Слыша в начале приветствия Елисаветы повторение слов Архангела, а в заключении прямое указание на то, что тайна Благовещения открыта ей, Пресвятая Дева прониклась тою благодатною силою, которая дает возможность обнять одним взором прошедшее, настоящее и будущее. Верующая душа Ее, почерпавшая себе пищу в Слове Божием, не могла иначе выражать свои глубочайшие чувствования, как только священными словами, и именно эти слова наиболее соответствовали Ее состоянию. Величественная песнь Ее, по характеру подобная песне Анны, матери Самуила (1 Цар. 2, 1 и след.), Моисея и Мариам (Исх. 15, 1 и след.), пророчицы Деворы (Суд. 5, 1 и след.) и Давида (2 Цар. 22, 1 и след.; Пс. 113 и 117), прославляет Божию милость (ст. 48, 50, 54), всемогущество (49, 51–53) святость (49), правду (52, 53) и в особенности верность Бога Иеговы завету Своему (54–55). Величит душа Моя Господа, и возрадовася дух Мой о Возе, Спасе Моем, яко призре на смирение рабы Своея, се бо отныне ублажат Мя вси роди, яко сотвори Мне величие Сильный, и свято имя Его, и милость Его в роды родов боящимся Его. Смиренная Дева, чуждая даже тени самопревозношения, относит к устроению Божию все величие, в котором зрит Ее праведная Елисавета как Преблагословенную Матерь Господа, – ту славу, которую будут воздавать Ей по всей вселенной верующие в Сына Ее. «Дух Святой, Которому предалась Она в восторге молитвы, – замечает святитель Филарет Московский, – просветил в сие время Ее ум, подвигнул Ее уста, и Она изрекла то, что предопределил о Ней Бог». Милость Божия, открывающаяся в явлении на земле Спасителя, приводит Ей на память весь ряд протекших веков Ветхого Завета – и Она в быстрой речи объемлет как бы всю историю избранного народа Божия: сотвори державу мышцею Своею; расточи гордыя мыслию сердца их; низложи силъныя со престол и вознесе смиренныя; алчущия исполни благ и богатящияся отпусти тщи. Он потопил в морской пучине гордого фараона и возвеличил раба Своего Моисея, отвергнул непокорного Саула и вознес кроткого Давида, наказал Амана и прославил Мардохея, – и как много других событий, где десница Божия славно прославилась. Но т. к. Ветхий Завет служил образом Нового (1 Кор. 10, 6), то в явлении всемогущей силы Божией в событиях ветхозаветных нельзя не видеть пророчественного указания на те знаменательные перемены, какие произойдут в Царстве Мессии. Как древле Бог, рассевая и низлагая горделивых и надменных, возвышал смиренных, так и в духовном Царстве Мессии Он отвергнет всех высящихся и богатящихся своею правдою и не ищущих благодатного оправдания, а превознесет уничиженных и нищих духом, стяжавающих в своем уничижении высокое нравственное совершенство. Самое воплощение Спасителя произошло не среди язычников, считавших себя мудрыми, сильными и славными (1 Кор. 1, 27–28), но среди народа израильского. Такое снисхождение Божие к Израилю, не только не отверженному за грехи свои, но преимущественно пред другими народами удостоенному видеть среди себя Мессию, Пресвятая Дева приписывает исключительно милосердию Господа, вспомянувшего обетования, данные праотцам – Аврааму, Исааку, Иакову и потомству их: восприят Израиля отрока Своего, помянуты милости, якоже глагола ко отцем нашим, Аврааму и семени его до века.
После радостного свидания и вдохновенных приветствий тихо потекла жизнь Пресвятой Девы в мирном жилище праведных Захарии и Елисаветы. Избранницы Божий проводили время в святых и поучительных беседах о предметах неземных; общие молитвы их были чисты и пламенны. Размышляя о перемене судьбы своей, обе собеседницы чувствовали живейшую потребность высказать одна другой свои тайны, объяснить все, что Господь сделал для них, сообщить уже явленные над ними опыты Божественного водительства. А в прошедшем сколько они видели для себя полезных указаний относительно будущего! Какое подкрепление и ободрение они находили для себя во взаимном доверчивом раскрытии сердечных желаний, забот, радостей и надежд! Быстро шли дни за днями, и когда минуло около трех месяцев благодатного свидания, Пресвятая Дева собралась в обратный путь. Ей так было приятно в доме Елисаветы, что Она, кажется, только для уклонения от глаз любопытных людей, которыми вскоре должен быть наполниться дом Захариин по случаю рождения ему сына, решилась оставить Елисавету. Пресвятая Мария возвратилась в дом Свой – в Назарет.
Рождество Иоанна Предтечи
Лк. 1, 57–80
Многими завесами до времени, по выражению святителя Иоанна Златоустого, «сокрываемо было рождение Христово», – и святая тайна была открываема с великой постепенностью. Когда Елисавета родила обещанного сына, была снята печать молчания с уст престарелого священника. В этом неожиданном рождении младенца от неплодной в старости все соседи и родственники видели особенную милость Божию к благочестивой чете и радовались с нею. В восьмой день по рождении обыкновенно происходило у иудеев обрезание младенцев мужеского пола, по закону Моисееву (Лев. 12, 3), основанному на повелении Божием Аврааму (Быт. 17, 9 и след.), причем нарекали имя новорожденному (ср. Быт. 21, 3–4). Родственники и знакомые, собравшиеся в доме Захарии для этого обряда, не зная того, что имя уже наречено Ангелом еще до рождения младенца, хотели назвать его именем отца. Передал ли Захария знаками или на письме своей престарелой жене о явлении ему Ангела и о повелении наречь младенца Иоанном, или, что вероятнее, «Елисавета, как Пророчица, – по выражению блаженного Феофилакта, – прорекла об имени», она решительно воспротивилась намерению своих родных и знакомых и желала назвать младенца Иоанном. Т. к. присутствовавшие настаивали на своем, говоря, что имени Иоанн нет во всем родстве Елисаветы, то решение спора предоставили самому Захарии и знаками спрашивали его, как назвать младенца? Удивительным казалось желание Елисаветы, но еще удивительнее было то, когда и Захария написал на поданной ему дощечке: Иоанн будет имя ему. Но онемевший священник не только написал, но и проговорил, потому что, – замечает святитель Григорий Богослов, – «неприлично было молчать отцу гласа, когда глас уже происшел, но как неверие гласу связало язык, так явление гласа должно было разрешить отца, которому и благовествован, и родился сей глас и светильник, предтеча Света и Слова». Видя исполнение слов Ангела, Захария совершенно освобождается от неверия; «немой в продолжение девяти месяцев, письменно утверждает он для новорожденного незнакомое и оспариваемое имя Иоанна, т. е. благодатнаго, и сим делом веры загладив вину неверия, за которую наказан был немотою, тотчас получает употребление языка. В сие время душа его исполняется чистою радостью; чистая радость проницается небесным вдохновением; его девятимесячные безмолвные помышления превращаются в живые чувствования и предчувствия; все сие вместе изливается из переполненной души: Захария говорит, а Дух Божий в нем пророчествует» (свт. Филарет Московский).
В пророческом воодушевлении Захария видит Мессию как бы уже пришедшим и совершившим дело искупления людей, по древнему обетованию Божию (ст. 68–75), и, обращаясь к своему младенцу, пророчески предуказывает особенное призвание его (ст. 76–79). Первыми словами его были слова благодарения и славословия Богу за обетованное и давно уже чаемое спасение человечества: благословен Господь Бог Израилев, яко посети и сотвори избавление людем Своим, и воздвиже рог спасения нам в Дому Давида отрока Своего. Посещение – это и есть воплощение Сына Божия, Который один только мог сотворить избавление, представив правосудию Божию довлеющее удовлетворение Кровию Своею, пролитою за живот мира; Он только мог послужить для всех верующих рогом спасения, – образ, взятый от рога жертвенника в храме, служившего убежищем для преступников (3 Цар. 1, 50; 2, 28; 1 Макк. 10, 43). Этот спасительный рог воздвигнут в Дому, т. е. роде Давида, от которого по плоти надлежало произойти Мессии. И как все это согласно с данными Богом обетованиями и предсказаниями: якоже глагола усты святых сущих от века пророк Его, спасение от враг наших и из рук всех ненавидящих нас, сотворити милость со отцы нашими и помянути завет святый Свой, клятву еюже клятся ко Аврааму отцу нашему, дати нам, без страха, из руки враг наших избавлъшимся, служити Ему преподобием и правдою пред Ним вся дни живота нашего. С пришествием Мессии обетование, данное Аврааму с клятвою (Быт. 22, 16–18), исполнено, и все верующие, истинные чада Авраама (Гал. 3, 7), могут невозбранно благоугождать Богу преподобием, т. е. праведностью пред Ним, и правдою, т. е. справедливостью к людям. В Царстве Мессии новый Израиль, освободившись от плена греховного (Рим. 6, 16. 20), будет служить Богу в правде и в преподобии истины (Еф. 4, 24). Ближайшее отношение к этому царству имеет родившийся младенец, к которому Захария направляет свою речь: и ты, отроча, Пророк Вышняго наречешися, предъидеши бо пред лицем Господним уготовати пути Его, дати разум спасения людем Его, во оставление грех их, милосердия ради милости Бога нашего, в них же посетил есть нас Восток свыше, просветити во тме и сени смертней седящия, направити ноги наша на путь мирен. Особенностью служения Иоанна будет предшествие Господу и приготовление людей к принятию Его, подобно тому, как утренняя звезда или рассвет зари предвещает восход сияющего солнца. Захария уже созерцает в духе это восходящее Солнце Правды (Мал. 4, 2) – имеющего родиться от Пресвятой Девы Господа Иисуса Христа, Который воистину будет Восток свыше (Иер. 23, 5; Зах. 3, 8; 6, 12; ср. Ин. 1, 9) для всех путников земных, во тьме духовной ночи сбившихся с пути и ждущих утреннего рассвета, чтобы найти верную дорогу и направиться к своей цели твердыми стопами.