— Пока нет.
— Возможно, еще услышишь, — сказал Федор.
— Вы с ним поддерживаете какие-то связи?
— Мы с ним поддерживаем нейтралитет, и это уже довольно сложно, — сказал Федор. — Магию, такую, какая она есть, он называет прислужницей империализма и… Ну, в общем, у них в Альянсе какая-то другая магия, и мест соприкосновения у нас пока нет. Фи… Мститель вроде собирался наладить контакты, но не знаю, что у него получилось.
— Я заметил, что ты все время называешь его Мстителем, хотя сначала пытаешься назвать по-другому и сам себя обрываешь, — сказал Гарри. — Почему?
— Э… Ну… Это мое проклятие, — сказал Федор. — Формально, это дарованная мне божественная милость, но большой разницы между этим и проклятием я не усматриваю. Стоит мне три раза назвать его фи… вот этим самым, и он придет на зов, где бы он ни был. И где бы я ни был, к сожалению.
— То есть, ты можешь призвать его в любой момент? — медленно спросил Гарри.
— Ну да.
— И он придет?
— Скорее всего. Раньше всегда приходил.
— Так почему же ты не сделаешь этого сейчас?
— Потому что я не хочу, — вздохнул Федор. — По причинам, которые я озвучил тебе выше.
— Позови его, — сказал Гарри.
— Он тебе не поможет, — сказал Федор. — Это не в его силах, понимаешь? Его способности не для того, чтобы возвращать кому-то память.
— Черт с ней, с памятью, — сказал Гарри. — На Земле происходит черте-что, всей Вселенной, по твоим словам, угрожает непонятная опасность, а он — один из немногих, то вообще в курсе проблемы. Позови его. Хуже не будет.
— Это ты просто плохо его помнишь, — вздохнул Федор.
— Вообще не помню, — сказал Гарри.
— Вот именно.
Гарри внимательно посмотрел на Федора.
Тот вздохнул.
— Физрук, — сказал он — Физрук, физрук, физрук.
Четвертый раз, вероятно, был для надежности.
* * *
Годзилла таки вылез на сушу и уже собрался приступить к планомерному уничтожению Токио, когда примчались американцы и забросали его ракетами. Годзилла ревел, отмахивался от пикирующих на него истребителей, пыхал огнем, но в конце концов его заставили отступить. Ящер махнул хвостом, уничтожив восемнадцать складских ангаров и скрылся в морских глубинах, по ходу дела утопив два рыболовецких судна и один американский крейсер. Говорят, что у него над головой видели длинную зеленую полоску и надпись «континентальный рейд-босс», но это было не точно.
Зато в самом его существовании уже ни у кого не осталось сомнений.
Савельев устало потер лицо и выключил новости.
— Такое впечатление, что это происходит не с нами, — пожаловался он.
— Так это, ек-макарек, и не с нами, — согласился Егор Михайлович. — Где мы, а где Япония?
— Я в более широком смысле, — объяснил Савельев. — Планета-то одна.
— А, так-то да, — снова согласился Егор Михайлович. — Говорят, в Индии видели Шиву, танцующего танец разрушения.
— Вот и я об этом.
— В Китае открылся стационарный портал, из которого лезут демоны и драконы, — сказал Егор Михайлович. — Китайцы построили рядом оборонительные сооружения и фармят эту нечисть в промышленных масштабах. Говорят, из них какие-то полезные жидкости добывать можно.
— Скоро это и до нас доберется, — мрачно сказал Савельев.
— Это только вопрос времени, ек-рагнарек, — согласился Егор Михайлович. — Слушай, я старенький, мне все равно, я свое уже отбегал, но вы-то молодые, вам еще жить и жить. Надо что-то решать.
— Что? — спросил Савельев. — Я не против, надо что-то решать, но…
— Ты так ничего и не сообразил?
— Нет.
— Тогда давай Джокера разыграем, чего он простаивает, — предложил Егор Михайлович. — Создадим ему опасную ситуацию и посмотрим, что из этого выйдет. Некоторые люди раскрываются только под давлением, а мы ему тепличные условия устроили, чуть ли не в сортир его за ручку провожаем.
— И как? В Китай его отправим, в качестве помощи братскому народу?
— Да хоть бы и так, ек-макарек.
— Ну и убьют его там в первые же пять минут, — сказал Савельев. — Ты же видел этого парня, лопух лопухом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Но не просто же так за ним столько народу охотится.
— А может, и просто так, — сказал Савельев. — Может, это вообще какая-то ошибка. Или его таланты лежат в какое-то другой плоскости. Созидательной, например.
— Ты что, еще не понял, что это за игра? — удивился Егор Михайлович. — В ней возвышаются исключительно разрушители. И если Джокер кому-то так сильно мешает, значит, он тот еще потенциальный разрушитель.
— А я? — спросил Савельев.
— И ты, — сказал Егор Михайлович. — И тот англосакс, будь он неладен. Кстати, есть о нем какие-то новости?
— Нет, — сказал Савельев. — Он не вернулся.
— Или англичане решили нам об этом не сообщать.
— Не думаю, — сказал Савельев. — Сейчас, когда опасность угрожает человечеству в целом, все играют в открытую.
— А ты в этом уверен?
— По крайней мере, я хочу в это верить, — сказал Савельев. — Иначе все не имеет смысла.
— Хомо хомини люпус эст, ек-макарек, — сказал Егор Михайлович.
— Надеюсь, что нет.
— Может, пока это еще не так, — сказал Егор Михайлович. — Но так будет. Весь этот налет так называемой цивилизации слетит с человечества, как пыльца на ветру, едва только жареным запахнет. И обнажится самая суть. Такое вот у нас общество. Был шанс построить другое, но мы его благополучно про… упустили.
— Дед, не начинай, — попросил Савельев. — И без твоей пропаганды тошно.
— Вот дедушка Ленин хороший был вождь, — сказал Егор Михайлович. — А все другие…
— Я рапорт напишу, — устало пообещал Савельев.
— Пиши, родной, пиши. Бумага все стерпит.
* * *
Посреди кабинета ректора повис уже знакомый Гарри золотистый овал божественного портала. В следующий миг из портала появился… кто-то.
Но это был явно не бог.
Это был здоровенный четырехметровый орк в тяжелой броне, украшенной человеческими черепами. Он вылетел из портала спиной вперед, в полете выронил из руки тяжелый боевой топор (топор упал на антикварный журнальный столик и разбил его вдребезги) и врезался в стену, вызвав небольшое локальное землетрясение.
Гарри схватился за пистолет, а Сумкин — за волшебную палочку, но приземлившийся орк не подавал никаких признаков жизни, да и полоски над головой у него уже не было.
— Видимо, еще в полете помер, — констатировал Федор. — Что ни разу не удивительно. С тех пор, как физрук стал богом, немногим дано пережить его сокрушительный пинок.
Портал был непроницаем для взора, но звуки через него все же проходили. Гарри услышал рев, удары и подозрительное хлюпанье, а потом были выстрелы, и тренированное ухо Гарри узнало «дезерт игл».
Выстрелов было много, больше десятка, и рев то становился громче, то стихал.
Федор сидел в своем кресле с безмятежным лицом человека, познавшего дзен, и на эту какофонию больше не реагировал. Видимо, в его системе координат произошло уже худшее, что только могло произойти, и теперь можно было ничего больше не бояться.
— Может, нам помочь? — спросил Гарри, кивнув в сторону портала.
— А, нет, — сказал Федор. — Он, видимо, в своей божественной ипостаси, а может быть, даже в божественной ярости, и лучшее, что мы можем в такой ситуации сделать, это не мешать. Это для нас лучшее, ему-то сейчас все равно. Кроме того, божественные порталы работают только в одну сторону, пропускают только существ соответствующего статуса, и мы туда попасть никак не сможем, даже если бы сильно захотели. А я и не хочу.
И он продолжил созерцание.
Выстрелы стихли. Теперь кто-то кого-то бил, и возможно, ногами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Потом затихли и звуки ударов.
Рев тоже.
Но тишина длилась лишь несколько мгновений, а потом до кабинета ректора донесся громогласный голос:
— Я надеюсь, вы усвоили урок, сукины дети! — возвестил божественный глас. — Вам повезло, что у меня есть другие дела, и поэтому на сегодня с вас хватит, но учтите, что я еще вернусь. Так что ведите себя достойно или вам доведется узнать меня с плохой стороны!