Такова превосходящая разумение любовь Христова (Еф. 3, 19) к падшему человеку! «Сын Божий бывает сыном человеческим, чтобы, восприяв худшее, подать нам лучшее. Адам обманулся древле и, вожделев быть Богом, не сделался, – человеком делается Бог, чтобы обожить Адама» (из постной триоди). И это самоуничижение Сына Божия в самом начале земной жизни Его простирается до вертепа и яслей! «Чрез сие, – говорит святитель Филарет Московский, – дает Он особенное знамение, что, хотя бы грех унизил тебя до скотоподобных страстей и похотей, хотя бы ты совестию принужден был сам на себя обратить пророческое обличение: человек внести сый не разуме, приложися скотом несмысленным и уподобися им (Пс. 48, 13), – и тогда не должен ты отчаиваться в снисхождении Спаса твоего, Который, не возгнушавшись возлечь в яслях, не возгнушается и в яслях души твой почить Своею благодатию и Своим миром, если только ты покаянием и верою пред Ним себя повергнешь».
По летосчислению, принятому Православною Церковью, Господь наш Иисус Христос родился в 5508 г. от сотворения мира.
Поклонение пастырей
Лк. 2, 8-20
Величайшее событие – рождение Спасителя – совершилось в вифлеемском вертепе ночью. Глубокая тьма покрывала землю: как бы знаменуя ту нравственную тьму, которая помрачала умы иудеев, ожидавших Мессию во славе, и язычников, утопавших в пороках. Занималась радостнейшая заря спасения, – предвестие светлого дня Господня: но не книжникам и фарисеям, почивавшим на законе (Рим. 2, 17) и пренебрегшим вящая закона (Мф. 23, 23), и не мудрецам языческим, умствовавшим по стихиям мира (Кол. 2, 8), предоставлено было приветствовать явление в мире давно ожидаемого Солнца Правды Христа (Мал. 4, 2). Они уснуша сном своим (Пс. 75, 6), – нравственным сном духовной гордости и беспечности; отяжелевшие очи их неспособны и недостойны были взглянуть на восходящий свет истинный (Ин. 1, 9), – свет Христов.
На полях вифлеемских, славившихся некогда своим плодородием, – там, где Руфь собирала колосья для своего дневного пропитания (Руф. 2, 3) и Давид, предок Христа по плоти, пас стада и слагал свои вдохновенные песни (1 Цар. 16, 11, 18), в ночь Рождества Христова бодрствовали пастыри и держали стражу у стада своего. Это были люди простые, но чистые сердцем и здравые умом; не чуждо им было также и чаяние Христа Спасителя которое было распространено в народе. Среди уединения ночного, при блеске далеких звезд на темном небе, сколько раз они переносили свои глубокие думы к этой утехе Израилевой (Лк. 2, 25)! Вдруг слава Господня осияла их и предстал им Ангел Господень. Явление лучезарного небожителя среди полночного мрака, покрывавшего окрестности Вифлеема, привело пастырей в великий страх. Не бойтеся, – сказал им Ангел, – се бо благовествую вам радость велию, яже будет всем людям, – я вестник не скорби и печали, а великой всемирной радости, яко родися вам днесь Спас, Иже есть Христос Господь, во граде Давыдове. «Через пастырей, – говорит святитель Филарет Московский, – он смотрит на всех людей, и потому именно возвещает радость всем людям, что возвещаемый Младенец рождается им и всем людям, не семейству, не народу, но всем людям на свете, сколько есть, было и будет. Теперь рождается Спас всех людей, – истинный Спаситель, Которого только слабым изображением были все знаменитые в священной древности мужи силы и спасения, – всеобщий Спаситель, Которого спасение простирается на всех, кто только не захочет погибнуть сам добровольно, – всегдашний Спаситель, на спасаемых Которым не придет никакая новая погибель». Но обрадованные пастыри, внимая дивным словам, возвещавшим исполнение самых сокровенных ожиданий Израиля, могли думать: «Как найти Родившегося в городе, наполненном множеством людей?» Как бы в ответ на мысль их, Ангел продолжал: и се вам знамение: обрящете Младенца повита, лежаща в яслех. Пастыри, проводившие свою жизнь на пастбищах и у яслей, не могли соблазниться пещерою и яслями, в которых возлежал Спаситель, и указываемый для убеждения их знак вполне соответствовал мере разумения их.
Внезапно явилось с Ангелом многочисленное Воинство Небесное; оно прославляло Бога и взывало: слава в вышних Богу и на земли мир, во человецех благоволение. Силы Небесные, приникая в тайну искупления (1 Пет. 1, 12), видели Князя мира (Не. 9, 6), сошедшего на землю, чтобы примирити всяческая (Кол. 1, 20) – примирить людей с Богом, возвратить им благоволение, утраченное преступлением Заповеди Божией, примирить людей между собою. Они видели в этом снисхождении Господа до восприятия человеческого естества выражение любви Божией к падшему человеку (Ин. 3, 16; Еф. 5, 2 и друг.); и, сами пламенея истинной любовью к людям (Лк. 15, 10), радовались и спешили разделить свою радость с чистыми и простыми сердцами.
Величественное видение окончилось, и небесная песнь замолкла. Пастыри опять остались в уединении ночи, но уже не стадо и не стража ночная были у них на уме. Они сказали друг другу: прейдем до Вифлеема и видим глагол сей бывший, егоже Господь сказа нам. Веря словам Ангела, как откровению Самого Бога, они поспешно пришли в Вифлеем и нашли все так, как слышали от Ангела, – нашли Марию и Иосифа, и Младенца, лежащего в яслях. Здесь – у колыбельных яслей Спасителя – глубоки и искренни были чувствования этих простых и в красоте своей мудрых людей. Пастыри были первыми поклонниками родившегося Христа и в радостном восторге рассказали о том, что было возвещено им о Младенце. Безыскусственный рассказ о чудном событии с ними возбудил удивление и Пресвятой Девы. Богоматерь, зная тайну Божию, соблюдаше, по выражению евангелиста, вся глаголы сия, слагающи в сердцы Своем, запоминала их и сравнивала с тем, что слышала от Ангела во время Благовещения, почерпая из такого сравнения радостную увереннность, что все, совершающееся с Нею, есть дело Божие.
Пастыри, поклонившись Спасителю, возвратились опять к своим прежним занятиям, и каждый раз, вспоминая об обстоятельствах знаменательной ночи, славили и благодарили Бога за то, что удостоились видеть и слышать.
Обрезание Господне
Лк. 2, 21
В силу Завета Божия с Авраамом (Быт. 17, 10–11) обрезание было отличительным знаком всех потомков его, дававшим право на участие в обетованиях Божиих отцу верующих (Рим. 4, 11–12). При Моисее этот обряд, получив силу закона, сделался обязательным для всего иудейского народа (Лев. 12, 3). Обрезание, выделяя избранный народ из среды других народов, глубоко уважалось евреями как свидетельство единства и превосходства их (Быт. 34, 14; Нав. 5, 9; Суд. 14, 3; 1 Цар. 14, 6; 2 Цар. 1, 20; Ис. 52, 1; Иез. 28, 10; 31, 18). Как действие образное, обрезание имело высший нравственный смысл, указывая Израилю на духовную чистоту и святость, которые должны отличать его от язычников (Втор. 10, 16; Иер. 4, 4). В этом соединении образа с образуемым, в обрезании не только плоти, но и чувств (Иер. 6, 10; Деян. 7, 51), и сердца (Лев. 26,41; Иер. 9, 26), обязывавшем к исполнению закона не по букве, но и по духу (Рим. 2, 25), состояло действительное значение ветхозаветного обряда (ст. 28, 29). Обрезание совершаемо было в восьмой день по рождении младенца (Быт. 17, 12; Лев. 12, 3), преимущественно главою семейства (Быт. 17, 23), в случае нужды даже женщиною (Исх. 4, 25), и в древние времена – посредством острого камня или каменного ножа (Нав. 5, 2). С обрезанием обыкновенно соединяли и наречение имени новорожденному (Лк. 1, 59).
Происходя по плоти от племени Авраама (Гал. 3, 16) и народа Израильского (Рим. 9, 5), Господь наш Иисус Христос благоволил принять на Себя и видимый знак земного сродства для того, чтобы, приискренне приобщившись плоти и крови, по всему подобитися братии (Евр. 2, 14,17). Он обрезывается – как выражаются церковные песни – «нас ради человеков» во исполнение закона: «писание законное якоже повелевает, плотию обрезается и исполнитель закона является», подавая Себя Самого «образ и начертание всем ко спасению». «В обрезании, – замечает святитель Дмитрий Ростовский, – Господь явил большее смирение, нежели в рождестве Своем: в рождестве Он принял человека, а в обрезании – образ грешника, претерпевая язву, за грех уставленную, и предначиная страдать за нас». Но прикрыв Себя сению закона, Он «возсиявает свет новыя благодати», так что «обрезание преста; отнележе Христос волею обрезася». Эту мысль еще яснее развивает святитель Амфилохий, епископ Иконийский: «Иисус по закону, Им Самим установленному, обрезывается в восьмый день не для того, чтобы утвердить обрезание, но чтобы положить ему конец: Он обрезывается, дабы показать недействительность обрезания плотского при духовном и совершеннейшем, и открыть важность и силу нового и спасительного Таинства Крещения. Ибо Христос пришел не разорить закон, как нечто чуждое, но исполнить (Мф. 5, 17), как собственное учение и заповедь Божественную, – пришел исполнить письмена закона, а вместе возвестить закон духа».