смогли бы получать доходы за счет налогообложения; у нас не было бы добровольной армии. Не проникнувшись
историей об Америке, американцы не сплотились бы для победы над фашизмом во Второй мировой войне; не смогли бы построить знаменитые объекты общественной инфраструктуры вроде плотины Гувера и не разработали бы технологии, которые доставили первых людей на Луну.
Как мы с вами увидели, иллюзии, мифы и ложные убеждения иногда могут быть конструктивными. Мифы, лежащие в основе национального государства, – один из самых ярких тому примеров. Этот самообман причастен к сотворению многих венценосных держав человеческой цивилизации.
Рационалист, окажись он среди надгробий Арлингтонского национального кладбища, мог бы поинтересоваться, почему мужчины и женщины готовы отдать свою жизнь за произвольный, по сути, набор линий, проведенных по карте другими людьми. В подобных линиях нет ничего незыблемого – об этом свидетельствует то, что границы постоянно меняются, когда старые нации распадаются и на их место приходят новые. Но рационалисты упускают кое-что важное. Без истории о США не было бы Нила Армстронга, прохаживающегося по Луне; не было бы Apple и Google; не было бы «Нью-Йорк Янкис» и «Филадельфия Иглз»[106]. Подобно тому как деревня Буламбика не добилась бы мирной жизни, не поверив в причудливую историю о волшебных амулетах, без истории об Америке не было бы всех тех полезных практических благ, которые Соединенные Штаты предоставляют гражданам.
Никто в здравом уме не отдаст жизнь за то, чтобы построить космический корабль, а предприниматель из Кремниевой долины не умрет ради создания интернет-компании. Для того чтобы появились все те полезные блага, которые страны предоставляют своим гражданам, недостаточно просто щегольнуть цифрами экономической целесообразности. Рациональные вычисления не побуждают людей бросаться между ребенком и несущейся машиной, как не побуждали и героев, похороненных на Арлингтонском национальном кладбище, отдавать жизни в войнах на далеких чужбинах. «Человек не позволит убивать себя за полпенса в день или ничтожный знак отличия, – сказал однажды Наполеон Бонапарт. – Чтобы воодушевить его – обратитесь к его душе». Для того чтобы перекинуть мостик между безличными практическими благами нации и весьма личными жертвами, нужными для ее создания, необходимо задействовать могущественные механизмы, которые побуждают человеческие существа служить силам, что больше их самих. Непросто разглядеть, как это работает в такой стране, как США, где мифы и истории насчитывают сотни лет и давно сплелись в нераспутываемые узлы. Но это можно увидеть на примере молодых наций – и людей, которые пытаются их построить.
В 2016 году в интернете начал набирать популярность один ролик. В нем фигурировал привлекательный мужчина родом с Ближнего Востока, отлично говоривший на английском языке. Звали его Ахмад Сами Кхедер. Профессиональное, но не безупречное видео. Выглядело все так, будто его сняла небольшая некоммерческая организация, которая искала врачей, готовых приехать в пострадавшую от войны развивающуюся страну. В ролике Кхедер работал с высокотехнологичным медицинским оборудованием, ухаживал за новорожденными в больнице, указывал на анатомическую схему человеческого тела в забитой студентами комнате. На его плечи всегда был накинут стетоскоп, словно шарф, придававший одновременно модный и официальный вид. Обычно Кхедер улыбался.
Ближе к концу видео он обращался к другим мусульманам в Британии. Он говорил с обезоруживающей откровенностью, тихим и спокойным голосом:
Мне не нужны деньги. Меня никогда не интересовали большие дома, дорогие машины – это не та жизнь, которой я хотел бы жить. Хамдаллах[107], меня ждет великое дело. И я прошу вас всех присоединиться к этому делу, присоединиться и помочь всем мусульманам. Всем тем братьям, которые ради вас ставят свою жизнь на карту и несут слово Аллаха… Прошу вас, откройте глаза и совершите хадж[108] на эту землю, где люди сражаются за ислам, а не за демократию, не за политическую наживу. Каждый должен задать себе вопрос: где я хочу быть? Все, кто в Англии, я спрашиваю вас еще раз. Все мусульмане, такваллах[109], покиньте землю Англии и приезжайте сюда, чтобы совершить хиджру[110], сюда в Вилаят аль-Кхар и ад-Дауляту ль-Исламийя[111]… Здесь сражаются за великое дело, и караван уходит. И я надеюсь, иншааллах[112], увидеть вас здесь.
Наиболее важным элементом этого послания было небрежное упоминание ад-Дауляту ль-Исламийя – «Исламского государства». Ролик по сути был вербовочным объявлением ИГИЛ, предназначенным для живущих на Западе студентов-медиков и врачей, которые владели техническими навыками, прошли подготовку и в которых отчаянно нуждалась террористическая группировка. Кхедер, позже убитый в битве за Мосул, сам был завербован всего за несколько лет до появления ролика. Он решил присоединиться к ИГИЛ во время учебы в медицинском колледже в Судане, на родине его семьи. Чтобы сделать это, он, вместе с девятью другими британскими студентами колледжа, перебрался в Сирию. Им всем было около двадцати лет, трое из них уже получили медицинские дипломы. Позже за ними последовало еще больше студентов-иностранцев.
Суданский университет начал отчаянно искать способы остановить волну побегов. В результате руководство обратилось к Скотту Атрану, антропологу, известному по работе в Оксфордском и Мичиганском университетах и французском Национальном центре научных исследований. Полевые исследования Атрана принесли ему репутацию одного из ведущих мировых экспертов в области поведения боевиков-исламистов. Позже я обсудил с ним тот телефонный звонок. Он припоминает, что сотрудник университета был в смятении. По воспоминаниям Атрана, тот сказал ему, что сбежавшие были их «лучшими студентами», а их родители были «в истерике».
Самым странным в этой ситуации было то, что студенты казались совершенно неподходящими кандидатами на вступление в террористическую группировку. Кхедер родился в Каршалтоне, живописном пригороде Лондона, где селятся представители верхушки среднего класса. Посещал элитную гимназию и до определенного момента был круглым отличником. В интервью британской газете один из друзей описал его как «порядочного, смышленого, прикольного и общительного человека – уж точно не из тех, кто заговорил бы о идеях джихада и терроризма или стал поддерживать их». Другой сказал, что он «вполне себе наслаждался всеми пороками, которые может предложить загнивающий Запад». Он никогда не демонстрировал особой религиозности. На фотографии 2009 года он запечатлен празднующим сдачу экзаменов перед английским фастфудом с банкой пива в руках.
Примерно так же газеты описывали и других студентов, завербованных ИГИЛ. Как и Кхедер, большинство из них выросли в семьях из верхних слоев среднего класса. Мало кто выглядел религиозным. Многие активно пользовались соцсетями, оставляя за собой цифровые следы, которые ничем не отличались от следов других британских подростков. У одного из них было 480 друзей на фейсбуке; в профиле было указано, что ему нравится