свирепых пиратов со всем необходимым обязательным для них набором атрибутов: пистолеты, треуголки и чёрные перевязи на одном глазу, появился за оболочкой облака. Сам Нардит был вооружён непомерно большой алебардой, вскинутой на плечо. Будь она настоящей, весила бы килограммов сто.
Иван высунулся к нему. Вопросительно глянул на посланца своего Времени. Тот вдруг потерял нижнюю часть тела, оставляя в виду только торс, затянутый в плотную алую ткань.
– Старое Время боится будущего, – невнятно напомнил он и исчез.
Сопровождавшие его пираты слились друг с другом, образовали нечто подобное на вихрь и тоже померкли.
Иван, ориентируясь по прежним приходам Нардита, подождал, не появится ли он ещё. Не появился.
Но Иван почувствовал неожиданную слабость во всех членах. Сработало маниакальное напоминание посланца времени. Оно выбивало его из равновесия, так как могло означать всё, что угодно. И самое неприятное: всё предпринятое им – бессмысленно. И недавняя надежда остановить Старое Время таким образом, каким он задумал – а оно как будто уже остановилось – всё это не более, чем его фантазии.
Ну, скажите на милость, на что, в конце концов, намекает Нардит, говоря о боязни Старого Времен будущего? Не лепить же из будущего времени «снежки» и забрасывать ими Старое Время…
А что? Взять «кусок» будущего и сунуть его поднос прошлому. Нюхнёт оно, чем пахнет будущее и… преставиться…
Иван раздумывал и злился.
Ждать да догонять – скучное занятие.
– А! – сквозь зубы выдавил Иван. И коротко сказал не столько Джордану, сколько себе: – Идём навстречу!
– Зачем тебе? Ты должен руководить, – менторским тоном возразил Джордан. – Ты КЕРГИШЕТ! Ты…
– Чтобы знать, как руководить, надо знать против кого руководить. Я до сих пор не знаю.
– Ну, уж, усомнился Джордан. – Ну, а если там… – голос его задрожал.
– Вот на тебе и проверим, – сказал Иван и, не обращая внимания на испуганное восклицание напарника, направил облако в прошлое, навстречу Старому Времени и рати хырхоро.
Противостояние
Год… Десять лет…
Облако погружалось в бесчисленную массу тварей хырхоро. Погружение больше походило на прожигание облаком широкой прогалины в сплошном скопище тварей.
А с запада подступала, будто серая пылевая стена. Облако как бы сносило к ней… Редели ряды хырхоровцев… Мутная полоса с мечущимися животными: они бежали как будто навстречу Старому Времени, поскольку как бы медленно не продвигался в будущее фронт прошлого времен, он обгонял самых быстрых, да и не могли они долго бежать. А за пеленой можно было разглядеть, как только что стройные формы живых существ становились приземистыми и обезображенными, а что с ними происходило дальше – скрывал непроницаемый полог.
Иван остановил облако.
– Выходим! И от меня ни на шаг!
– Лучше возьми меня за руку. Если что, я с тобой. – Голос Джордана дребезжал как плохо закреплённое стекло в окошке. – А ещё лучше – не выходить. Ну, зачем…
Иван почти силой выбросил его из облака. Следом выбросил его палку с накруза.
– И никаких рук. Проверять на мне без толку. Надо посмотреть, как справишься ты.
Вне облака говорить приходилось громко. Мерный гул, упомянутый Жулдасом, нарастал. Земля вздрагивала, будто почти рядом забивали сваю под фундамент будущего дома.
Джордан сжался в комок, его взор затравлено блуждал по надвигающейся пелене. Он даже не обратил внимания на удар налетевшего на него какого-то летучего создания чуть больше крысы.
Иван демонстративно не смотрел в его сторону. Но, оставляя Джордана без физического контакта с собой, был готов ухватить его и накрыть облаком. Впрочем, можно уже было заметить результат их появления на пути Старого Времени в этой струе – оно практически остановилось совсем. Гул стал глуше, земля успокоилась. Но сама пелена стала темнеть и подниматься, как волна на мелководье; в ней заметались сполохи.
Там, на западе, назревало нечто подобное тому, что Иван уже видел и пережил в перлевом мире, уничтожаемого Временем. Но там надвигалась неотвратимость – параллельный мир стирался в памяти планеты навсегда. Здесь происходило нечто иное, но схожее. Словно Старое Время нахмурилось, явно наткнувшись на непреодолимую преграду. И этой преградой, как надеялся Иван, оказались они с Джорданом, как посланцы будущего.
Передний фронт «глазуньи» стоял, хотя она уже мало походила на ту, что впервые предстала перед взором Ивана, но инерция её тылов наступала почти с прежней скоростью, давила и сжимала пятно Старого Времени в гигантский овал.
– Дай руку! Пойдём навстречу.
Джордан вцепился в руку Ивана, всё его тщедушное тело дрожало.
– За-ачем? – прохрипел он на грани отчаяния.
– Не трусь, Джордан!… Оно нас не тронет. Не должно… Мы его уже остановили.
Иван говорил не только фиманцу, но и самому себе, уверяя и его и себя, что так оно и есть на самом деле: Старое Время их не тронет.
Теперь он осторожно продвигался к грани, где остановилось Старое Время. Даже не месяцами, а – днями. Где-то на девятый день облако, неотступно следовавшее за людьми, замерло у самого подножия тёмной стены и, забежав перед тем вперёд, заставило Ивана остановиться. Казалось: ещё шаг и стена проглотит и облако и людей.
Джордан, наконец, стал вровень с Иваном. Выслушав рассказ Жулдаса о превращении мивакуков, Джордан почему-то вбил себе в голову, что очередной жертвой будет он. Поэтому все подвижки Ивана воспринимал как неотвратимые признаки верного конца пребывания его в человеческом облике. Он не трусил, он испытывал ужас, кульминацией которого возникло в то мгновение, когда Иван оставил его одного без физической поддержки.
Но вот он держится за руку КЕРГИШЕТА, ничего страшного пока не происходит, и он постепенно стал приходить в себя. Но в голове у него зияла пустота, словно всё, что он знал, вылетело из неё напрочь.
Иван же стоял, широко расставив для прочности ноги, и всматривался в тёмное полотно стены.
Стена…
Она подрагивала, словно готовилась к прыжку в будущее или отступить.
Вот-вот должно было что-то произойти…
Иван почувствовал подпор каких-то внешних сил. Он не мог им сопротивляться, а они вливались в него сплошным потоком, и, найдя в нём подходящее по объёму пристанище, тут же превращались в мощные флюиды, исходящие из него. Иван превратился в источник импульсов, направленных максимально развёрнутым веером против стены Старого Времени. И в то же самое время он оставался тем, кем был: в своём обычном естестве способным самостоятельно анализировать обстановку.
Перед ним темнеющий занавес, за которым – неизвестность и непредсказуемость. Напротив этого занавеса – он, возможности которого тоже неизвестны и непредсказуемы.
– Стенка на стенку, – сказал он Джордану. – Что ж, посмотрим, кто кого.
– Да, да, – Джордан, будто поддержал надежду Ивана, но оказалось, что смысл сказанного тем он понял по-своему: – Нам пора бы уже возвращаться…
– За мной! – одёрнул Иван, как будто окаменевшего Джордана, и сделал шаг навстречу Старому Времени.
Шаг – это в человеческом образе.
Но в ипостаси противостоящей силы стене Старого Времени его порыв отличался глобальностью. Перед его