Читать интересную книгу "Один на один - Грейс Райли"

на его лице выражает опасение. Он тут же все понимает, как способен понять только тот, кто умеет оценивать ситуацию за секунды, и кривит губы.

Но прежде, чем он успевает что-то сказать, вступает Купер:

— Сэр, нам нужно поговорить.

— Купер, — тут же говорю я.

Он бросает на меня короткий взгляд, а потом снова смотрит на моего отца.

— Все не так, как кажется.

— Думаю, я точно знаю, как все кажется, — отвечает папа. Он смотрит на Брэндона. Тот самодовольно улыбается и оглядывает нас, скрестив руки на груди. Ну что за мудак. Я не знаю наверняка, что он сделал, но как-то он смог убедить папу, что меня надо проведать. Судя по тому, как зло смотрит на него Купер, ясно одно: Брэндон хотел, чтобы мой папа нашел его здесь. Теперь мне куда понятнее его реакция на то, что я надела кофту Брэндона. Дело не в том, что она чужая, а в том, что она с фамилией Финау.

Мне плевать, какие между ними обидки. Но не плевать, что папа видит Купера Каллахана в моем номере без футболки, и не плевать, что при этом Куперу пришла в голову «гениальная» идея с ним по­говорить. Пусть Купер и помог мне влезть в майку, я все равно чувствую себя обнаженной. У меня крутит живот.

— Спасибо, Брэндон, — произносит папа. — Дальше я сам.

Это приказ уйти, но Брэндон остается. Купер поднимает бровь, как-то умудряясь выглядеть хладнокровным и собранным, хотя он тоже сейчас под микроскопом, как я, и говорит:

— Не знаю, как ты, а я уверен, что тренер велел тебе свалить.

— И пропустить шоу? — протяжно выдает Брэндон. — Поверить не могу, что ты такой идиот, Каллахан. Дочка тренера!

— Это так ты мне мстишь за то, что я стал капитаном? — Купер делает шаг ему навстречу, и его взгляд темнеет. — Пошел ты в жопу за то, что втянул в это Пенни.

— Каллахан, — предупреждает его папа. И поворачивается к Брэндону: — Финау. Уходи, пока я не посадил тебя на скамью на следующий матч.

У Брэндона отвисает челюсть.

— За что?! Я же вам помогаю!

— И ты закончил. Иди.

Брэндон еще полсекунды меряет Купера злобным взглядом, прежде чем потащиться к лифту. Я вжи­маюсь в стену, крепко обхватывая живот руками. В ушах глухо звенит. После инцидента с Престоном мне еще долго снились кошмары о похожих ситуациях: я представляла, как папа заходит в комнату в тот момент, когда все рассыпалось на осколки. Иногда он меня спасал, но куда чаше я страдала от унижения в его присутствии. Купер обнимает меня за плечи. Я утыкаюсь ему в грудь, не в силах взглянуть на отца.

— Сэр, — говорит Купер, — дайте нам минутку, чтобы привести себя в подобающий вид, а потом заходите, и мы поговорим.

Я украдкой смотрю на папу. У него на лице за­бавное выражение, будто он не знает, что и думать об этой стороне характера Купера. Но в итоге он кивает. Купер почти закрывает дверь, потом поднимает футболку и накидывает на себя. Подходит к моему чемодану и достает свитшот, в котором я собиралась спать.

— Спасибо, — киваю я, принимая его. У меня скрипучий голос, как будто я давно им не пользовалась. — Поверить не могу, что надела кофту этого мудака.

Натянув свитшот, я засовываю кисти рук в свободные рукава. Купер улыбается, как будто это так же прелестно, как Мандаринка, сидящая на подоконнике и следящая за почтальоном, и легко, как прикосновение перышка, целует меня в губы. А потом заправляет мне волосы за ухо.

— Все будет хорошо, — шепчет он.

Я бы хотела ему верить, но, честно, не знаю, что об этом подумает папа. А от того, что это Купер, все лучше или хуже? Может, он смотрит на все это и думает, что я опять покатилась по той же дорожке?

— Я говорил серьезно, — добавляет Купер и целует меня в лоб. — Входите, тренер.

Папа осторожно открывает дверь.

— Жучок, все в порядке?

Я отцепляюсь от Купера. Я не хочу сидеть на кровати — слава богу, еще заправленной, — так что вместо этого забиваюсь в угол.

— Да. Что он тебе сказал?

Папа с четким щелчком закрывает за собой дверь.

— Выставил все так, будто ты зашла сюда с каким-то незнакомцем. Прости, дорогая. Я просто… запаниковал. — Он хмурится. — Хотя теперь я беспокоюсь по совершенно иной причине. Что тут происходит?

— Я пытаюсь убедить вашу дочь со мной встречаться, — говорит Купер. В его голосе слышится намек на вызов, как будто он подначивает папу возразить. Если его не знать, может показаться, что он расслаб­лен, но я вижу, как твердо сжаты его губы. — Мне из-за этого здорово достается.

— Пенни ни с кем не встречается.

— Я вам врать не буду: между нами кое-что есть. — Я краснею от прозаичной нотки в его голосе. В принципе, нашу договоренность можно описать и так. — И если вам не нравится — можете снять меня с должности капитана или вообще убрать в запас, мне плевать. — Купер смотрит на меня, и его взгляд смягчается. — Я просто хочу, чтобы у меня был шанс с ней.

Я закусываю губу. Я вся горю — наверняка мой румянец, который у меня не получается скрывать уже несколько минут, стал еще темнее. И то, что я чуть не увидела Эвана Белла голым, никак к этому не относится. Купер продолжает смотреть на меня и явно ждет ответа, но я понятия не имею, что сказать. Мои чувства к нему глубже, чем я испытывала до сих пор. Я знаю, куда они ведут. Но повесить на них ярлык? Назвать Купера Каллахана своим парнем? Это только сейчас он этого хочет: пока не узнает правду обо мне, не узнает, насколько я сломана до сих пор.

Я открываю рот, но не знаю, что сейчас скажу. Но я все равно спасена от ответа, потому что я понимаю, что папа плачет.

— Папа? — Я в тревоге бросаюсь к нему. — Все хорошо?

— Проклятье, — говорит он, нетерпеливо вытирая глаза. — Проклятье, Пенелопа.

Я отшатываюсь. Сердце уходит в пятки.

— Это не как тогда. Честное слово.

Он качает головой.

— После стольких лет, Жучок? Ты все еще что-то от меня скрываешь?

— Я не…

— Ты все еще думаешь, что я тебя не поддержу? — Папа щиплет себя за переносицу, вздрагивая при очередном вдохе. — Ты правда считаешь, что я не поддержу все это?

Я видела папины слезы куда чаще, чем прочие дочери — своих отцов, это уж точно: в период между маминой смертью и случаем с Престоном нам было о чем поплакать. Но сейчас все иначе. Может, потому что с нами в комнате Купер, который с беспокойством смотрит то на меня, то на папу. Он явно не думал, что случится нечто подобное. У меня дрожат губы, но я сглатываю рыдание, угрожающее вырваться наружу.

— Я думала… я думала, что ты перестанешь… уважать меня. Что решишь, будто я делаю шаг назад.

— Я бы так не подумал.

— Я не хотела, чтобы все снова развалилось, — шепчу я.

Папа грубо вытирает глаза.

— Солнышко, — говорит он, — я думал, ты мне доверяешь. Я думал, что мы двинулись дальше.

— Так и есть! И я не хотела все испортить!

— Но ты все равно что-то снова от меня скрываешь. Нечто важное.

Я прикусываю щеку. Может, он прав. После его первичной реакции на ситуацию с Престоном нам пришлось упорно работать, чтобы снова чувствовать себя комфортно друг рядом с другом. Несмотря на всю драму, он не злился из-за видео — он был разочарован тем, что я все от него скрывала, пока не заработала срыв и в панике не получила травму на льду. А теперь в попытке избежать еще одного такого бардака я поступила так же. Купер протягивает мне руку, и я с благодарностью принимаю ее и сжимаю так сильно, что явно перекрываю ему кровоток.

— Хочешь, я выйду за дверь, милая? — спрашивает Купер. У него на лице написано рьяное желание меня защищать, как будто он сделает все, чтобы меня уберечь.