экране появилось лицо главкома Звездного Патруля Сектора Ориона Карлеона Фьюри. Саймон приподнял глаза и мельком окинул его самодовольную рожу. «Самоуверенный гад! Даже броню не одел, так и остался в комбезе!».
— Это последнее предупреждение тебе, Саймон Белл… Следующим залпом я вынужден буду сжечь всю эту красоту и цвет инженерной мысли Федерации… Погаси разгонные ускорители. Запусти реверсы, чтоб я это видел. Сбрось скорость на минимум и жди дальнейших инструкций — обратилось к нему повелевающим тоном лицо с экрана.
Саймон молчал. Ему было мучительно больно от того, что крейсер его подвел в техническом плане в самый важный момент удара из рельсотронов. «Сейчас бы ты со мной другим тоном беседовал! … Мне надо лишь потянуть время! Немного времени и все!». Главком волновался. Он и сам не знал, что пугало его больше поражение и гибель в бою, или позорное возвращение на Би-Проксиму, где его неминуемо ждет комиссия и суд с последующими обвинениями со стороны Конвента. Казни он не боялся. Вряд ли руководство Би-Проксимы, хоть и на всю башку революционное, отдаст под нож своего пусть и облажавшегося главкома. Но, вот, как жить с позором и утратой адмиральского звания, которое так грело молодое самолюбие, он понятия не имел. «Дурацкая авантюра! Как я мог на это купиться!?». Только теперь к нему пришло осознание, что тут на Фобии его загнали в красивую и элегантную ловушку, испытав заодно новейшее оружие. То, что рой «Ласточек», именно оно, Саймон уже не сомневался. Расплата за гордость и самоуверенность излилась на голову полной чашей. Теперь на фоне осознания всего произошедшего, собственная смерть уже не выглядела так мрачно. Единственной спасительной соломинкой, озарившей весьма помрачившийся ум Саймона, была выявленная техническая неисправность «Омеги» во время битвы. Ради этого стоило попытаться вырваться из ловушки и навести порядок в тылах, сохранив при этом и лицо, и пост, и собственную репутацию.
— Сэр, примите решение, иначе нас просто сожгут! — вырвал его из тяжких мыслей Годрик.
— Основная силовая установка повреждена, адмирал! Стрэйф может не пройти! — добавил инженер.
Его слова прозвучали в уме подобно колоколу, сигналу к действию. Саймон тяжело вздохнул, собрал волю в кулак и скомандовал:
— Полный реверс! … Мы уходим!
— Если нам дадут, сэр — запричитал офицер связи.
— Говорит командующий флотом Федерации Саймон Белл! Выполняю ваши инструкции! Отзовите рой! — ответил он громко и четко через коммутатор своему оппоненту.
— Так-то лучше, сосунок!
Лицо Карлеона расплылось в самодовольной улыбке. Он словно специально скривил ее так, чтоб максимально поглумиться над позорным поражением Саймона.
Карлеон с невозмутимым спокойствием смотрел на экран, где тяжелый крейсер Федерации, совершил резкий разворот и начал стремительно удаляться прочь.
— Он сейчас просто убежит после всего, что натворил! — возмутилась, стоящая рядом Шейна. — Карло, ты его просто отпустишь!?
Она, возмущенная до глубины души, совершенным варварством по отношению к несчастным пациентам станции, смотрела на Карлеона, в ожидании незамедлительной сатисфакции. Главком Патруля снисходительно покосился на хронографа, вздохнул и указал на экран. Картинка на проекции поменялась на детальный богато-иллюстрированный список поврежденных модулей «Икара».
— Извини, Шен, понимаю твое негодование, но ничего поделать не могу. Рем-боту уже чинят основной ускоритель. А без него ни о какой погоне не может идти и речи.
— Карло, не смеши меня! Ты ж можешь легко сбить его при попытке уйти в ВК, вынудив болтаться рядом в Туманности, пока не прибудет подмога.
Карлеон улыбнулся. Ему определенно нравилась эта темноволосая хитро-сделанная хронографистка. Он утвердительно покачал головой.
— Это верно. Я так могу… Но не буду. Есть большой риск, что после очередного сшибания его с ВК, их флагман развалится и похоронит весь экипаж. Тогда к смертям сотни пациентов «Сияния разума» мы добавим еще и главкома Федерации со своей командой… Прости, но я не хочу больше смертей.
Карлеон, договорив, демонстративно умолк и состроил весьма скорбную мину. Частенько во время речей на различных официальных и не очень мероприятиях ему доводилось не раз играть на публику, ловко чувствуя момент и тональность собственной речи. Сейчас он уловил для себя тот самый момент, когда правильные слова, сдобренные нужной мимикой, дадут ему тот самый долгожданный эффект, чтоб покорить сердце собеседника. Шейна буквально плыла и растворялась в его речи. Она даже слегка отвернулась, чтоб смахнуть слезинку.
— Скажи, Карло, ты действительно так считаешь или просто потому, что я рядом? — спросила она, буравя его своими подведенными карими глазами.
Карлеон не повелся, но продолжил с каменным лицом искреннего переживания смотреть на экран проекции. Он настолько вошел в роль, что даже не покосился в ее сторону. Зато ощутил, как голова Шен нежно коснулась его плеча. Ее ладонь он почувствовал на своей руке.
— Прости — тихо произнесла она.
— За что? — удивился Карлеон от весьма неожиданного для него откровения.
— За все. Я была не права на счет вас и всего Патруля… Вы молодцы. Вы истинные герои. Все вы… Даже Лайтон, который держал победу в руках, но снизошел к оппоненту, потому что имел изначально техническое преимущество… Жаль, что он погиб.
Шен плакала. Карлеон приобнял ее за плечо в ответ и прижал к себе, чтобы поддержать и успокоить.
— Не хорони Лайтона раньше времени, Шен… Как знать, может он выкарабкается.
Все, что нас не убивает, делает нас сильнее.
(Фридрих Ницше. XIX век)
Брод очнулся от яркой вспышки и оглушительного грохота, прилетевшего следом. Зарево в небе было настолько ярким, что осветило унылую планету прямо таки дневным светом. Фобирод и другие газы атмосферы неплохо передавали звук. Громыхнуло весьма знатно. Брод поднял голову в небо и заметил сказочной красоты фейерверк. Его тотчас посетила мысль, что он определенно где-то уже видел нечто подобное. «Ну, конечно! Салют на Эдэмии в честь годовщины Звездного Патруля!». В какой-то момент он даже поверил, что сейчас на Эдэмии в окружении компашки друзей-мажоров. Он осмотрелся по сторонам и достаточно быстро удостоверился, что это не так. Но и понять, где он именно, Брод никак не мог, сколько не напрягал ум. Фейерверк закончился, толком и не начавшись, или же он просто слишком поздно пришел в себя и все пропустил. Шлема на нем не было, а голова на затылке сильно саднила. Внутри под скафандром что-то мерзко похрустывало. Брод перевернулся на спину и похлопал себя руками, потряс телом и внезапно понял, что нахватался местного грунта. Он приподнял голову, снял перчатки и потрогал рану на затылке голыми руками. Под пальцами ощущалась горелая корка. Воспоминания пережитого тут же вернулись. Брод резко вскочил на ноги и осмотрелся по сторонам. Он