Читать интересную книгу Последняя империя. Падение Советского Союза - Сергей Плохий

Ельцин был тронут. В конце разговора 25 сентября он сказал американскому коллеге: “Очень вам благодарен. Спасибо за внимание ко мне. Не знаю, как вас отблагодарить”. Президенты договорились не сообщать о содержании разговора прессе, чтобы, как сказал Ельцин, “не заставлять людей волноваться”1.

В тот день российская пресса рассказывала не о состоянии здоровья Ельцина, а о достижениях дипломатов. Ельцин и его казахский коллега Нурсултан Назарбаев участвовали в урегулировании противостояния между Арменией и Азербайджаном в Нагорном Карабахе – арене первого в период перестройки этнического конфликта в СССР. Ельцин рассказал Бушу: “В Нагорном Карабахе у нас была очень сложная миссия, но нам удалось усадить стороны за стол переговоров и подписать протокол”. Он также сказал, что снова возьмет короткий отпуск. Тогда же пресс-секретарь Ельцина Павел Вощанов заявил, что президент пойдет в отпуск “не для того, чтобы отдохнуть, а чтобы обдумать дальнейшие планы и поработать над новой книгой в спокойных условиях”.

В связи с необходимостью отдыха и лечения Ельцин почти на месяц уехал из Москвы. Он провел это время в правительственной резиденции Бочаров Ручей около Сочи. Его работа над книгой воспоминаний почти не сдвинулась с места. А вот для обдумывания “планов на будущее” и их обсуждения с многочисленными посетителями времени оказалось достаточно. Руководитель службы безопасности Коржаков организовывал для президента теннисные турниры и готовил сауну, но до Москвы дошли слухи о пьянстве Ельцина. Черняев записал в дневнике: “Говорят, пил по-черному, и возле дачи все время стояла единственная в городе реанимационная машина”2.

Неважно, верны ли были эти слухи (от союзника Горбачева не стоит ожидать доброжелательного отношения к Ельцину): президент РСФСР отсутствовал в столице в самое неудачное для правительства время. Один из его сторонников в Верховном Совете РСФСР высказался так: “Это было то же самое, как если бы Наполеон поехал на Ривьеру писать стихи после прихода австрийских и российских войск в Аустерлиц”. Один из главных советников Ельцина Геннадий Бурбулис вспоминал, что в это время правительство СССР уже не функционировало, а российское еще не взяло ситуацию в свои руки: “Страна катилась к коллапсу… И эта ситуация власти без власти, ситуация ответственности без ресурсов – она не могла длиться бесконечно. Так или иначе нужно было быстро создавать дееспособное правительство. А Ельцин укатил в Сочи”3.

Российский президент оставил в Москве три конкурирующих центра власти: с одной стороны – окружение Горбачева, с другой – две группировки в правительстве РСФСР. После отъезда Ельцина они немедленно стали угрожать друг другу. Одна из группировок в российском правительстве выступала за радикальные реформы, предусматривавшие разрыв экономических связей с остальными республиками. Вторая группировка желала медленного реформирования в координации с остальными республиками. Горбачев, в свою очередь, стремился восстановить СССР под новым наименованием, усилив центр настолько, насколько возможно. В момент разлада в Москве союзные республики приостановили перечисление налогов в Москву, используя полученное ими право денежной эмиссии для приобретения российской промышленной продукции. В промышленных городах России все более обострялся продовольственный вопрос. Критической точкой для определения курса страны и перспектив Советского Союза стал октябрь. Ельцину предстояло сделать выбор. Но он не торопился4.

Раскол в правительстве РСФСР стал очевиден 27 сентября, после отставки Ивана Силаева с поста премьер-министра (с конца августа он совмещал эту должность с должностью главы временного правительства СССР). Он оказался в трудном положении, представляя одновременно и центр, и крупнейшую союзную республику. Руководители остальных республик обвиняли его в отстаивании российских интересов, а члены правительства РСФСР – в поддержке союзного центра. Нападки на Силаева в Совете министров России усилились после того, как он подписал документ, рекомендовавший отмену ельцинских указов об установлении республиканской юрисдикции над союзной собственностью и создании таможенной службы РСФСР. Силаев хотел приостановить действие указов, принятых сразу после падения ГКЧП, до их обсуждения с остальными республиками. Оппоненты увидели в этом попытку восстановления позиций центра5.

Оказавшись перед выбором – Россия или Союз, – Силаев остановил выбор на Союзе. В этом решении его укрепил Ельцин, в середине сентября позвонивший премьеру и порекомендовавший ему остаться ответственным за экономику СССР. Силаев проиграл битву за место на вершине республиканской пирамиды ближайшему окружению Ельцина – тем, кого будущий президент привез в Москву из Свердловска. Нурсултан Назарбаев в личном разговоре с Джеймсом Бейкером назвал эту группировку “свердловской мафией”. В эту группу входил второй человек в РСФСР – государственный секретарь Геннадий Бурбулис, а также глава президентской администрации и первый зампредседателя Совета Министров. Силаев настаивал на осторожности в реформах и согласовании действий с остальными республиками, а Бурбулис склонялся к идее “шоковой терапии” – агрессивного ускоренного реформирования экономики и либерализации цен, что на начальном этапе неизбежно должно было сопровождаться резким падением уровня жизни (эта политика принесла пользу Польше)6.

Бурбулис и его сторонники, в том числе министр иностранных дел РСФСР Андрей Козырев и министр информации Михаил Полторанин, ставили интересы России на первое место, стремясь побыстрее отобрать у союзного центра как можно больше полномочий. Они не горели желанием тормозить реформы в России и таким образом давать возможность приспособиться к новой ситуации республикам, руководство которых не соглашалось с экономической стратегией РСФСР или не было готово к быстрым изменениям в хозяйственной и социальной сферах. Бурбулис возлагал надежды на группу молодых экономистов, с конца августа изучавших состояние российской экономики7.

Их разместили в правительственной резиденции в усадьбе Архангельское-2 (именно там 19 августа Ельцин узнал о перевороте). Команду возглавлял тридцатипятилетний Егор Гайдар, в годы перестройки работавший редактором экономического отдела двух центральных органов КПСС – журнала “Коммунист” и газеты “Правда”. Оба деда круглолицего экономиста были литераторами. Первый, Аркадий Гайдар, – один из популярнейших в СССР детских писателей. Почти каждый советский подросток читал повесть “Тимур и его команда”. Тимуром звали сына Аркадия Гайдара, отца Егора Гайдара, сделавшего карьеру в ВМФ и работавшего военным корреспондентом “Правды”. Значительная часть детства будущего экономиста прошла в Югославии и на Кубе, где его отец работал журналистом.

В 1980 году Егор Гайдар защитил кандидатскую диссертацию по экономике в МГУ. Тогда же он вступил в КПСС и начал работать в экономических исследовательских институтах. Его навязчивой идеей было реформировать экономику СССР, переведя ее на рыночные рельсы по образцу Югославии или Венгрии. Перестройка дала ему возможность популяризовать свои взгляды. Кроме того, он открыл собственный исследовательский центр и собрал группу молодых экономистов. Вместе с ними Гайдар готовил программу реформ для союзного правительства. По словам советника Горбачева по экономическим вопросам Вадима Медведева, будущий реформатор “участвовал во многих ситуационных анализах и мозговых атаках… в аппарате президента”. В течение нескольких месяцев Горбачев поддерживал идею радикальных реформ. Он даже поддержал программу “Пятьсот дней”, предусматривавшую ускоренный переход к рыночной экономике (ее подготовила группа экономистов под руководством Станислава Шаталина). Однако в итоге президент поддержал умеренный вариант реформ без выработанного механизма и сроков реализации8.

После падения ГКЧП главным клиентом Гайдара стала администрация президента России. Инициатором сотрудничества выступил Геннадий Бурбулис. Гайдар встретился с ним в осажденном Белом доме. В конце августа Гайдар одним из первых поддержал идею перехода союзной собственности под контроль российских властей. Он видел в этом единственный способ сохранить Союз. Позже Гайдар так описал свой сценарий сохранения империи: “Горбачев немедленно отрекается от своего поста, передает его Ельцину как президенту крупнейшей республики Союза. Ельцин легитимно подчиняет себе союзные структуры и, обладая безусловным в ту пору авторитетом общенародного лидера России, обеспечивает слияние двух центров власти”.

План Гайдара не был реализован. В этом он винил нерешительность правительства РСФСР. Через несколько недель это же правительство предоставило Гайдару возможность, о которой он не мог и мечтать: право проверить теорию на практике, перейти в вопросе рыночных реформ от слов к делу. Окружение экономиста добивалось этого месяцами, но правительство Горбачева блокировало эти инициативы. Теперь ситуация ухудшилась настолько, что российскому руководству пришлось действовать. Группа Гайдара взялась за работу. Эти люди были уверены: если немедленно не попытаться стабилизировать ситуацию, то в течение одного-двух месяцев крах экономики станет не просто неминуемым, но и необратимым9.