формы, которые принимают группы – племена, нации, союзы, – постоянно сменяют друг друга. Но лежащая в их основе наша способность изобретать мифы, верить в них, сражаться и умирать за них переживет все вышеперечисленное.
Не стоит забывать, что национальное государство само по себе – относительно недавнее изобретение. Задолго до того, как у нас появились национальные границы, флаги и гимны, людям приходилось объединяться в группы, чтобы помогать друг другу и противостоять врагам. Тогда, как и сейчас, стремление человека быть частью чего-то большего, чем он сам, помогало выживать.
Глава 10. Величайшее заблуждение
Хорошая книга, таким образом, частично является актом обмана, паутиной лжи – шуткой. И впрямь, она подшучивает над самой человеческой природой находить, или открывать, или привносить смысл в бессмысленный узор из хаоса, рыбок, принцесс и небесных чудовищ. В своей основе этот акт обмана является самообманом, сознательным или бессознательным, и без него жизнь была бы ужасным, никуда не годным процессом от оргазма до разложения, чем она и является.
Майкл Шейбон. Из предисловия к «Плуту, правящему миром»[121] Льюиса Хайда[122]
Долина Царей лежит у основания исполинской горной вершины, напоминающей пирамиду и известной под названием Рог, на пересечении двух разительно непохожих природных зон, какими славится Египет. К востоку расположен Нил и его пышущая жизнью дельта; на западе – необъятные дали Сахары, простирающиеся бескрайним безжизненным морем. Перекресток жизни и смерти – подходящее место, чтобы разместить гробницу фараонов, символическую границу между живыми и мертвыми.
Египтяне, как когда-то отметил древнегреческий историк Геродот, были «самыми богобоязненными людьми из всех»[123]. Такую репутацию они заслужили прежде всего благодаря своей одержимости загробной жизнью. Забота о бессмертной душе стала серьезным бизнесом в Древнем Египте, и каста жрецов развернула громадную индустрию магических заклинаний и амулетов, церемониальной утвари, погребальных обрядов и тайных знаний. Обеспечение бессмертия было делом огромной важности для всей страны, но в особенности – для ее правителей.
Египетские фараоны веками возводили массивные пирамиды, служившие им усыпальницами. Но пирамиды были уязвимы перед расхитителями гробниц – на каждой из них будто сияла огромная неоновая надпись: «Здесь хранятся сокровища, которые вы не могли себе представить даже в самых смелых мечтах!»; это обрело печальную известность. Потому со временем фараоны переключились на Долину – пустынную, не привлекающую внимания и удобно расположенную в непосредственной близости от древней столицы Луксора – и стали втайне строить свои гробницы под землей.
Первая гробница в Долине царей появилась в XVI веке до нашей эры. В ходе следующих пятисот лет долина превратилась в своеобразное королевское кладбище, и каждое новое поколение стремилось превзойти предыдущее размерами и величием своих построек. В определенный момент долина стала местом упокоения Рамсеса II, величайшего правителя в истории самой могущественной цивилизации, которую к тому времени знал мир.
Завоевания Рамсеса II расширили границы Египта, принеся погибель его врагам и немыслимые богатства его народу. У себя же на родине он прославился тем, что активно запускал проекты общественных работ в масштабах, которых страна до сих пор не знала. Важнейшим из них оказалась его собственная гробница, самая большая из когда-либо возведенных в Долине царей, – многоуровневый лабиринт по меньшей мере из 132 помещений (по некоторым данным, это число доходило до двухсот), где фараон погребен вместе со многими из своих 52 сыновей. На момент его погребения – до того как многовековые труды затоплений и расхитителей гробниц взяли свое – помещения полнились всевозможными предметами роскоши: золотом, драгоценными камнями и чудесными произведениями искусства. Были там и различные повседневные, бытовые предметы: чаны с вином и пивом, одежда, парфюмерия, оружие и даже еда. Три тысячи лет спустя может показаться, что все это в могиле ни к чему. Но для древних египтян эти предметы являлись необходимой частью достойного погребения. Загробная жизнь для них ничем не отличалась от мира, который их фараон только что покинул. Смерть была не концом, а просто переходом в новый мир, где еде, вину и оружию нашлось бы применение.
Этот переход в подробностях описан в гробнице Рамсеса II – на замысловатых красочных иероглифах, кропотливо вырезанных на стенах, осколках керамики и глиняных табличках, переживших столетия. Сцены взяты из разных книг, написанных древними египтянами для описания происходящего с человеческой Ка – по сути, душой – после смерти. Важнейшую из них египтяне называли «Главы о выходе к свету дня», а европейские исследователи позже окрестили ее «Книгой мертвых». Фрагменты, тщательно перерисованные на стены гробницы Рамсеса II, описывали шаги, которые фараон должен предпринять для благополучного прибытия в мир загробной жизни. Это был путеводитель, наполненный полезными советами о том, как преодолеть все трудности, ожидающие фараона, включая итоговый загробный суд, на котором его сердце взвешивала на весах богиня Маат.
Эта озабоченность загробной жизнью привела к появлению самой известной из древнеегипетских погребальных практик – мумификации. Считалось, что после смерти человека Ка время от времени возвращается в его тело. Хорошо сохранившаяся мумия Рамсеса II является наглядным примером мастерства и заботы, проявленных по отношению к царскому трупу. Даже спустя три тысячи лет после смерти, со своим узким лицом и симпатичным крючковатым носом, он выглядит удивительно хорошо для человека, дожившего до девяноста лет. У него до сих пор сохранилась приличная копна волос, рыжих от посмертного ритуального окрашивания, окольцовывающих голую, как у постриженного средневекового монаха, макушку.
Погоня Рамсеса II за бессмертием не ограничивалась мумификацией его земных останков. Фараон и при жизни делал все возможное, чтобы оставить наследие. Построенные им великие сооружения и храмы часто украшаются рельефными изображениями, в подробностях повествующими о его героических подвигах и достижениях. Он воздвиг в свою честь бесчисленное множество статуй, зачастую колоссальных. Один из самых больших монументов – весом в тысячу тонн – изображал правителя в молодости и был расположен в Рамессеуме, громадном храмовом комплексе, который Рамсес II построил рядом с Долиной царей. Часть этой статуи, в XIX веке привезенная в Британию, вдохновила Перси Шелли на написание одного из самых знаменитых поэтических размышлений о тщетности поиска бессмертия – сонета «Озимандия» (такое имя Рамсесу II дали греки):
И письмена взывают с пьедестала:
«Я Озимандия. Я царь царей.
Моей державе в мире места мало.
Все рушится. Нет ничего быстрей
Песков, которым словно не пристало
Вокруг развалин медлить в беге дней»[124].
Одержимость загробной жизнью характерна не только для Древнего Египта. Каждая религиозная традиция включает в себя те или иные представления о