бессильна огненная демоница.
Впервые с тех пор как Охотники стреляли в нас в подвале, в глазах Арчера мелькает неподдельный страх. Мистер Холл крутит колесико, высекая язычок пламени. Детектив сидит совершенно неподвижно, но сжимает кулаки, когда приближается Охотник.
Мистер Холл ведет горящей зажигалкой Арчеру по костяшкам, а я отчаянно тянусь к собственной магической энергии.
Из горла Арчера рвется крик, и я изо всех сил продираюсь сквозь барьер вокруг магии. Позвоночник взрывается от боли, но я пытаюсь сокрушить преграду. Мне нельзя останавливаться, надо подчинить себе волю огня. Но чем старательнее я взываю к стихии, тем сильнее боль. Из-за нее, а еще из-за стонов Арчера я не способна сосредоточиться.
Я не могу, не могу, не могу…
– Папа, хватит! – Бентон подходит к нам. – Ты слышал, что он говорил. Детектив исцелен. Он теперь человек, значит…
Сильнейший удар попадает Бентону по лицу. Парень валится на колени, а меня при виде крови, капающей у него из носа, охватывает безотчетный ужас. «Если Охотники так поступают со своими детьми, что они сделают с нами?»
Мистер Холл смотрит на сына с неприкрытым презрением.
– Помни свое место. Они уничтожили препарат. Это самое меньшее из заслуженных наказаний. – Он поворачивается к Арчеру и берется за зажигалку, а Бентон встает на ноги.
– Хватит! – кричу я, когда мистер Холл высекает пламя. Голос дрожит от страха, но продолжения пытки я допустить не могу. Даже если Охотники услышат, где мы держим юнцов, барьер им не пересечь. Бентон сбежал, суд отложили – Старейшине Китинг незачем подвергать город риску. – Райли и остальные – в Салеме. Их никто не обижал. Они целы и невредимы.
Миссис Холл закрывает ноутбук.
– Нам нужен точный адрес.
Я бросаю взгляд на Арчера, но что выражает его измученное лицо, благодарность или разочарование, не пойму. Адрес я выпаливаю одним духом.
– Хорошо. – Миссис Холл берет меня за подбородок и заставляет повернуть голову влево, чтобы в поле зрения был только детектив. – А теперь смотри внимательно, – шепотом велит она.
Ее супруг убирает зажигалку в карман и наотмашь бьет Арчера по лицу.
Потом еще раз.
И еще.
– Когда остановиться, решаем мы, а не ты. – Миссис Холл крепче сжимает мой подбородок. – А как только воссоздадим препарат, мы определим час вашей смерти.
21
Соскучившись, родители Бентона вызывают охранников, и те уводят нас в подвал. Знаю, что должна запоминать каждый поворот коридоров, но могу думать лишь о безвольном теле Арчера. Детектива волокут передо мной. Бентон, идущий первым, останавливается перед камерой, достает из кармана ключ, отпирает и широко распахивает скрипучую металлическую дверь.
Словно кучу мусора, Арчера бросают в центр камеры, чьи-то здоровенные руки сильно толкают меня следом. Я вваливаюсь внутрь, а пока оборачиваюсь, дверь уже захлопывается. Правда, на прощание один из охранников успел плюнуть в нас. Бентон уходит последним, подбородок у парня до сих пор красный от отцовского удара.
И мы остаемся одни.
Я поворачиваюсь и падаю на колени перед Арчером. Кисти рук у детектива алые, в волдырях, куртка в кровавых пятах. От стыда меня мутит.
Мне следовало защитить Арчера от пламени. Если бы я только…
Агент Совета втягивает ноздрями воздух и приходит в сознание. Он пытается сесть и стонет.
– Давайте помогу. Держитесь! – Перемещаю Арчера к краю камеры, чтобы он мог прислониться к стене. Усадив его, я лучше вижу раны. Левый глаз агента распух и не открывается, кроме того, мистер Холл рассек ему губу, а из волдырей на руках Арчера начинает сочиться жидкость.
– Простите меня, простите! Я пыталась его остановить, но не сумела… – Извинения тонут в слезах. Я чувствую себя полной никчемностью: ведь я просто смотрела, как Охотники его терзают, и могла лишь кричать.
Арчер хватается за грудь и осторожно поворачивает голову, чтобы видеть меня незаплывшим правым глазом.
– Ханна, ты не виновата. Все это натворила не ты.
– Виновата – и еще как! Я набросилась на Бентона и выдала ваш адрес, не сумела потушить огонь зажигалки и…
– Ханна… Самобичеванием нас отсюда не вытащишь… – Арчер говорит медленно, заплетающимся от боли голосом.
Арчер, может, и верит, что у нас есть шанс сбежать, но я-то знаю, каков реальный расклад. Мы уступаем Охотникам в численности и в вооружении. Мы оба лишены магической силы. Из нас двоих лишь один по-настоящему готов к подобным ситуациям, но сейчас агент едва сидит, даже опираясь на стену. Мы будем лабораторными крысами, а когда Охотники перестанут в нас нуждаться, умрем.
Маме хоть будет, что хоронить?
Арчер тянется к моей руке и сжимает ее с удивительной силой.
– Прекрати немедленно! Если сдашься, у нас и впрямь не будет ни единого шанса.
По щекам текут слезы, я утираю их свободной рукой.
– Как вы можете верить, что мы выберемся?
– Я верю в тебя.
Фыркаю и закатываю глаза. От совершенно нормальной реакции становится чуточку легче, но Арчер гнет свое.
– Я серьезно! – Он еще настойчивее сжимает мою ладонь. – Ты мотивированная, находчивая и за последние месяцы пережила очень-очень многое. Нужно лишь еще немного постараться.
Арчер отпускает меня, и я, вздохнув, усаживаюсь у стены. Я по-прежнему не верю, что нам удастся спастись, но без боя сдаваться не намерена.
– И каков план?
По-моему, Арчер пытается улыбнуться, но лицо у него – сплошной распухший синяк, и в итоге он морщится.
– Думаю, они возьмут нашу кровь для работы над препаратом. И вот тут у нас появляется возможность. – Арчер поворачивает голову в мою сторону. – К тому времени тебе нужно вернуть магическую силу.
– Я пробовала. Помогает только Кровавая магия.
– Раз она помогает, значит, дар не пропал, – настаивает Арчер. – Тебе нужно понять, как до него добраться. – Агент запрокидывает голову и смотрит в темный потолок.
Он долго молчит, а я вздыхаю и его размышлениям не мешаю. Самой есть о чем подумать. Перебираю и анализирую то, что Кэл говорил о магии, размышляю о том, как мне помогает присутствие Морган, даже когда она не задействует дар.
Но как принять свое горе в ситуации вроде нынешней и не захлебнуться в нем?
– Страх вряд ли поможет, – наконец говорит Арчер. – Иначе можно с уверенностью утверждать, что дар вернулся бы к тебе еще в кабинете.
Обожженные ладони детектива – красноречивое свидетельство того, что страх – не та эмоция, которой я избегаю.
– Простите, простите меня, пожалуйста!
Арчер качает головой.
– Ни на секунду не вини себя, Ханна. – Заклинатель затихает, закрывая глаза от боли. – Не хочу давить на тебя, но если ты не вернешь дар… – Он не договаривает, и мое сознание проворно воссоздает кошмарный конец фразы.
– Я постараюсь, – обещаю я. – Все силы приложу.
Я действительно стараюсь. Арчер засыпает, а я пытаюсь дотянуться до силы. Заставляю себя сокрушить стены вокруг собственного сердца. Я давлю на каждую душевную рану до тех пор, пока от раздражения, боли, страха и отчаяния не становится трудно дышать.
В подвале без