— Проходите, я вам их сейчас покажу.
Через минуту на середине ковра весело кувыркались два кудрявых создания, уморительно хватая друг — друга за холки.
— Красивые, — подытожил новый знакомый. Несколько минут, казалось, заворожено смотревший на щенков.
— Да и вы, кстати говоря, тоже, — как-то само собой вырвалось у Раисы, и она несколько смутившись, улыбнулась.
После тянувшейся уже несколько месяцев домашней междоусобицы, появление в ее доме симпатичного мужчины, вызывало у нее какое-то ощущение надежды. Надежды, что не все еще потеряно и что она еще сможет быть счастлива в этой жизни.
Её, казалось, еле уловимый флирт, заставил незнакомца напрячься. И так, не очень-то словоохотливый, он мгновенно превратился в скованного молчуна, тупо смотревшего на разрезвившихся собак.
— Может чаю? — больше для того чтобы хоть как-то разрядить обстановку, предложила Раиса.
— Можно, — будто допуская ее к чему-то сокровенному, проговорил он. После чего они долго сидели на кухне, пили чай и разговаривали. Говорила, правда, больше она, а он как-то односложно отвечал и кивал головой. Она рассказывала о собаках и о жизни, так словно встретила доброго попутчика. Было около десяти, сын еще спал в своей комнате, когда он поднялся и вроде бы прощаясь, направился в прихожую.
Не доходя до двери, он вдруг резко повернулся к ней и вонзил в живот, неизвестно откуда появившийся нож. Она громко и пронзительно закричала, падая как подкошенная на пол. Встревоженный криком матери сын выбежал из комнаты. Спросонья и от вида крови, в его голове все завертелось. В панике он бросился бежать мимо матери, над которой склонился незнакомец, продолжавший методично один за другим наносить ей удары ножом.
На отчаянные крики сына о помощи стали выглядывать из дверей встревоженные соседи, когда по перепачканному кровью подъезду быстро удалялся высокий мужчина…..
Похороны становятся поистине печальными, когда из жизни уходят молодые, да еще так…… Странным казалась только бурная деятельность, которую пыталась развить новая пассия Сорокина…..
Ужасные события этой трагедии не могли быть не замеченными. Народ в страхе содрогнулся. Несколько месяцев детей в школу водили за руку и провожали по тёмным, заплеванным подъездам. Вечерами ходили, оглядываясь, и не писали объявления в газеты…..Мерзавца так и не нашли. Какое-то время потаскали Сорокина, но алиби…
….Через год он еще раз сделал свой выбор. Он снова женат, но поговаривают, что она пьет и сильно напоминает Веронику……
Жаркое солнце, белый песок, пальмы, голубое море, что может быть лучше и что так не успокаивает после жизненных передряг…. На пляже молодая супружеская пара, похожая на тысячи и тысячи других обожженных жизнью и солнцем….
Иванова-Рентгард.
— Достали эти мамочки. Два раза икнул — скорую им подавай, — раздосадовано говорила молодая врач — педиатор, разместившись на переднем сидении скорой.
— Не греши Марья Сергеевна, сегодня не больно гоняют, — отозвалась из салона фельдшер Ирина, — вон вчера у Прохоровой двадцать восемь вызовов.
— А я что, просто обидно. Держат нас за холуев, а сами даже пожалеть собственного ребенка не в состоянии.
Машину резко накренило на повороте. Скрежетнули тормоза и мимо промчалась, не разбирая дороги и правил, молоденькая фифочка на ярко красном BMV.
— Вон видала что творит. Ей разве до детей?
Разговор, наверное, продолжался бы бесконечно, если бы не добрались до очередного адреса.
— Что там у нас? Температура?
— Ага — отозвалась Мария — широкими шагами направляясь к подъездной двери.
Домофон запиликал и правильный мелодичный голос осведомился — Кто?
— Скорую вызывали? — нарочито грубо спросила Мария Сергеевна.
— Открываю, проходите.
— Нет бы встретила, а то проходите, — пробурчала себе под нос распаленная разговором врач педиатрической бригады.
Лифт как всегда не работал. Маршируя по лестничным переходам, борясь с накопившейся в нутрии нее злобой на всех и вся, все не переставала бурчать и проклинать тот день, когда она решила посвятить свою жизнь экстренной медицине.
— Лифты не работают, позакрывались на сто засовов, во двор не заедешь…..
— Маш, кончай. Не выспалась что ли? Бубнишь целый день без перекура.
— Тебе хорошо. Уколешь в зад, и сиди, а мне по сотому кругу объясняй "этим", чем хрен от редьки отличается. И ладно бы хоть слушали и делали, а то сидят, тупо кивают головой, а таблетку и ту дать не могут. Ум-ны-е, деваться некуда от их умища. Вон смотри, ждут, как же. Мы тут корячимся на шестой этаж, а они даже дверь не открыли.
Звонок проиграл веселенькую мелодию и из-за двери раздался мелодичный женский голос — Вам кого?
— Автослесаря, — уже нарываясь на грубость, вспылила Мария Сергеевна.
— К автослесарю в 93 квартиру, пожалуйста, — не меняя тональности, ответил все тот же женский голос.
Мария еще раз резко нажала на клавишу модернового звонка и со всей неприязьнью, какую только могла себе позволить, практически выкрикнула: — А скорую, не желаете ли?
— Не хамите, пожалуйста, — все так же мелодично отозвались из-за двери.
Дверь слегка приоткрылась, удерживаемая здоровенной золотистой цепочкой. В проеме показалось миловидное личико сквозь проем рассматривающее медиков, как непрошенных и нежданных гостей.
— Ну, так и будем стоять? Чего ждем? Скорую вызывали или нет?
Дверь закрылась, и затем открылась полностью, пропуская бригаду в прихожую.
— Куда? Где больная? — сходу спросила Мария.
— Здороваться нужно, — в ответ пропел нежный голосок.
— Пока здороваться будем, умрет. Куда идти?
— Снимите верхнюю одежду в прихожей, переобуйтесь, вот вам тапочки. Ванная направо. Помойте руки.
Мария Сергеевна в растерянности от такого приема застыла на середине прихожей.
— Вы издеваетесь? Или…, - не успела она договорить, как вновь включился нежный голос.
— Повторяю не нужно мне хамить, я этого не люблю. Делайте, что вам говорят, и проходите в детскую.
Мария, поняла, что больше не выдержит, сорвется и наговорит мамаше кучу гадостей. Без каких либо разговоров и пояснений она направилась в детскую, а за ней туда же просеменила Ирина, как-то по-особенному аккуратно пронося обшарпанный бригадный чемодан с медикаментами, мимо искрящихся зеркал и шкафов благородного дерева.
Настала очередь удивляться хозяйке квартиры. От такого неповиновения ее чуть не парализовало. Её нижняя губа затряслась, маленькие кулачки сжались, и на только что миловидном личике, изобразилась такая гримаса, от вида которой даже у видавшей виды Ирины зашевелились на голове волосы, и она как раненый заяц в три прыжка преодолела прихожую и шмыгнула за доктором в детскую.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});