Все началось как-то исподволь. Нереально долгое и жаркое лето сменила сухая осень. Лесные пожары пожирали огромные пространства планеты, заволакивая небо едким дымом. Иногда казалось, что этому не будет конца. Осень резко сменила дождливая зима. Воздух наполнился влагой, реки переполняла вода. Дождь не прекращался. Все что происходило с планетой, напоминало библейские описания конца света. Жизнь в городах была похожа на пир во время чумы. Балом правил страх перед надвигающейся, на человечество неотвратимой угрозой. Кто молился, кто от отчаяния и тоски пил горькую или покидал города ища защиты и спасения.
….Удобная кровать, белый сводчатый потолок бесшумно работающая система климатконтроля. Воздух чист, свеж и даже немного насыщен запахом весенних трав и цветущей настурции. Все это так не похоже на то, что творится снаружи. Умываясь, я долго стою под прохладными струями воды, ощущая всем телом прелесть бытия. Я жив?…. Жив, а это значит, что глубоко под землей живут теперь те, кто еще вчера безжалостно вырубал леса, заливал химическими отходами реки и как мог, обезображивал лик планеты, а теперь зарывшись в землю, как кроты, они пытаются построить новую жизнь, жизнь без неба. О Боже я с ними…. вместе…. Надеюсь, что это только сон….
Эпилог
……Вика!…. Ни чего в этой жизни не бывает просто так. За все, за каждый свой шаг мы, когда — то должны ответить. И если уж не перед людьми, то перед Всевышним это точно. Еще раз прости, что все так получилось. Надеюсь, что ты все же меня простишь.
Люблю. Папа.
….. — Я его абсолютно не знала. Саш, ты меня слушаешь?
— Да.
— Я сегодня прочитала всего одну записную книжку отца и многое поняла, — Виктория задумалась, — знаешь, живут рядом люди, вместе спят, едят, и ничего не знают, что творится в душе близкого человека. Это же страшно. Я думала…, а отец был совершенно другой….. он глубоко переживал, молчал и иногда выплескивал свои чувства на чистый лист бумаги…. Я бы так не смогла, — Виктория смотрела в забрызганное дождем окно, туда, где в темноте двора, одиноко стоял под дождем старый клен.
Часть 2
Прозрение Элохима
"Говорю же вам, что за всякое праздное слово,
какое скажут люди, дадут они ответ в день суда".
Мат. 12, 36.
Глава 1
Григорий медленно открыл глаза. В голове шумело, к горлу подкатывалась тошнота, и перед глазами расплывались очертания предметов, словно внезапно кто-то выключил резкость. Ощущения были странные, словно он всем телом провалился в мягкую перину, не имея при этом сил из нее выбраться. Он пробовал шевелить руками, но они лежали вдоль тела, как будто принадлежали не ему. В сознании промелькнули эпизоды прошедшего дня: вот он с Иваном на берегу речки, а это он уже у Семеныча за столом… Он точно помнил, как они засиделись, болтая о всем, что приходило в голову, как поздно легли, продолжая перебрасываться фразами… А потом? Потом провал.
— Где я? — это вырвалось из него непроизвольно так, что он сам испугался, услышав свой голос.
Перед глазами замелькали тени, и из сгустившейся темноты прозвучал уверенный мужской голос: "Не нервничайте. Вам сейчас нельзя беспокоиться. Все будет хорошо". Эти простые фразы сразу успокоили Григория, мысли перестали метаться в голове и он снова уснул.
Второе пробуждение было не таким мучительным. Голова явно просветлела, с глаз сошла пелена, и он отчетливо видел все окружающие предметы. Тошнота больше не беспокоила, ушла, словно ее ни когда и не было. Руки и ноги привычно подчинялись, но все тело казалось ему теперь сделанным из ваты. Слабость не позволяла встать, придавливая к больничной койке. То, что он в больнице, сомнений не было. Его окружали знакомые медицинские приборы. Пучок разноцветных кабелей, огромной змеей повис на крючке кардиостойки. Сам Григорий, был опутан паутиной проводов. Красные, зеленые, желтые, они тянулись к электродам, приклеенным на груди и конечностях. Складывалось впечатление, что у него что-то внезапно случилось с сердцем. Эта мысль с одной стороны его тревожила, но так как он не чувствовал ни какой боли или дискомфорта, не беря во внимание общую слабость, то в общем-то все было сносно и это его быстро успокоило. Первое движение пальцев, включило сигнал монитора, и тот нежно пикая в такт биению его сердца, придавал ему еще больше уверенности, что и на сей раз все обойдется. С ним и раньше пару раз случалось нечто подобное, но Бог миловал, и он легко выпутывался из предлагаемых жизнью обстоятельств. Все это профессионально оценив в считанные секунды, он посмотрел на входную дверь, ожидая появления персонала, потревоженного сигналом кардиомонитора. Дверь бесшумно открылась, и в палате появился доктор, что собственно не трудно было определить по его виду и небольшому бейджу на кармане стандартной медицинской распашонки.
— С пробуждением Григорий Алексеевич. Как Самочувствие, — голос доктора показался Григорию знакомым, и он внимательно посмотрел на него пытаясь вспомнить, где он его раньше видел.
Внешность врача была ни чем не примечательна. Седые волосы аккуратно заправлены под медицинскую шапочку, чуть смуглое лицо, с еле заметным азиатским оттенком, аккуратно подстриженная профессорская бородка. Его выразительные глаза внимательно следили за пациентом, что не могло ускользнуть от набитого годами профессионального взгляда Григория.
"Не суетится. Изучает. Умен. Явно умен" — пролетела мысль в Гришиной голове.
— Ну что ж, давайте знакомиться. Меня зовут Ян Генрихович, правда, это вы и сами уже знаете и давно прочитали на моей бирке, — и он улыбнулся краешком губ. — На несколько дней я буду вашим лечащим врачом, а затем вы сами разберетесь. Не правда ли доктор? Удивлены? Не стоит. Здесь не стоит вообще ничему удивляться, но об этом чуть позже, а пока покой, покой и покой. Если понадоблюсь, то я буду всегда рядом, — и еще раз, пристально взглянув на показатели мониторов, он тихо вышел, закрыв за собой матовую стеклянную дверь.
" Где же я его видел?" — вновь подумал Григорий, едва закрылась дверь за визитером, но эта мысль быстро ушла. "Он прав. Абсолютно прав. Спать и только спать. Ни кто еще не придумал для человека более действенного лекарства, чем сон" — думал теперь он, уловив едва слышный щелчок инфузомата, погнавшего автоматически в катетер очередную порцию снотворного коктейля, и погружая его в глубокий сон.
Третье пробуждение Григория на больничной койке было приятным, словно он проснулся в воскресный день в собственной постели. Самочувствие и настроение были отличными и если бы не больничные стены, то, наверное, Григорий испытал бы чувство истинного счастья. Едва он пошевелился, в палате появился уже знакомый ему доктор. Ян Генрихович словно ожидал его пробуждения, создав своим появлением атмосферу какой-то магической нереальности.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});