взором простиралась вздыбившаяся волна, впитавшей мощь энергии внезапно остановившегося Времен не только переднего фронта, но и давящей силы напирающих ещё тылов «глазуньи». Энергия накапливалась, росла, сжималась как вселенская пружина, готовая в любой момент сорваться и ударить по препятствию, вызвавшему её появление.
Иван каждой клеткой чувствовал нарастающую угрозу, но и своё тоже нарастающее могущество. Но против него Старое Время выставило всё, чем она обладала, и Иван готов был отступить…
Ещё одно усилие и – надо уходить!
Но… в только что готовой обрушиться на него нависшей волне вдруг замелькали мерцающие прорехи. Она стала рассыпаться подобно автомобильному стеклу от сильного удара камнем. Стена рассыпалась, опадала, но задняя грань ещё жила, наступала, на мгновения латала окна и проёмы. Однако этого уже не хватало, чтобы обрушиться на оборону, созданную Иваном.
Старое Время иссякло и, как показалось Ивану, стало бороться отдельными своими разобщёнными пятнами сама с собой, ускоряя свою гибель.
Позже, когда Иван собрал ходоков, поговорил с ними, то выяснились его просчёты, но и то положительное, что им было предпринято по отражению Старого Времени.
По-видимому, ему не следовало с Джорданом высовываться навстречу «глазунье» из общей цепи ходоков. Концентрация энергии Старого Времени в струе, занятой Иваном, как раз и возникла перед лицом единственного препятствия. И углубись Иван ещё дальше в прошлое, неясным, а, может быть, неприятным окончилось бы его противостояние «стенка на стенку». Всё-таки сила силу ломит!
К счастью, когда, казалось, Старое Время бросит свою мощь в того, кто дерзнул встать на его пути, оно наткнулось, и вошло в контакт с цепью ходоков. Оттого ему пришлось дробить свой порыв в будущее. И со всеми оно справиться не смогло. Тыльная сторона ещё питала передний Фронт Старого Времени, но и её не хватило. На «карте» времени клякса «глазуньи» сплющилось вначале в широкую непрерывную ленту, затем в дугой выгнутую черту, утончилась до едва различимого штриха и, наконец, исчезла.
Таким образом, цепь ходоков сыграла основную роль в усмирении Старого Времени. Так же правильным оказалось вооружение ходоков палками с накруза мивакуков. Схватка с нечистью хырхоро ходокам запомнилась больше всего, поскольку само Старое Время рассыпалось для них как бы само собой.
Вначале они достаточно скептически отнеслись к странному вооружению. Да и по истине – с палкой против Времени! Только благодаря настойчивости знающим их эффективность в каждой группе не привёл к избавлению от палок, как только ходоки остались наедине, без присмотра КЕРГИШЕТА. Зато сейчас только и было разговоров, как они лихо расправились с неведомыми тварями, скопом двинувшихся на жалкую кучку людей. Смех и шутки сыпались со всех сторон. А те, кто всё-таки не внял предупреждению и встал на пути призраков хырхоро без палок, сейчас с удовольствием демонстрировали полученные синяки как знаки отличия. Хотя некоторые пострадали очень сильно. Тот же Радич вернулся с разбитыми губами, подбитым глазом и с вывихнутой рукой. Мало того, ему ещё досталось и от Шилемы, обозвавшего его трусом и идиотом. Теперь он кривился от боли и винился перед ней. Она же фыркала как кошка и его извинений не принимала.
Радич в растерянности отводил одну руку в сторону, а другую держал при себе, пока к нему не подошёл Перкунас и молча не избавил его от вывиха – Радич лишь охнул, вызвав едкое замечание от Шилемы:
– КЕРГИШЕТА слушать надо. Он неправды не скажет. А ты изображаешь из себя невесть что, хотя… А! Тебе говорить, себе хуже.
Иван обессилено опустился на землю и тупым взором смотрел уда-то вдаль и, казалось, ничего не видел. Вокруг него постепенно стал скапливаться «близкий круг», как он иногда называл тех ходоков, с кем общался чаще всего. А это: Симон и Сарый, примкнувший дон Севильяк, Джордан и Шилема. Тут же Арно с явно надоевшей ему Хразой, а куда её денешь?. Она же с откровенным удовольствием вновь занималась тем, что выставляла на показ свои женские прелести, вызывая праведный гнев временниц и весёлое обсуждение ходоков.
Невдалеке обосновались Перкунас и Дигон. У Дигона был разбит нос, а одежда разорвана. Отдельно стояли Уленойк с Пириком, не потерявшего интерес к временницам, особенно к крутобёдрой Ту-ир-Мане. Семья Жулдаса собирала палки и сносила их к ногам дона Севильяка, порой с руганью, так как некоторые ходоки решили с ними не расставаться: мало ли что ещё будет!
В отдалении, но так, чтобы видеть КЕРГИШЕТА, затаился Радич. Он долго не приходил в себя от неожиданного вояжа в прошлое, схватки, полученных ударов. Переживая всё это, он, как с десяток других ходоков, оказался как будто не у дел. Из-за этого чувствовал себя, чуть ли не изгоем.
– Пусть посидит, отдохнёт, – останавливал Симон желающих пообщаться с Иваном. – Джордан вот, как всё было, рассказал.
Фиманец вначале гордо вскидывал голову. А что? Это он побывал с КЕРГИШЕТОМ на самом острие атаки Старого Времени. Но после нескольких напоминаний о его рассказе, он заволновался. Что они к нему пристали? Что уж он там такого особенного понарассказывал? Только то, что видел, как зритель. Если бы они знали, что он пережил! Когда, казалось, настал последний миг в его жизни, а он любил жизнь…
– Ваня! – Симон, наконец, подсел к ученику. – Пора что-то делать дальше. Ваня!..
– Да… надо… Я сейчас… Нам, как будто, удалось остановить Старое Время.
– Это, Ваня, тебе знать.
Иван изобразил вымученную улыбку.
– Нам всем надо знать, чтобы…
Он умолк, обвёл глазами толпящихся вокруг него ходоков. Подумал с тоской: – их ему надо будет всех возвращать восвояси. А сейчас бы в баньку, выпить водки и поспать.
И ещё узнать, кто напал на Учителей?..
И когда всё это для него закончиться?
Когда же жить?.. Неужели ему уготована судьба вечного скитальца во времени?..
Как наивны Учители, настоятельно предлагая ему выбрать приемлемую эпоху и осесть в ней, лишь порой теша себя выходами в поле ходьбы… Хм… А сами сидят в его крохотной квартире…
Иван медленно поднялся, возвышаясь надо всеми почти на голову; ходоки притихли: что ещё скажет или предпримет КЕРГИШЕТ?
А он без предупреждения накрыл их всех облаком и бросил в будущее, при краткой остановке, чтобы высадить семью Жулдаса…
Дела домашние и не только
Почти неделю своего независимого времени Иван посвятил себе: спал, пытался читать, сходил и целый день бродил среди развалин форума Рима девятого столетия, оттуда в Египет – опять же руины. Эта заброшенность, умирание некогда мощных цивилизаций, сродни были настроению Ивана, словно он сам вдруг превратился в дряхлое создание. Вот здесь обвалилась стена, и у него что-то рухнуло в душе; песок занёс некое строение, и у него что-то внутри заволокло, затуманило: не то тоска, не то ностальгия… Даже две встречи с Ил-Лайдой