Ца когтем вытащил из пары патронов пыжи, высыпал серый порох на кучу хлама и чиркнул спичкой. Полыхнуло так, что все отскочили в стороны. У Мурра от жара затрещали и закурчавились усы, а Лакки опалил кончик хвоста.
Пламя дружно взметнулось вверх, загудело, весело поедая доски стола, потом перекинулось на обшитые деревом стены, заполыхала кровать, пол, и Рыцарь Ца скомандовал:
— Уходим, а то мы поджаримся тут, как шашлык.
— Как кто? — не понял Лакки.
— Ну, как мясо барана на вертеле. — пояснил Восточный Рыцарь.
— А-а, ну если барана, тогда конечно уходим! — кивнул Лакки и все бросились прочь из маяка.
Но едва только друзья выбежали из дверей, как вдруг на них сверху упала мокрая, зеленая, пахнущая водорослями и рыбой сеть!
— Ага! Тысяча ставрид вам под хвосты! Попались! — злорадно завопил Одноглазый пират, стягивая сеть, в которой беспомощно барахтались и Корабельная крыса Вонючка, и Мурр, и Лакки, и даже Восточный Рыцарь Ца: Вот я вас и изловил! Все-е-е туточки, и даже ты, Вонючка, пять китов тебе в зубы! Ну, теперь за все ответите — и за бобров, и за пожар… Теперь я вас, поганцы, утоплю.
И Одноглазый потащил сеть, в которой трепыхались друзья, к лодке.
Вскоре он уже выгребал на середину небольшого заливчика, посреди которого приютился крохотный скалистый островок. Не доплыв до островка метров сто, пират бросил весла, оглянулся на Старый маяк, из которого валил густой черный дым, и зловеще оскалился:
— Вот так, значится… Ух, вы, девяносто девять шпротин и одну кильку вам в печень! Ну, тут вам и конец пришел!
Одноглазый пират своими синими, татуированными руками приподнял сеть и начал переваливать ее через борт лодки.
— Ну все, друзья, похоже, это и вправду конец! — серьезно сказал Ца и попытался через мелкие ячейки хотя бы цапнуть Одноглазого за палец, но сеть не дала этого сделать.
«Это конец. Это конец», — билась в голове Мурра одна и та же глупая мысль. Котенок тоже пытался если не выпутаться из сети, то на прощание хоть оцарапать пирата, но — безуспешно…
И вдруг из-за скалистого мыса в заливчик на всем ходу влетел серый пограничный катер! Противно завыла сирена, с катера взлетела сигнальная ракета и усиленный мегафоном стальной голос проревел:
— Эй, на лодке! Немедленно поднять руки и не двигаться!
Одноглазый пират зашипел сквозь зубы, и принялся судорожно выбрасывать сеть за борт, чтобы избавится от нее.
Друзья оказались в соленой океанской воде и из последних сил принялись бороться за свои жизни, но тщетно — сеть оказалась очень прочной. Вскоре они все скрылись под водой, и вверх пошли пузыри…
Пират тем временем скинул за борт остатки сети, и уже было поднял руки, сдаваясь, но его правая нога запуталась в веревке, которой он стянул сеть. Выхватив нож, Одноглазый рассек веревку, и сеть в воде распустилась.
Это и спасло пленников. Уже почти утонув, они все же не переставали барахтаться, потому что каждый зверь, каждая птица, каждая рыба, словом, каждое животное знает главный закон жизни — пока ты жив — сопротивляйся!
И когда сеть разошлась, друзья отчаянно рванулись на верх, к воздуху, к свету, к солнцу. Первой вынырнула Корабельная крыса — она ведь была настоящим моряком и плавала, почти как рыба. Потом на поверхности одновременно появились Мурр, Лакки, и последним с большим трудом вынырнул Восточный Рыцарь Ца.
Вынырнул — и сразу же вновь скрылся под водой. Еле-еле друзьям удалось помочь тяжелому и большому Ца вместе с ними добраться до скалистого островка.
— Уф-ф! Хлюп! Спасибо… Буль! Ф-р-р-р! Вы спасли мне жизнь!.. оплевываясь и булькая, просипел Ца: — Я совсем забыл вам сказать — я же не умею плавать… Вообще…
И тут едва не утонувшие, израненные, усталые, Мурр, Лакки и Вонючка вдруг, не сговариваясь, так расхохотались, что чайка, сидевшая на вершине скалы, удивленно вякнув, слетела с места и со всех крыльев бросилась прочь.
— Ха-ха-ха! Хи-хи-хи! Хе-хе-хе! — заливались друзья, держась за животы, и Рыцарь Ца, сперва недоумевая, потом тоже весело зацокал — так он смеялся.
* * *
Отсмеявшись, друзья кое-как обсушились, Мурр и Лакки выжали хвосты. Пограничный катер тем временем подошел к лодке Одноглазого, и до островка долетел обрывок разговора:
— А-а! Старый знакомый! Давно мы за тобой гоняемся. Ну, давай, забирайся, в портовой тюрьме для тебя уже приготовлена отдельная каюта с крепкой решеткой! Эй, Сидоров, возьми лодку на буксир, отваливаем.
— А маяк, товарищ капитан?
— Да сам потухнет, кому он нужен, руина древняя! Все, полный вперед!
И пограничники уплыли…
Котенок Мурр важно посмотрел им вслед, зевнул и сказал:
— Я тут это… Ну, стишок сочинил очередной… Вот послушайте:
Мы Одноглазого пирата победили,И восмилапых банду целую побили!Спасли каланов от беды,И вынырнули из воды,Хоть нас чуть-чуть, чуть-чуть не утопили!
Часть девятая. Древние колдуны или возвращение домой
Корабельная крыса Вонючка сообщила друзьям, что отныне она станет хорошей, будет жить вот здесь, в бухте, на берегу, и следить, что бы никто не обижал каланов.
Сказав так, Вонючка сердечно попрощалась со всеми и поплыла к берегу ей не терпелось осмотреть свои новые владения.
Плавала крыса, как мы помним, просто отлично, поэтому все отпустили ее с легким сердцем. Вонючка пообещала встретить каланов и направить их на островок, чтобы Мохнатый Народ Моря помог друзьям переправится на берег.
Стояла теплая и очень темная южная ночь. Лакки, высохнув, уютно устроился на прогретом за день гладком камне и уснул.
Мурр и Восточный Рыцарь Ца вдвоем сидели у самой кромки черной океанской воды, смотрели на звезды и молчали.
Давно уже стихло в темноте тарахтение движка пограничного катера, который увез Одноглазого пирата вместе с его лодкой, и лишь догорающий в стороне, на скалистом мысу, маяк напоминал друзьям о случившимся.
Наконец Мурр, который почувствовал, что глаза его начинают слипаться, спросил у Ца:
— А как же мы теперь попадем домой? Ну, я имею в виду — мы, все вместе? Лакки и я еще могли бы незаметно подобраться к вагону этого, как его… поезда, вот, и спрятаться внутри. Но ты-то, Ца, ты такой большой и… и яркий, тебя же будет видно…
— Не волнуйся, Мурр. — Ца зевнул, содрал когтем прибрежный мох с камня, на котором сидел, дунул на зеленоватую труху, и будничным тоном закончил: — Мы не поедем на поезде. Мы пойдем по ходам Древних!
— Как это? — встрепенулся Мурр. Сон с него сразу слетел, словно стая воробьев с дерева: — Откуда же тут эти самые ходы? И потом — ты хочешь сказать, что мы пойдем по ним вот так, лапами, пешком? Мы же, наверное, полгода будем идти, а то и больше!
— Тыр-тыр-тыр! Не торопись, Мурр! — Рыцарь Ца сел поудобнее: Помнишь, я обещал тебе рассказать, как я появился в подвале маяка? Ну, так слушай: по заданию Его Величества Земляного Короля Скриба Седьмого я исследовал ходы Древних и искал их хозяев…
— Зачем? — удивился котенок: — И кто они такие, эти самые хозяева?..
Ца рассказывал почти до утра. Мурр слушал во все уши, забыв про сон и усталость. Еще бы, Восточный Рыцарь поведал котенку такое… Впрочем, лучше обо всем по порядку:
Оказывается, давным-давно, когда ходилины-люди были еще совсем дикими, как Черноногие ежи, на Земле жило странное и даже страшноватое племя Древних. Как объяснил Мурру Ца, Древние внешне походили на нынешних лемуров — невысокие, покрытые густой шелковистой шерстью, с острыми ушками и большущими печальными глазами, в которых, однако, в минуты опасности вспыхивал такой яростный огонь, что любой хищник бежал без оглядки.
И дело тут вовсе не в том, что Древние имели острые клыки, длинные когти или ядовитые жала, как раз наоборот, пушистые создания были почти что беззащитны, но зато они обладали непонятным и таинственным колдовством, чародейством или магией, это каждый называет по своему.
Древние умели вызывать бури, ураганы, молнии и громы, напускать на своих врагов потоки воды и камнепады, создавать из ночного ветра и тумана призраков, заставлять деревья оживать, а старые кости умерших — срастаться в целые скелеты со светящимися глазами. И много чего еще могли делать таинственные пушистые коротышки.
Жили Древние по большей части в лесах, а точнее — под лесами, где строили себе целый подземные города. Корни деревьев давали им пищу сладкий и дурманящий земляной сок, который Древние обожали. В подземных галереях всегда стоял мрак, поэтому у их обитателей шерсть со временем стала белой, а глаза — огромными.
По ночам Древние частенько выбирались на поверхность, бродили меж древесных стволов, пугая своим видом зверей и птиц. Иногда ночами они, развлекаясь, устраивали на лесных полянах пляски, настоящие танцы привидений. В зеленоватом, мертвенном свете гнилушек по поляне порхали белесые тени с огромными глазами, и колдовская протяжная музыка звучала над лесом…