Слезы подступают к моим глазам.
— Ты действительно так думаешь?
— Это не то, что я думаю. Это правда.
Мое сердце разрывается, его осколки врезаются в грудную клетку и покалывают кожу. Не имеет значения, если я не верю в то, что он говорит правду, я уверена, что он может отпустить, если попытается. Если он сам в это не верит и держит свои эмоции под замком, я никак не смогу проникнуть внутрь.
И это ранит сильнее, чем я когда-либо себе представляла.
— Лия… — Он вытирает мне глаза, смахивая катящиеся слезы. — Не плачь.
Я отталкиваю его руку.
— Не прикасайся ко мне.
Его челюсти сжимаются.
— Я знаю, что ты расстроена, но я же говорил тебе, что о том, чтобы не прикасаться к тебе, не может быть и речи.
— Даже если ты оттолкнешь меня? — Я пытаюсь быть обидной в этот момент, но мне все равно. Он тот, кто причинил мне боль первым.
Я вырвала свое сердце и положила его на блюдце перед ним, а он просто проигнорировал это.
Он хватает меня за подбородок, откидывая мою голову назад, чтобы он мог посмотреть на меня сверху вниз своими наказывающими глазами. — Даже если я оттолкну тебя.
— Я ненавижу тебя.
— Лия, — предупреждает он.
— Что, Адриан?
— Возьми свои слова обратно.
— Нет.
— Если ты этого не сделаешь, я вытрахаю их прямо из тебя.
— Я все еще тебя ненавижу.
Он прижимает меня к стене, используя свою хватку на моей челюсти, и я задыхаюсь, когда мой зад ударяется о твердую поверхность.
Звук поглощается его губами на моих. Его поцелуй умоляющий, властный и резкий, предназначенный для того, чтобы наказать меня и заставить упасть перед ним на колени.
Но я этого не делаю.
Вместо того, чтобы подчиниться ему, как обычно, я сильно прикусываю его нижнюю губу, пока металлический привкус не взрывается на моем языке.»
Если я думала, что это остановит его, то я далеко не права. Он хватает меня за запястья и ударяет ими над моей головой о стену, но не отпускает мой рот.
Он высовывает язык, слизывает кровь, прежде чем прикусить мою губу. Он не разрывает кожу, но я хнычу от дикой силы этого.
Как будто этого недостаточно, он просовывает другую руку мне между ног. Я дрожу от его дикого прикосновения, от того, как его ладонь прокладывает себе путь по чувствительной плоти моей внутренней стороны бедра.
Он стягивает мои трусики, а затем срывает их. Это движение всегда, без сомнения, делает мою киску влажной и ноющей.
Адриан вонзает в меня два безжалостных пальца, вырывая стон из моего горла.
Черт возьми.
Неважно, сколько раз он прикасается ко мне, каждый раз, когда он это делает, мое тело жаждет его грубости и безжалостности, его наказаний и его садизма.
Может быть, у меня все-таки нет надежды, потому что в тот момент, когда он начинает двигаться внутри меня, я не могу сопротивляться сжатию в основании живота или пульсации сосков.
Мое тело готовится к удару, и мои конечности неудержимо дрожат, когда эротические звуки слетают с моих губ.
Как раз в тот момент, когда оргазм вот-вот достигнет меня, Адриан убирает пальцы и рот, оставляя меня задыхающейся.
Мои губы покалывает, чувствуя ушибы, и моя грудь тяжело поднимается и опускается, когда я смотрю на него.
Он быстро расстегивает штаны и высвобождает свой твердый как камень член. Я издаю страстный стон, когда он легко поднимает меня одной рукой, призывая обхватить его ногами.
Я так и делаю, потому что мне нужен оргазм, которого он мне только что не дал. Адриан обычно отдает, прежде чем взять, но это должно быть наказанием, поэтому он не доставит мне такого удовольствия легко.
Он толкается в меня, пробуждая нарастание, накопившееся ранее. Его темп резкий и длинный, предназначенный для того, чтобы ударить как можно глубже.
С моими запястьями над головой, я полностью в его власти, и прямо сейчас, кажется, у него нет ничего лишнего.
Покалывание все еще вспыхивает на моих стенах с каждым восхитительным погружением, его пах ударяется о мой набухший клитор.
Удовольствие углубляется и нарастает, пока все, что я слышу, — это звук ударов плоти о плоть и мои отчаянные рыдания, требующие большего.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я близко, так… близко.
— Скажи, что любишь меня, — хрипит он.
— Нет… — Мой голос дрожит.
— Скажи это, Лия.
— Н-нет.
Его темп замедляется, и я чуть не плачу от разочарования. Он не может так поступить со мной сейчас.
— Адриан… не надо…
Его серые глаза — самые суровые, какие я когда-либо видела, как шторм на грани извержения.
— Скажи эти чертовы слова, Лия.
— Я ненавижу тебя, — всхлипываю я, двигая бедрами, чтобы сохранить трение.
— Если ты не скажешь их, я оставлю тебя разгоряченной и обеспокоенной прямо здесь и сейчас.
Его темп замедляется еще больше, пока он едва двигается внутри меня.
— Адриан…
— Скажи… Это…
Мои стены рушатся, и я ненавижу себя в этот момент, и я ненавижу его. Потому что он заставил меня чувствовать себя так, и он использует это против меня.
Но больше всего я ненавижу то, что я так глубоко провалилась, что не смогла найти выход, даже если бы захотела, даже если бы эти чувства причинили мне боль.
— Я люблю тебя, — шепчу я между всхлипываниями.
Темп Адриана ускоряется почти мгновенно, входя в меня с более глубоким ритмом, от которого у меня перехватывает дыхание. Он полностью выходит, а затем снова входит, дразня мой клитор.
— Еще раз.
— Я люблю тебя… — Звезды формируются за моими веками так же яростно, как и слова, слетающие с моих губ. — Я люблю тебя, Адриан…
Оргазм не только сильный, он бесконечный, длится так долго, что я плачу, слезы катятся по моим щекам и подбородку.
Адриан прижимается своими губами к моим, в то время как он двигается сильнее и быстрее, пока не находит свое собственное освобождение. Мои веки опускаются, когда его горячая сперма пропитывает мои внутренние стенки.
Он не перестает пожирать мой рот и смешивать свою кровь с моими слезами и нашей слюной. Его язык умоляет меня, его пальцы сильнее впиваются в мягкую плоть моих запястий, когда он поглощает меня, целуя так же сильно, как и трахает.
К тому времени, как он отрывает свой рот от моего, освобождает мои запястья и выходит из меня, я настолько ошеломлена, что на мгновение забываю, где я, черт возьми, нахожусь или что только что произошло.
Только когда мои дрожащие ноги касаются земли, все возвращается ко мне.
Я попросила его открыться, и он не только отказался, но и жестоко показал мне, что никогда этого не сделает.
Адриан хватает несколько салфеток и начинает вытирать мои бедра. Я шлепаю его по руке, и на глаза снова наворачиваются слезы.
— Лия…
— Ты такой жестокий, Адриан.
— Я жестокий, что заставил тебя признаться в своих чувствах?
— Нет, ты жестокий потому, что используешь это против меня, — я поднимаю подбородок. — Тебе нельзя прикасаться ко мне, если ты не готов отпустить.
Его челюсти сжимаются.
— Ты моя жена, и я буду прикасаться к тебе, когда захочу.
— Нет, если только ты не готов заставить меня.
И с этими словами я поворачиваюсь и направляюсь к двери, радуясь, что мои ноги не отказывают мне.
Я направляюсь прямо на улицу, желая вернуться домой. Несколько охранников разбросаны по территории, и я изо всех сил стараюсь избегать их, чтобы они не видели моих слез. Оказавшись на парковке, я достаю телефон, чтобы позвонить Яну.
При этом я вытираю слезы тыльной стороной ладони, но они продолжают умножаться.
— Ну же, Ян. Ответь. — Я действительно не хочу сейчас идти домой с Адрианом.
Я направляюсь в сторону нашей машины, когда что-то холодное прижимается к моему боку.
— Давно не виделись, Герцогиня.
Глава 33
Адриан
Я остаюсь стоять в комнате на мгновение после того, как Лия уходит.