class="p1">Она стряхнула его руку, одела экзо-шлем и ушла в себя. Тем временем тул-дрон утащил тело мертвого Беккета в шлюзовую и выбросил его за борт. То же самое он проделал с извлеченным взломанным и перезаписанным модулем-регистратором, который Фабриан приготовил для него. Для убедительности он распорядился чтоб тул-дрон сбросил кое-какие контейнеры с гравировками принадлежности из ангара корабля. Эйла, заметив это, расстреляла их «Сталкерами» из внешних люлек, чем привлекла снова внимание к себе со стороны Фабриана.
— А, это зачем?
— Сам подумай. Прояви свой ум… Ты ж в «Зове» не последняя чернь, а?
Фабриан понимающе кивнул головой, всем видом показывая, что все понял. Он уселся обратно в кресло подле Эйлы и сказал:
— По твоему курсантику… Я знаком с ним всего ничего, но он весьма удивил меня еще там на «Альхоне» своими выкрутасами. Я тебе могу поклясться самим «Одином», что если бы не ущерб на Парпланде, в том числе и репутационный, что он нанес нам, мы б склонили его на нашу сторону.
— Это ты сейчас к чему? — удивилась Эл.
— А к тому, что ты и сама знаешь… Вспомни, как ты нас всех отчихвостила за беспечность своим роликом… Особенно «Вестники» впечатлились — улыбнулся Фабриан, окунувшись в воспоминания.
Эйла все еще не понимала Фабриана. Тот внезапно прям округлился глазами, будто увидел или вспомнил нечто невероятное или удивительное. Он пальцем указал на порыв ветра, который фиксировали сенсоры шаттла. Тот уносил в сторону планеты очередной изуродованный труп с небольшими кусками мусора. Эйла глянула на экран.
— А! Ничего удивительного! Это Фобия, детка! — она так же широко улыбнулась и похлопала его по плечу.
— Он… Оно… Это живое? — спросил обомлевший Фабриан.
— А никто не знает! — все так же весело ответила ему Эйла. — Поговаривают, что ветерок обладает своего рода разумом или сознанием… Короче, Хель поймешь! Да ты, вообще, не у того спрашиваешь!
— Да, я не о том, Эл — не унимался Фабриан. — Этот ветер на наших глазах почистил от мусора приличный участок пространства.
— Ну, и что! Хочешь ему помочь, не препятствую! — снова пошутила блондинка.
Фабриан вскочил с места и обошел Эйлу со спины, положив обе освобожденные от перчаток руки на плечи женщине. Его пальцы тут же двинулись на встречу друг другу в сторону ее открытой шеи. Эйла повернулась, глянула на него, потом на пальцы, потом снова на него.
— Не дури мне голову, хитрец! Что ты, что твой этот «Холт»! … Или я не вижу, что хочешь облапать меня! — огрызнулась Эл и сбросила его руки.
— А если я тебе намекну? — посмотрел ей в лицо Фабри, ни чуть не смутившись закидонам собеседницы.
— Хм… Ну, намекни — безынтересно сказала Эл.
— Все просто… Этот ветер уносит все на Фобию, значит твоего Брода, ну или скорее его останки надо искать там.
— П-ф-ф! … Ты видел эту планету, а!? Фантазер, твою мать! … Сколько времени по-твоему уйдет, чтоб облазить ее вдоль и поперёк?
— Эл, послушай… Вряд ли этот ветерок загоняет останки на противоположную сторону планеты. Давай проследим за ним… Ведь не сложно же!
В словах Фабриана было рациональное зерно. Эл тут же обратилась к ИИ корабля и направила его следом за воздушным потоком.
Существо, усевшееся рядом с Бродом на придвинутый камень, было лицом до боли знакомым. Только жутковатые светящиеся каким-то неестественным медленно мерцающим светом глаза вызывали у него оторопь и страх. Человекоподобное нечто повернуло лицо к нему и заглянуло прямо в душу через открытые глаза. Некая сила сковала его мышцы. Будто чья-то рука обхватила его сердце своим холодным касанием. «Джим, ты это видишь!? Галлюцинация!? Сделай что-нибудь!». Однако в ответ ему из глубины сознания была лишь тишина.
— Ох и работы сегодня нам подвалило! — растянуто и с каким-то воем произнесло существо.
Оно все еще заканчивало формирование черт лица, контуров плеч, груди и всего остального. Все это как-то медленно прорисовывалось на нем, будто некий невидимый художник наносил последние штрихи своей кистью.
— Хм… Признаюсь, удивлен, что ты еще жив… То, что здесь сейчас происходит, немного не для людских глаз.
Теперь голос был тонкий и в то же время словно дребезг разбивающегося стекла. Каждое слово с болью в ушах проникало в Брода и заставляло его сжиматься подобно пружине. Сам он превратился в оголенный комок нервов, уже не способный отличить вымыслы от реальности. Незнакомец снова открыл рот и продребезжал:
— Ну, как же так? Как же так? … Ведь это все твоя семья… Сестры… Братья… А ты, вот, так вот их из бластера. Бам. Бам… Гранатами бабах. Как в тире или на тренировках… Не стыдно?
— Кирилл? — спросил Брод каким-то не своим голосом, потому что существо уж слишком сильно напомнило ему именно этого персонажа.
В ответ раздался звонкий и сильно мерзковатый смех. Снова от тумана вокруг повеяло прямо таки морозным холодом. Незнакомец подвинулся ближе. Брод ощутил его дыхание, как дуновение бесконечного, мрачного и холодного космоса.
— Кто обещал не поднимать руки на своих, на Патруль, а? Кто комедию ломал целый месяц, что один из них, что помнит и чтит присягу, а?
— Я… Я не мог по другому. На их совести гибель товарищей из моего отряда.
— Твоего отряда? … Эти альхонцы, люди с дикими нравами — твой отряд? … Ха-ха-ха! … Рассмешил ты меня.
— Да… Мой… Я за них вписался. Значит мой — парировал Брод, хотя каждое слово теперь давалось ему с болью, будто все они были под счет, и каждое следующее стоило дороже предыдущего.
Собеседник покивал головой.
— Уж, да… Бремя ты выбрал себе… Вот только, кто тебе дал право при этом нарушать присягу Патруля? Да и какое отношение павшие воины имеют к тому, что ты утворил сейчас на корабле?
— Я не хотел… Просто у меня не было выбора… Они виноваты сами. Нарушили Конвенцию, атаковав гига-фабрику… А тут еще и на станции похозяйничали… Их конус-дроны…
Последние слова дались Броду совсем тяжело. Он не смог договорить фразу целиком. Горло обожгло жутким холодом, как огнем. Хотелось покашлять, но он никак не мог этого сделать. Джим вообще молчал, будто опять самоустранился.
— О, как заговорил… А кто тебя наделил правом решать и приговаривать? Ты — судья или прокурор?
— Я не знаю… Я знаю, что они нарушили Конвенцию.
От боли в гортани из глаз брызнули слезы. Картинка исказилась, и собеседник теперь выглядел как-то неестественно размыто, будто снова превращался в туман.
— Вот, ты заладил со своей Конвенцией! … У них другие задачи были! … Или почем тебе знать, что они пытались