
Я помотал головой.
Да ну, на хрен!
Ещё до рассвета мы выехали в Заречную. Все вместе.
Божена снова уложили в люльку между двух лошадей. Потапыч от коня категорически отказался.
— В моём возрасте пешком гулять полезнее!
Он скрылся между ёлок. А через секунду вдали мелькнула мохнатая медвежья жопа.
Опасаясь возвращаться на дорогу, мы медленно двигались вдоль берега реки. Дружинники настороженно оглядывались.
Только Джанибек ехал спокойно, чуть улыбаясь краешком губ. Поймав мой взгляд, он тихо сказал:
— Потапыч врагов не проипёт. Шайтан!
Река петляла. Берег то круто обрывался к воде, то понижался, становясь топким и вязким.
Наконец, показался кривой зареченский мост. Кони цокали копытами по деревянному настилу. Этот звук напомнил мне деревянные мостовые Старгорода.
Бля, Сытин под арестом! Охереть!
Ладно, разберёмся здесь — а там и в Старгород.
На въезде в деревню возле самой дороги стояла кузница Акима.
Немой никогда не подходил к ней — боялся до боли в животе, до подгибающихся коленок. Хотя Аким после пожара словно и не замечал его. Копил злобу, сука!
Назло тому давнему страху я спрыгнул с коня и подошёл к приоткрытой двери кузницы. Внутри всё покрылось копотью и пылью. Холодный горн скалился, словно голодная чёрная пасть.
Пересилив себя, я вошёл внутрь.
На хрена? А просто! Потому что не хер бояться. Или ты сожрёшь свои страхи, или они тебя.
Я постоял на пороге, плюнул на земляной пол и вышел.
— Поехали!
Деревня выглядела мирно. А то, что трубы не дымят — так это понятно. Летом и так тепло. А еду хозяйки с утра приготовили.
Я хмуро поглядывал по сторонам, узнавая дома, заборы и проулки. Вот визгливо загавкала собака — это Кудряш, пёс старосты. Злобная тварь с грязно-жёлтой свалявшейся шерстью. Он как-то прокусил Немому руку.
А вот и сам староста. Иван. Для княжеского сборщика дани — Ивашка. Для деревенских — Иван Семёныч.
Коротколапый, толстопузый мужик в небрежно подпоясанной под животом рубахе.
Староста шёл прямо к нам. Не остановился, не сошёл с дороги, увидев конных. Шагал прямо посреди улицы.
Конь под Прошкой испуганно захрапел. Джанибек остановился и потянул саблю из ножен.
Староста сделал ещё два шага, и я увидел на его спокойном лице мёртвые белые глаза.
Бля!
Рубаха на плечах бывшего старосты задымилась синим вонючим дымом.
Первая книга «Немого» подходит к концу. Осталось выложить две проды. Завтра днём я опубликую для подписчиков блог, в котором анонсирую выход второй книги. Кто ещё не подписался, вот ссылка https://author.today/u/tonganets
Спама, котиков и смайликов не будет)))
Чибики в процессе заказа)))
Всем приятного чтения!
Глава 25: Тихая деревня
Лицо старосты быстро покрывалось чёрной коркой. Мёртвые белые глаза лопнули. По обуглившимся щекам потекла вязкая глазная жидкость. Пустые глазницы вспыхнули оранжевым пламенем.
Рубаха на его теле горела, расползалась дырами, по краям которых вспыхивали синеватые огоньки.
Староста шевельнул плечами. Остатки рубахи лохмотьями сползали с огненного тела. Во рту мертвеца, топорща верхнюю губу быстро отрастали огненные клыки.
Первым опомнился Прошка. Он пришпорил коня и саблей рубанул старосту сверху наискось. Клинок свистнул, рассекая воздух.
Обычного человека такой удар располовинил бы на хрен! Но староста вскинул руку и легко отбил саблю в сторону.
Затем быстро присел и другой рукой ухватил за ногу Прошкиного коня.
Конь пронзительно заржал от боли.
Мертвец дёрнул конскую ногу на себя, и конь вместе с Прошкой завалился набок.
Охренеть! Ну и силища!
Прошка успел высвободить ноги из стремян и прыгнуть. Конь упал, храпя и колотя копытами в воздухе. Но мертвец крепко держал его за ногу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Запахло палёным конским волосом.
Сука, он же лошадь искалечит!
Раздались сухие щелчки. Две стрелы сразу ударили в голову старосты.
Мишка с Сашкой не промахнулись. С пяти-то шагов!
Одна стрела попала старосте в лоб, на котором багровыми язвами лопалась чёрная корка. Вторая угодила в глаз.
Обе стрелы отскочили с глухим стуком.
Бля! Его оружие не берёт!
Нас выручил Джанибек. Он соскочил с коня и быстрым ударом подсёк ноги старосты, которые уже начали срастаться в огненный змеиный хвост.
Начали, но ещё не срослись!
Страшным ударом Джанибек отрубил старосте ноги выше колен. Обрубки упали на дорогу. А обезноженное тело подтянулось на руках и вцепилось огненными клыками в ногу неистово ржущего коня.
Крови не было. Словно не человека убили, а сломали пустую куклу, внутри которой всё выгорело дотла. Из этой чёрной вонючей пустоты, быстро извиваясь, выползла огненно-красная змея.
Джанибек промедлил, опасаясь ударом по земле сломать саблю. Этого мгновения хватило, чтобы змея свилась кольцом и прыгнула ему в лицо.
При всей своей ловкости Джанибек не успел отскочить. Змея на лету впилась ему в щёку. Дружинник голыми руками схватил гибкое тело, оторвал от себя, отбросил в сторону и закричал.
На его смуглой щеке и обеих ладонях вздувались пузыри ожогов.
Змея извивалась в дорожной пыли. Но тут успел я. Спрыгнул с коня, выхватил из-за спины меч и разрубил змею пополам. Потом ещё, и ещё!
Сдохни, тварь!
Наконец, змея потемнела и рассыпалась пеплом. И тут же распалось в прах безногое тело старосты.
Всё это произошло за считаные мгновения. Упавший Прошка только поднялся на ноги, а змеи уже не было. Только умирающий конь колотил копытами в воздухе, да тихо стонал Джанибек, присев на корточки и держась за лицо.
Коня пришлось добить. Его передняя нога была сломана и обожжена до кости.
Джанибеку повезло куда больше. На опухшей, покрытой волдырями щеке виднелись четыре глубоких следа от острых змеиных зубов. Руки были сильно обожжены. Но дружинник был в сознании и даже мог говорить.
Потапыч осмотрел его раны, смазал пахучей желтоватой мазью и перебинтовал руки чистыми тряпками.
— Кажется, яда нет, — хмуро буркнул он мне. — К вечеру узнаем точно.
И бросил на меня короткий пристальный взгляд, качнув головой в сторону Джанибека.
Бля!
Не иначе, старик опасается, что укус змеи заразил Джанибека грёбаным огненным колдовством. Херово, если так!
На всякий случай, Божен прочитал над Джанибеком молитву об исцелении.
Не знаю, услышали его боги, или нет. Но хуже дружиннику не стало.
Мы ещё в деревню не успели войти, а один из лучших бойцов уже вышел из строя.
Был бы Джанибек перекидышем! У нас при превращении все раны заживают мгновенно. А вот дружиннику придётся лечиться.
Кстати о перекидышах, бля!
— Валим обратно к кузнице! — скомандовал я. — Есть план!
Мы отступили к околице деревни.
План был такой — осматривать деревню дом за домом. Уцелевших жителей, если найдутся — запирать под замок. Заколдованных огненной змеёй — убивать на хер.
Впереди пойдём мы с Потапычем. Во-первых, нам не так страшны ожоги и укусы. Во-вторых — у меня в руках Убийца Нечисти. Не сдуру же его так назвали? Вот и попробуем в деле. А дружинники будут прикрывать спину.
Осталось решить, что делать с Боженом и Джанибеком. Тащить с собой раненых было слишком опасно. Но где их оставить?
— Заприте меня в кузнице, — сказал Джанибек, раскачиваясь от боли. — А святоша покараулит. Если что — подожжёт кузницу снаружи, и всё. Иначе я таких бед натворю…
Он не договорил, но всё было понятно без лишних слов.
Так мы и поступили. Закрыли Джанибека в пустой кузнице. На дверь повесили тяжёлый медный замок. Дорогая вещь, бля! Хренов Аким при жизни не бедствовал.