добиться того, чтобы люди приезжали как можно реже. Я все еще думаю, что это самая важная функция платы за посещение.
Монахи в аудитории тронуты и кивают в знак одобрения слов главного монаха о том, что он хочет предотвратить повреждение и уничтожение культурных ценностей, и не ищет экономическую прибыль.
СОКЧЖУН. На этом всё.
СУДЬЯ. Адвокат истца, начинайте перекрестный допрос.
Ёну встает и подходит к свидетелю.
ЁНУ. Сколько Хванчжиса зарабатывает на плате за посещение объекта культурного наследия?
ГЛАВНЫЙ МОНАХ. Точно не знаю.
ЁНУ. Согласно расчетам, основанным на статистике дорожного движения, собранной Министерством земли, инфраструктуры и транспорта, монастырь ежегодно зарабатывает около миллиарда вон за счет сбора платы за въезд. Это верно?
ГЛАВНЫЙ МОНАХ. Повторюсь. Я не знаю точную сумму.
ЁНУ. Как расходуются собранные деньги?
ГЛАВНЫЙ МОНАХ. Они используются для содержания и ремонта храма и принадлежащих ему культурных объектов.
ЁНУ. Разве храм не получает деньги на данные нужды от правительства? В этом году Управление культурного наследия выделило из бюджета в общей сложности четыреста миллиардов вон на содержание и ремонт объектов культурного наследия. Из них двенадцать миллиардов приходится на храмы. Не значит ли это, что, собирая плату за посещение при поддержке из госбюджета, Хванчжиса получает двойную прибыль?
ГЛАВНЫЙ МОНАХ. Миллиард или сто миллиардов – эти цифры только кажутся большими. Нам стыдиться нечего. Мы получаем от государства и гостей только самое необходимое и добросовестно этим распоряжаемся.
ЁНУ. В таком случае не могли бы вы раскрыть детали бюджета храма?
ГЛАВНЫЙ МОНАХ. Это невозможно. Это закрытая информация.
ЁНУ. Странно, вы только что сказали, что вам нечего стыдиться, однако детали бюджета раскрывать отказываетесь.
Слыша, как Ёну обвиняет их главу сухим тоном, монахи недовольно цокают языками. Ёну украдкой оглядывается. Почувствовав холодные взгляды монахов, она думает: «Должно быть, в рай не попаду».
СОКЧЖУН. Возражаю! Адвокат истца задает вопросы или упражняется в сарказме? Свидетель – уважаемый настоятель храма Хванчжиса. Пожалуйста, будьте вежливы.
СУДЬЯ. Адвокат истца, прошу воздержаться от саркастических вопросов.
ЁНУ. Хорошо. (Продолжает.) В прошлом году в полицию было подано шестьдесят два заявления о том, что контролер останавливал машины у КПП и препятствовал движению транспорта. Знаете ли вы об этом?
ГЛАВНЫЙ МОНАХ. Мы знаем, что часто многие недовольны таким положением дел.
ЁНУ. Почему в таком случае не попробовать решить эту проблему? У вас есть альтернативы – например, можно перенести КПП ближе к монастырю.
ГЛАВНЫЙ МОНАХ. Хванчжиса имеет полное право взимать плату за посещение объекта культурного наследия. Это подтверждено Законом об охране культурного наследия и работает во благо самого храма, принадлежащих ему культурных ценностей и окружающей его территории. Почему же, по-вашему, мы должны искать альтернативы?
Ёну теряет дар речи, услышав спокойный, но уверенный ответ настоятеля.
СЦЕНА 15. Больничная палата (внутри / вечер)
В серии 13 бывшая жена Мёнсока Чису появлялась в его воспоминаниях о медовом месяце. Прошло тринадцать лет, и теперь, в возрасте 40 лет, она стоит перед Мёнсоком. Услышав, что тот болен, она срочно прилетела из Сеула на Чеджу. Однако она злится из-за того, что он не отказывается от своей работы в компании. Мёнсок выглядит как нашкодивший ребенок, которого ругает мать.
ЧИСУ. Тебе настолько плохо, что ты не можешь присутствовать в суде! Почему ты вообще до сих пор здесь? Тебе нужно немедленно возвращаться в Сеул и делать операцию!
МЁНСОК. Даже если я поеду сейчас, раньше меня не прооперируют… Назначенная дата еще не наступила.
ЧИСУ (злится). Что за больница назначает операцию так поздно? Мы можем обратиться в другую?
МЁНСОК. Нет, это…
Он замолкает, услышав стук в дверь. «Тук-тук». «Тук». Ёну закрывает глаза, считает до трех и заходит. Мёнсок рад ее видеть – ему не хочется больше слушать нотации Чису. «Почему он так доволен?» – удивляется Чису.
ЁНУ. Хотя довод истца о том, что он не будет оплачивать посещение объекта культурного наследия по причине того, что он его не посещал, является обоснованным, мы… (Сомневается.)
МЁНСОК. Что мы?
ЁНУ. Можем проиграть суд. Храм просто-напросто не признаёт, что с его стороны совершено какое-либо правонарушение.
ЧИСУ. Простите, а вы… кто?
ЁНУ. Меня зовут У Ёну. Слева направо и справа налево – У-Ёну. Тет-а-тет, тут как тут, ца-ри-ца, У-Ён-у.
ЧИСУ. Что?
МЁНСОК. Ёну – адвокат. Она работает со мной.
ЁНУ (обращаясь к Чису). Простите, а вы кто?
ЧИСУ. Я…
МЁНСОК. Это моя бывшая жена…
ЁНУ. Ваша бывшая жена?.. Та, которая ушла от вас потому, что вы постоянно работали и не заботились о семье?
ЧИСУ. Что?
МЁНСОК (ошеломлен тем, что Ёну произнесла это вслух, но делает вид, что не заметил). Чису, могу я поговорить с адвокатом У Ёну секундочку?
ЧИСУ (резко). Ну поговори.
Мёнсок ожидает, что Чису покинет больничную палату, но та делает лишь шаг назад. Мёнсок обращается к Ёну.
МЁНСОК. Мне кажется, нам не хватает юридического обоснования.
ЁНУ. Юридического обоснования?
МЁНСОК. У монастыря есть четкое законное подспорье. Помимо легального сбора на основании Закона об охране культурного наследия, есть даже теоретическое обоснование того, что понятие культурного наследия следует распространить на все пространство вокруг храма. У нас ничего такого нет. Факта, что истец не посещал монастыря, может быть недостаточно. В этой ситуации, даже если судья захочет встать на нашу сторону, вряд ли она на это решится. Юридического обоснования не хватает.
ЁНУ (обдумывает). Тогда как насчет того, чтобы использовать тот факт, что система сбора платы за посещение национальных парков была отменена в 2007 году? Хванчжиса находится на территории Национального парка Ханбэксан.
МЁНСОК. Однако храм собирает не плату за вход в Национальный парк, а плату за посещение объекта культурного наследия.
ЁНУ (снова задумавшись). Тогда я могу попросить судью раскрыть детали бюджета храма? Во время сегодняшнего судебного процесса я пыталась доказать, что Хванчжиса получает двойную прибыль благодаря господдержке. Однако точных данных достать не удалось, потому что информация о бюджете монастыря закрыта.
МЁНСОК. Судья вряд ли это одобрит. Данное судебное разбирательство касается не распределения средств монастыря, а того, должен ли истец платить за проезд по дороге.
ЁНУ. Тогда какое у нас юридическое обоснование?
МЁНСОК. Хм… Какое же.
В комнате повисает тишина. Ёну и Мёнсок размышляют. Чису глубоко вздыхает и выходит из палаты.
СЦЕНА 16. Коридор перед больничной палатой (внутри / вечер)
Ёну выходит из больничной палаты с заданием найти обоснование. Увидев, что Чису стоит в коридоре, она теряется, потому что не знает, что делать. Чису говорит первая.
ЧИСУ. Вы закончили разговор?
ЁНУ. Да.
ЧИСУ. Он ничуть не изменился.
ЁНУ. Что?
ЧИСУ. Хотя мы увиделись впервые за пять лет, при разговоре с вами, коллегами, которых он встречает каждый день, он выглядит… живее, чем при общении со мной. Его мертвые потухшие глаза буквально… проясняются…
Чису горько улыбается. Сердце Ёну сжимается.
ЧИСУ. Благодаря вам я вспомнила, почему рассталась с этим человеком.
ЁНУ. Почему?
ЧИСУ. Почему…
Чису на мгновение замирает от переполняющих ее эмоций. Ёну тихо ждет продолжения.
ЧИСУ. Я чувствовала себя одинокой. Я была несчастна.
В этот момент мобильный телефон Ёну вибрирует. Это звонок от Кванхо.
СЦЕНА 17. Перед больницей (снаружи / вечер)
Ёну стоит под уличным фонарем у больницы и разговаривает с Кванхо.
КВАНХО (голос). Приятно слышать, что у моей девочки все хорошо. Если что-то случится, немедленно звони мне, хорошо?
ЁНУ. Хорошо.
Кванхо собирается повесить трубку, но Ёну внезапно задает вопрос.
ЁНУ. Отец.
КВАНХО (голос). А?
ЁНУ. Что бы ты сделал, если бы я привела домой Ли Чунхо?
КВАНХО (голос). Кто такой