«Не называй любви забвеньем…»*
Не называй любви забвеньем,Но вещей памятью зови,Учась по преходящим звеньямБессмертию одной любви.Пускай мы искры, знаем, знаем:Святая головня жива!И, повторяя, понимаем,Яснее прежние слова.И каждым новым поворотомМы утверждаем ту же власть,Не преданы пустым заботамВо искушение не впасть.Узнав обманчивость падений,Стучусь я снова в ту же дверь,И огненный крылатый генийРодней и ближе мне теперь.
«Судьба, ты видишь: сплю без снов…»*
Судьба, ты видишь: сплю без сновИ сон глубок.По самой смутной из основСнует челнок.И ткет, и ткет в пустой тени —Узора нет.Ты нити длинной не тяни,О лунный свет!Во власти влажной я луны,Но я не твой:Мне ближе — солнце, валуныИ ветра вой.Сиявший позабыл меня,Но он придет, —Сухая солнечность огняМеня зовет.Затку я пламенный узор(Недолго ждать),Когда вернется прежний взорИ благодать!
«Мне снился сон: в глухих лугах иду я…»*
Е. А. Нагродской
Мне снился сон: в глухих лугах иду я,Надвинута повязка до бровей,Но сквозь нее я вижу, не колдуя:Растет трава, ромашка и шалфей,(А сердце бьется все живей, живей),И вдруг, как Буонаротова Сивилла,Предстала вещая царица ФейТому, кого повязка не томила.
Недвижно царственная, как статуя,Она держала, как двойной трофей,Два зеркала и ими, негодуя,Грозила мне; на том, что поправей,Искусства знак, природы — тот левей,Но, как в гербе склоненные стропила,Вязалися тончайшей из цепейДля тех, кого повязка не томила.
Затрепетал, как будто был во льду яИль как челнок, забытый средь зыбей,А им играет буря, хмуро дуя.Жена ко мне: «Напрасный страх развей,Смотри сюда, учись и разумей,Что мудрость в зеркалах изобразила.Обретено кормило средь морейТому, кого повязка утомила!»
«О, Фея, рассказал мне соловей,Чье имя зеркала соединило!И свято имя это (ну, убей!)Тому, кого повязка не томила».
1912–1913
V. Ночные разговоры*
Посвящается Юр. Юркуну
«Вы думаете, я влюбленный поэт?…»*
Вы думаете, я влюбленный поэт?Я не более как географ…Географ такой страны,которую каждый день открываешьи которая чем известнее,тем неожиданнее и прелестнее.Я не говорю,что эта страна — ваша душа,(еще Верлен сравнивал душу с пейзажем),но она похожа на вашу душу.Там нет моря, лесов и альп,там озера и реки(славянские, не русские реки)с веселыми берегамии грустными песнями,белыми облаками на небе;там всегда апрель,солнце и ветер,паруса и колодцыи стая журавлей в синеве;там есть грустные,но не мрачные места,и похоже,будто когда-тобеспечная и светлая странабыла растоптанаконями врагов,тяжелыми колесами повозоки теперь вспоминает пороюзарницы пожаров;там есть дороги,обсаженные березами,и замки,где ликовали мазурки,выгнанные к шинкам;там вы узнаете жалость,и негу,и короткую буйность,словно весенний ливень;малиновки аукаются с девушкой,а Дева Мариявзирает с острых ворот.Но я и другой географ,не только души.Я не Колумб, не Пржевальский,влюбленные в неизвестность,обреченные кочевники, —чем больше я знаю,тем более удивляюсь,нахожу и люблю.О, янтарная роза,розовый янтарь,топазы,амбра, смешанная с медом,пурпуром слегка подкрашенная,монтраше и шабли,смирнский берегрозовым вечером,нежно-круглые холмынад сумраком сладких долин,древний и вечный рай!Но тише…и географу не позволенобыть нескромным.
«Похожа ли моя любовь…»*
Похожа ли моя любовьна первую или на последнюю,я не знаю,я знаю только,что иначе не может быть.Разве Венерина звездаможет не восходить,хотя не видная,за тучей,каждый вечер?Разве хвост Юнониной птицы,хотя бы сложенный,не носит на себевсе изумруды и сафиры Востока?Моя любовь — проста и доверчива,она неизбежна и потому спокойна.Она не дасттайных свиданий, лестниц и фонарей,серенад и беглых разговоров на бале,она чужда намеков и масок,почти безмолвна;она соединяет в себенежность брата,верность другаи страстность любовника, —каким же языком ей говорить?Поэтому она молчит.Она не романтична,лишена милых прикрас,прелестных побрякушек,она бедна в своем богатстве,потому что она полна.Я знаю,что это — не любовь юноши,но ребенка — мужа(может быть, старца).Это так просто,так мало,(может быть — скучно?),но это — весь я.Разве можно хвалить человеказа то, что он дышит,движется, смотрит?От другой любви мне осталасьчерная ревность,но она бессильна,когда я знаю,что ничто —ни она,ни даже Вы сами —не может нас разделить.Это так просто,как пить, когда жаждешь,не правда ли?
«Бывают мгновенья…»
Бывают мгновенья,когда не требуешь последних ласк,а радостно сидеть,обнявшись крепко,крепко прижавшись друг к другу.И тогда все равно,что будет,что исполнится,что не удастся.Сердце(не дрянное, прямое, родное мужское сердце)близко бьется,так успокоительно,так надежно,как тиканье часов в темноте,и говорит:«Все хорошо,все спокойно,все стоит на своем месте».Твои руки и грудьнежны, оттого что молоды,но сильны и надежны;твои глазадоверчивы, правдивы,не обманчивы,и я знаю,что мои и твои поцелуи —одинаковы,неприторны,достойны друг друга, —зачем же тогда целовать?Сидеть, как потерпевшим кораблекрушение,как сиротам,как верным друзьям,единственным,у которых нет никого, кроме них,в целом мире;сидеть,обнявшись крепко,крепко прижавшись друг к другу!..сердцеблизко бьетсяуспокоительно,как часы в темноте,а голосгустой и нежный,как голос старшего брата,шепчет:«Успокойтесь:все хорошо,спокойно,надежно,когда вы вместе».
«Как странно…»*
Как странно,что твои ноги ходятпо каким-то улицам,обуты в смешные ботинки,а их бы нужно без конца целовать…Что твои рукипишут,застегивают перчатки,держат вилку и нелепый нож,как будто они для этого созданы!..Что твои глаза,возлюбленные глазачитают «Сатирикон»,а в них бы глядеться,как в весеннюю лужицу!Но твое сердцепоступает как нужно:оно бьется и любит.Там нет ни ботинок,ни перчаток,ни «Сатирикона»…Не правда ли?Оно бьется и любит…больше ничего.Как жалко, что его нельзя поцеловать в лоб,как благонравного ребенка!
1913