– Скоро уже ужин будет готов, – сообщила она, доставая из сумки пузырек и делая из него небольшой глоток. – Хаш сердит, так что ждать чего-то съедобного не стоит.
– Как он развел костер? – спросил я.
– Я ему немного помогла, – ответила она. – Огонь получить не так-то сложно, было бы желание…
– Слушай, а у тебя нет случайно какого-нибудь волшебного средства, чтобы лошадей этих почистить быстрее? – проворчал я, пытаясь распутать сбившиеся из-за репейника волоски хвоста лошади Тома.
– Есть, и целых два средства, – усмехнулась Айра, демонстрируя мне свои руки. – Но, прости, дитя, я вряд ли помогу тебе.
Я внимательно посмотрел на нее. Может, конечно, виной тому бессонная ночь и неласковая погода, но Айра выглядела как тяжелобольной человек. Она с трудом открывала глаза, и на лбу у нее выступила испарина. Заметив мой взгляд, она немного виновато улыбнулась, будто извинялась за собственную слабость:
– Пойдем, ты совсем продрог.
Я сложил щетки обратно в ящик и пошел вместе с Айрой к костру. Инквизиторы подтянули бревна так, чтобы всем хватило места рассесться вокруг огня. Хаш так сердито раскладывал по плошкам еду, словно искренне желал нам немедленно отравиться. Дождь немного утих и снова завис в воздухе унылой сыростью. Я клал в рот горячую кашу, не дожидаясь, пока она остынет. Хоть сегодня ужин пригорел, а соли и специй в нем так и не добавилось, но это все равно было лучше, чем ничего. На этот раз вокруг костра царило мрачное молчание. Возможно, так бы все и разошлись на ночлег, не произнеся ни слова, если бы не Лис.
– Что это был за символ на дереве? – спросил он, обращаясь сразу ко всем.
Рэми еще больше нахмурился, остальные бросали в сторону сармантийца косые взгляды, будто он произнес что-то непристойное. Лис терпеливо ждал и не собирался делать вид, будто не задавал вопроса. Оливер раздраженно ударил ложкой по дну миски и посмотрел на того с прищуром:
– А ты и впрямь не знаешь?
– Иначе бы я не спрашивал, – просто ответил предводитель шраванцев.
Нетрудно было догадаться, что будь его воля, он бы и вовсе не заговаривал ни с кем из присутствующих, кроме своих подчиненных. Но так сложилось, что его действительно интересовало происхождение странного рисунка, который взбудоражил суровых инквизиторов. Я тоже не имел ни малейшего понятия, в чем тут дело, поэтому перестал жевать и стал слушать.
– Это знак одного языческого племени, – сказал Оливер с отвращением. – Поклонников Ваарха, их бога. Они называют себя его детьми. Про Ваарха слыхал?
Лис отрицательно покачал головой.
– Это зло, – негромко произнес Ардан, и все повернули к нему головы. – Жуткое, древнее, могущественное. Потому что часть этого зла есть в каждом из нас, и мы всю жизнь должны бороться с ним или сдаться.
– Не гневи Создателя, – сердито перебил его Рэми. – Ты служитель церкви или старуха-шептунья?
– Я просто рассказал, кто такой Ваарх, – смутился рыжий.
Оливер недовольно что-то проворчал, но не было понятно, к кому или чему он обращается.
– Хочешь знать, кто это был? – брат Рэми обратился к Лису. – Это людоеды. И те черепа, которые они так кощунственно выложили напоказ, принадлежали их жертвам.
Я посмотрел на хмурые лица инквизиторов. Значит, по всему выходит, что привал у нас на месте, где пировали те чудовища? Я справился со рвотным позывом, но плошку с кашей отставил в сторону. Аппетит пропал.
– У нас в Шраване людей есть запрещено, – задумчиво произнес Лис. – Во всяком случае, в большинстве земель за это положена смертная казнь.
– Думаешь, в Дорионе это разрешено? – огрызнулся Оливер. – Мы их не один десяток лет ловим. Только с ними бороться, что с крысами: в одном месте вытравишь, а в другом уже выводок зреет. Кочевники они, по всему континенту разгуливают, нелюди. Не выловишь.
– Мерзость, – сплюнул Тэд. – Кем же нужно быть, чтобы людей-то есть?
– Хм, ну, возможно, истинными дорионцами, – предположил Лис.
Во взглядах, обращенных на него, вспыхнула ярость. Тэд потянулся к рукояти ножа, а двое других инквизиторов – Джон и Мартин – чуть приподнялись, желая разорвать сармантийца голыми руками. Брат Рэми, видимо, разделяя общее негодование, но, не желая допускать бессмысленного кровопролития, как можно сдержаннее произнес:
– Не изволишь объясниться?
– Изволю, – легко согласился тот.
Кажется, его не особо волновала реакция инквизиторов, в отличие от шраванцев. Те настороженно следили за каждым движением собравшихся вокруг костра людей, готовясь в случае необходимости защищать своего предводителя.
– Согласно вашим же писаниям, Эйнерин и Пудрофен, основатели Дориона, победив в сражении вождя вражеского племени, разделили между собой его сердце и съели, – сказал Лис. – И это излечило тяжелые раны, полученные ими в бою.
– Это всего лишь легенда! – прорычал Тэд, взбешенный предположением, что может быть потомком людоедов.
– Легенда – это их чудесное исцеление, – возразил сармантиец. – А все остальное – правда. В то время почти во всех племенах практиковался каннибализм в той или иной степени…
– Хватит, – оборвал его Рэми. Он выглядел так, словно собственными глазами только что увидел пиршество людоедов.
Лис в легком замешательстве замолчал и нахмурился. Напряжение не спало, а наоборот, возрастало. Похоже, все это могло закончиться очень нехорошо для собравшихся, если бы не вмешалась Айра.
– Вы ведете себя как упрямые дети, – с досадой всплеснула она руками. Посмотрев на Лиса, она сказала, – господа шраванцы, у нас не полагается говорить об этом. Людоедство принято считать ужасным поступком, не заслуживающим прощения. Поэтому ваши слова для нашего слуха оскорбительны.
Лис с некоторым удивлением воспринял это, но все же в ответ склонил голову в знак уважения:
– Справедливо.
Инквизиторы одобрительно загудели, но тогда Айра обратилась и к ним: