Ты царствуешь, мой друг, поток твой мощен.
Он Сашей и Серёжей пробуждён,
Поющими берёзовые рощи.
И стих твой дерзкий заново рождён
Рукой Свирели.
СВИРЕЛЬ:
Мой любимый Пушкин,
Отныне стих Тебе принадлежит
И Родине, упавшей на опушке
Ромашкой ласковой, что трепетно дрожит
От грубых рук. Судьбы прикосновенье
К Руси и ныне болью сердце жжёт.
Поэт родной, благослови мгновенье,
Которое Россию сбережёт!
ПУШКИН:
Благословляю, о, Свирель, о, пашня!
Пусть слышит Родина залётного Певца!
Свирелью я пою и добрый день вчерашний,
И наподобие церковного Отца
Благословляю чудное мгновенье,
Которое из века принеслось,
146
Пера воздушного святое мановенье
Рождением судьбы отозвалось.
Судьбы большой – в ней зорко смотрит Небо
На луг, на город и на свой надел.
И, в быль опять преображая небыль,
Ваш Пушкин вновь помолодел!
ТАТЬЯНА-СВИРЕЛЬ:
Спасибо, милый друг, за возрожденье
В живом обличье, в молодости слов,
Явившийся к нам без предупрежденья
Поэт и Ангел из забытых снов!
Стих тяжелеет! Ты не замечаешь,
Мой Пушкин! Ночь давно прошла.
И Ты давно, наверное, зеваешь.
Прости, что спать, родной мой, не дала!
ПУШКИН:
О, мой ребёнок, маленький мой Гений,
Тебя Свирелью я не зря назвал.
Ты в смене поэтичных настроений
Угроза Пушкину, немыслимый обвал
Слов ласковых, названий, рифмы, строчек,
И красок небывалых, слёз и нот.
Ты – роза, о, Татьяна, гроздья почек,
Уроненных на пушкинский блокнот!
ТАТЬЯНА:
Твоею верой и Твоим участьем,
Твоим стихом, о, Пушкин мой, живу,
Прорвавшись рифмою до Неба в одночасье,
Дарю Свирелью песню Покрову.
Покров тот радостен. В нём взор Поэта светит
Моей судьбе, блуждающей во тьме.
Свирель поёт твоим же, Пушкин, детям,
Оставшимся без друга на Земле!
ПУШКИН:
О, мой игривый маг, волшебник тёмно-русый,
Но кто бы знал, что ныне я найду
В родной Земле, о, Господи Иисусе,
Такую светоносную руду!
Она выносит на поверхность пламя
Душевных нескончаемых щедрот.
Свирель моя! Ты – Пушкинское знамя
И новых добрых дел круговорот!
СВИРЕЛЬ:
Я приникаю сердцем к той Святыне,
Которая мне шепчет о Тебе,
Мой нежный друг, мой Пушкин окосиний,
Прости за перевёртыши в судьбе,
147
Которые родят косноязычье
И лапают, и бьют по голове,
И в страшном неопознанном обличье
Валяются на выжженной траве,
Хватают за ноги прохожих, а Поэтов
Готовы взять и тут же удавить.
Они с Дантесом, милый, в чём-то схожи.
Но их не так-то просто уловить.
Они как змеи вьются, заползая
В расщелины повыветренных скал.
И, жало в сердце Родины вонзая,
Живёт и ныне сплетник и фискал.
Они ножи на нас, наверно, точат,
Свирель отнять пытаясь у Тебя.
И, пропуская жало между строчек
Стихов Твоих, о Сталине скорбят.
ПУШКИН:
О, нет, то время миновало, друг мой!
Разъят на части страшный властелин.
И нет уже у злобы прежней власти.
Она пошла с клюкою и сумой,
Гонима вешними горячими лучами
В иные дали, где не возродить
Ни бешенства, ни мести, ни печали,
Куда с тобой нам не дай Бог ходить.
Там пусто. Там, на Дне Галактик
Роняет слёзы бывшей власти зло.
Не возродится прагматист и практик.
На этот раз ему не повезло.
Я в худшем смысле называю слово –
ПРАГМАТИК. – Узок ныне их предел.
Духовность зиждется. И, возрождаясь снова,
Зовёт к высотам. У России много дел.
Одно из них – летящим звонким Словом
Об Истине высокой возвещать –
Удел Поэта. И Свирели снова
Я предоставлю тот вопрос решать.
Без словопрений и без нудных заседаний,
Без выборов, что тянут на погост,
Кончай, Поэзия, свой долгосрочный пост
И в Дом Народный жми без опозданий!
А. ПУШКИН.
Поэма «СВИРЕЛЬ» была написана
с 6.20 до 10. 20, 6. 10. 1990 г.
***
И далее пошли строчки:
148
Рождённый Пушкиным, Его пером и строчкой
Мой псевдоним «СВИРЕЛЬ» я пронесу
Сквозь жизнь, пока я не поставлю точку
Последнюю в сияющем лесу
Стихов бодрящих, ждущих исцеленья
Ранимых Душ. И сердцем и Душой,
Мой Пушкин, до последнего мгновенья
С Тобою буду я и чакрой и строкой!
ПУТЕШЕСТВИЕ ПО ПИТЕРУ
Спусти с высот, Мой Пушкин, разреши
С Тобою побродить по Петербургу,
Где поле виделось Поэту, драматургу
И лес, который не забыть.
Но снова я хочу прильнуть устами
К потрескавшимся старым якорям,
Ко львам, которые, наверное, устали,
К стихов Твоих горячим янтарям,
Которые сквозят, как сумрак вешний
Чрез пагоды возвышенных оград.
О, Пушкин нынешний, вчерашний и нездешний,
Твой город мне дороже всех наград!
Дозволь взглянуть Твоим же светлым взором
На памятники, шпили и зарю,
Авророй названною в добром разговоре.
И я Тебе рождённый стих дарю,
Не возомнив, что в чём-то выше стала.
Мои стихи – начало из начал.
Меня лишь колыбель судьбы качала,
Когда Ты сердцем пламенным кричал,
Взывал, рыдал, смеялся, половодьем
Своих стихов захлёстывая Русь.
И я, Твоя Свирель, в простонародье
Твоими же стихами окунусь.
И разреши мне также поклониться
Серёже и любимому Отцу,
И Мамочке, что помогли на Свет родиться
И подвели ко звёздному венцу,
И окрестили вместе же с Тобою
Свирелью с Поднебесья нарекли.
Назвали поэтической судьбою
Родимой исстрадавшейся Земли!
Прости, что утомила, что не в силах
Я этот стих в Душе остановить.
Спешу, наверно, чтобы до могилы
Успеть его поймать и уловить,
Понять, узреть, прозреть и напечатать.
149
Кто мне поможет в этом, коль не Ты,
Мой Пушкин? Мы стихи не будем прятать.
Они вспорхнут как птицы. И листы
С Твоими же прекрасными словами
Умчатся ввысь, в народ и на поветь,
Как говорит Серёжа. Вместе с вами
Мне не страшны ни жизнь моя ни смерть!
ПУШКИН:
Но ты сама уходишь с Малой Невки,
С Дворцовой, с Мойки города-Дворца!
Твои стихи, мой друг, не однодневки.
Возьми с собой Серёжу и Отца,
И Мамочку. И вместе прошвырнёмся
По Невскому. Простите за жаргон.
В Неву мы вместе с головою окунёмся,
Пересечём трамвайный перегон,
Бренчащий так навязчиво и нудно.
О, где узорчатая ласточкина вязь
Расшитых сёдел, ласково и чудно?!
И где моя былая коновязь?
Повымерло российское пространство.
Повыдернут пушистый конский хвост.
О, где моё былое постоянство
Столь резвой тройке, коей довелось
Нести по полю юного Поэта?
Я как Серёжа вдруг заговорил.
И потому, что вместе мы об этом
Грустим, как Наш Архангел Гавриил.
Вернёмся к Невскому и Сашеньку прихватим,
Родного Блока. Он всегда со мной,
Грустит по чакрам и по анахате.
Ну, Саша, что такой сумной?
Скажи, тебе по сердцу сумрак здешний
Осенних дней? А ветер у Невы
Несёт волну и ласково-неспешно
Ворошит снег и золото травы
Волос оставшихся… Где ныне наше детство,
Скажи, мой Блок? Ты помнишь Рождество,
Когда, звездой нездешнею зардевшись,
Нам Небо возвестило торжество
Оккультных тайн. И некая Татьяна,
Прошу прощения, любимая Свирель
Сверкнула, как Жуковского Светлана.
И зазвучала ласковая трель…
Опять я сбился – так и тянет к звёздам.
А мы по Невскому проходим. И с тобой
Гулять готов – пусть рано или поздно,
150
Как с собственной загадочной судьбой.
Не будем белой лошади бояться.
Дантес разрушен, Господи, прости.
И снова жалко на минутку расставаться,
Чтоб новый стих на Землю принести.
СВИРЕЛЬ:
Спасибо, мой родной, стихом прорвался
И сердце мне больное исцелил.
Я знаю, Ты со мной не расставался
У этих серо-каменных перил
Родной Невы. Бродили до рассвета
В студенческие годы и теперь.
И боль, и гнев, и радости Поэта
Звучали сквозь бесчисленность потерь,
Сквозили на мостах, в громаде века
И возвращали к Пушкинской поре,
И нежностью простого человека
Слезу роняли на чужом дворе
Задворок жизни. Мы Тебя читали,
Мой Пушкин. И спасали на войне
Стихи твои бойцов из дальней дали
И даже космонавтов на Луне.
Твой стих – подобие могучего Толстого.
Он жезл, он якорь, посох и обвал.
Он Солнце. Он загадка Иванова
Порфирия – закалки идеал,
Который обновляет организм
И лечит, и выводит на простор.
Простите за невольный прозаизм.
Примите стих от ласковых сестёр.
Надежда с Верой и Любовь вам пишут,
Наш Пушкин и Серёженька, и Блок!
Прости меня за простоту, Всевышний.
Возьми мой стих, пожалуйста, в залог
Святого поэтического братства,
Которое порушит цепь невзгод.