на распродаже в городе и которые были ему нещадно длинны. Анатоль выдал свою старую, но чистую куртку, куртка в плечах села хорошо, только рукава были чуть коротковаты.
– А ты их поддёрни, знаешь этак, по-пижонски… – сказал Анатоль.
Макс так и сделал. Подошёл к большому зеркальному шкафу, оглядел себя. Получилось даже лучше, чем он ожидал.
– Спасибо, мужики, выручили…
– Из-за чего вы с ним сцепились?
Макс махнул рукой.
– Дааа, – усмехнулся Серж, – В этом посёлке каждый порядочный человек найдёт повод начистить рыло Владику.
– А как вы там оказались?
– С клюквы шли, – сказал Анатоль, – Мы всегда ходили через Володин двор, напрямик, он был не против. У нас и ключи остались от калитки, от ворот…
– А от дома?
– Нет, конечно.
– Эжени не возвращалась?
– Странно, что ты спросил…
– Почему?
– Именно сегодня, когда мы с Сержем утром шли в лес, ещё в сумерках, я видел во втором этаже огонёк… Не думаю, что показалось.
– Значит, она здесь.
Серж пожал плечами, сказал раздумчиво:
– Должно быть. Кто кроме неё может быть в этом доме?
– Да… – согласился Макс.
Когда Макс вернулся домой, первые покупатели уже ждали его в псарне. Алекс окинула удивлённым взглядом его одежду, ладони в йоде, грязные ботинки, но ничего не сказала.
День выдался хлопотным, второй клиент опоздал, потом долго и капризно разглядывал щенка, задавал ненужные вопросы, Макс уже начал терять терпение, и когда, наконец, закрыл ворота за придирчивым покупателем, облегчённо вздохнул.
Алекс тем временем съездила за Лёней в школу, они втроём собрались в гостиной. Макс радостно потёр руки.
– Давайте отметим это дело?
– Давайте! – с готовностью отозвался Лёня. Алекс улыбнулась:
– У тебя довольное лицо.
– Ещё бы! Малыши на загляденье, все для выставок, и сумма немаленькая. И последнего лабрадора завтра забирают, в хорошую семью. Слетаю-ка я в город и накуплю нам разных лакомств.
– Так далеко погонишь машину? – удивилась Алекс.
– Пустяки… Позовём Андрея с Милой?
Алекс кивнула…
Вернулся Макс уже в темноте, с забитым покупками багажником и с двумя букетами. Вальтеры были в доме. Макс преподнёс женщинам цветы, они зарделись, заулыбались, расцеловали его в щёки. Он принялся выкладывать на стол покупки.
– Ого! – воскликнул Макарыч, – Превосходное вино, цветы, ещё и торт! Ты разгулялся не на шутку! Выгодная сделка?
Макс кивнул.
– Андрей, мы с тобой готовим мясо, девушки организуют закуску и красоту. Лёня у них юнгой.
– Он уже давно старпом, – улыбнулась Алекс, Лёня гордо выпрямился.
Стол поставили в гостиной, накрыли красной скатертью, достали из буфета хрусталь, фарфор, красивые прозрачные блюда. Алекс разожгла камин, потушила верхний свет, на стол поставила свечи в подсвечниках.
– Давайте найдём ёлочную гирлянду и положим её мигать на подоконнике! – с горящими глазами сказал Лёня.
Алекс поморщилась:
– Нужно подниматься на чердак…
– Ну, пожалуйста! – заканючил, как маленький, Лёня.
Она улыбнулась:
– Ладно. Не хнычь.
Макс с Вальтером жарили мясо на улице под навесом.
– Ты что это весь в ссадинах? Утром, вроде, их не было… И на шее вон синяк… – переворачивая на решётке над углями толстые ломти мяса, спросил Макарыч.
– С Покровским подрался.
– Ох, ты… Из-за чего?
Макс пожал плечами:
– Из-за… всего. Ты только нашим женщинам ничего не говори. Саша расстроится. И рассердится.
Макарыч кивнул.
– Андрей, а где девочки?
– Влад забрал.
– Сам пришёл?
– Сам. Извинился передо мной, сказал, что был расстроен, на нервах и прочее…
– А ты?
– Хотел послать его ко всем чертям, но влезла Милка, сказала – не нужны никакие извинения, мы, мол, всё понимаем! Я стоял, как оплёванный…
– А что Фира?
– Похоже, уехала. Мы встретили её, когда к тебе сегодня шли. Поздоровалась, как ни в чём не бывало, сказала, что идёт на станцию. Одета была по-городскому – пальто, сумочка… Наверное, Влад снял ей какое-то жильё.
– Значит, она всё-таки ушла от мужа. Теперь начнутся тяжбы.
– Тяжбы?
– Да. Будут дом делить.
– Но, кажется, это дом его родителей?
– Да, – кивнул Макс, внимательно посмотрел на мясо, – По-моему, готово… Как считаешь?
Макарыч чуть повернул яркий фонарь над головой, направил луч вглубь мангала:
– Давай ещё порумяним несколько минут.
– Хорошо… Дом его родителей, это верно. Но он был в плачевном состоянии, когда Иван привёл туда Эсфирь. Всё, что там сейчас есть, сделано её руками. И на её деньги.
Макарыч поскрёб бородку:
– Трудное дело. Недвижимость была его до брака. Детей у них нет. Если только Владик наймёт какого-нибудь особенно ушлого юриста, и то вряд ли… Вот теперь готово. Снимай!
Макарыч торжественно вошёл с мясом в гостиную, Макс следом. Макарыч ахнул:
– Волшебницы-колдуньи! Только женщина может вот так из ничего да за несколько минут превратить убогую комнату в шатёр Шехерезады!
– Убогую?! – возмутился Макс.
– Молчи, глупый юнец! Я пою оду этим двум несравненным умницам и красавицам, изволь не мешать!
– Не изволю… – пробурчал Макс.
Сели к столу.
– Сегодня пьём вино, – сказал Макс, – Даже Леониду накапаю.
Лёня посмотрел на всех, сказал спокойно:
– Мне, пожалуйста, красного.
Макс не сдержался, хохотнул.
– Замечательное мясо, – нахваливал Макарыч, – В загородной жизни есть свои преимущества. К примеру, можно готовить на углях круглый год, а не с мая по сентябрь, как это происходит с тривиальными дачниками.
– Мы с папой всегда делаем шашлык на Новый год. В этом году тоже будем. Приходите к нам, вместе будем встречать.
– Почему бы нет? – Макарыч посмотрел на гирлянду на подоконнике, – Дааа… Давно ли май пел во всё горло, и вот уже про Новый год заговорили! Время летит… Бывает начну Амелии какие-нибудь свои байки рассказывать, говорю – вот, мол, недавно со мной произошла такая история… А она мне: «Как недавно, Андрюша?» Я эдак, значит, задумаюсь, посчитаю, и выходит, что история эта произошла действительно совсем недавно, каких-то двадцать лет назад!
Мила рассмеялась:
– Та-та, это правта.
Макарыч улыбался, смаковал вино, смотрел влюблёнными глазами на жену.
– Жизнь, она такая. Матушка моя, царствие небесное, ленинградка, петербурженка, в третьем поколении, очень любила Сенную и её окрестности, в храм ходила, который потом взорвали и метро построили… И всё, бывало, говорила: «Я на Сенную пойду…» «Это возле Сенной…» и прочее, а я, молокосос, её поправлял: «Мама, ну что Вы как из прошлого века! Какая Сенная? Это площадь Мира!» И вот, на днях, истопил я баньку, попарились, сидим вобнимочку с женой в предбаннике, пивко холодное потягиваем из одной кружки, я возьми да и скажи: «Надо мне с моим старым товарищем встретиться, поеду в город, он в самом центре живёт, возле площади Мира». А моя любовь на меня так, знаете, смотрит, ресничками хлопает и говорит: «А это где?» Я ей: «Сенная». И