«Слезами сердце я омою…»
Слезами сердце я омоюИ праздную уйму печаль, —Ведь в веющий теплом февральВесна встречается с зимою.Как в сельский топленный покойПротрубит солнце светом новым,Что сердцу должно быть готовымСтать полноводною рекой, —Так, в дом вступив, мой гость нежданныйПринес мне молодость и свет,Зарю грядущих теплых летИ поцелуй любви желанной.Все голубее тонкий лед,Он скоро сломится, я знаю,И вся душа, все мысли к маюУж окрыляют свой полет.
«Я твой до дна… бери и пей…»
Я твой до дна… бери и пей:Моя любовь неистощима,Бескрайна, как простор степей,И, как судьба, непоправима.За что, зачем тебя люблю?Позором крою иль прославлю?Но пусть с собой тебя гублю —Живым тебя я не оставлю.Как жертву, сердце я держу:Трепещет, бьется на ладони,И близок час, когда заржутНа смерть обещанные кони.
«Ютясь в тени тенистых ив…»
Ютясь в тени тенистых ив,Раздумчиво смотрю в аллею.О прошлых днях я не жалею:Чего жалеть уж, разлюбив?Как будто едет, молчалив,Ездок влюбленнейший в лилею.Ютясь в тени, я не жалеюРаскатной радости мотив.Какой блаженной тишью нивУтишен, я живу и млею?.. —Нет! прошлых дней я не жалею,Узнав дней нынешних прилив.
«Вы — белое бургундское вино…»*
Вы — белое бургундское вино,Где дремлет сладостно струя шампани,И резвится, и пенится заране,Восторга скрытого оно полно.Вы — персик, румянеющий янтарно:Пьянит и нежит девственный пушок.Не правда ль, вы тот стройный пастушок,Которым бредила царица Арно?В вас светится таинственный топаз,Как отголосок солнца, еле-еле.Оживлено дыханием апреляВеселье светлых и лукавых глаз.
«Зачем мне россказни гадалки…»*
Зачем мне россказни гадалки,Какой мне ждать еще весны,Когда очей твоих фиалкиМне льют весеннейшие сны?Зовут томительно и нежноВ неведомую даль идти,И сердце сладостно-мятежноГотово к новому пути.Когда б веселые равниныИ пасмурные все местаМогли пройти мы до кончины,Как и теперь — уста в уста!
«Разве можно дышать, не дыша…»*
Разве можно дышать, не дыша,Разве можно ходить, не вставая,Разве можно любить, коль другаяНе ответит влюбленно душа?
Ах, без солнца бессолнечен день,Холодны водопадные реки,И с трудом подымаются веки,Если голову ломит мигрень.
Разве странно, что, только любя,Я дышу, и пишу, и мечтаю,Что нигде я покоя не знаю,Проведя полчаса без тебя?
«Еще не скоро разбухнут почки…»*
Еще не скоро разбухнут почкиИ до апреля ведь далеко,А я читаю простые строчки —И мне так радостно-легко.Мы все умеем лицемеритьИ за словом в карман не лезть,Но сердцу хочется так верить,Что ваши строчки — благая весть.Я верю, верю. К чему порука?Ведь я не скептик, не педант,Но ревность — это такая мука,Какой не выдумал и Дант.
«Склоненный ангел на соборе…»*
Склоненный ангел на собореСвой пламенник бросает в твердь,Исчезла с яростью во взореРастоптанная смертью смерть.Дрожит восторженная одаВ гудении колоколов.Все улицы полны народа,Как будто чудный свой улов«Ловец людей» сюда на сушуВесь выкинул. Вдали пальба. —Ожесточеннейшую душуРастопит радостью мольба.Иду с тобой. Весь мир — безлюден,Толпы как нет, лишь ты да я.Для нас одних так праздник чуден.Идем дыханье затая.И в сердце огненной гороюНе купина — горящий лесПоет: «Тобой, одним тобоюСегодня навсегда воскрес!»
«Ни вид полей в спокойной дали…»
Ни вид полей в спокойной дали,Ни мир безоблачных небес,Ни полные простой печалиСтаринные напевы мессМне не дают успокоенья,Не льют мне сладостной любви. —Все то же темное волненьеБунтует в сумрачной крови.И я, водя тоскливым оком,Вдруг падаю тебе на грудь, —И вот к живительным истокамУж найден долгожданный путь.И нет уж тяжести безмерной,Светло и вольно впереди,Когда прижмусь я к верной, вернойТвоей целованной груди.
«Глупое сердце все бьется, бьется…»
Глупое сердце все бьется, бьется —Счет ведет…Кажется, вот-вот сейчас разобьется —Нет, живет…
Вы перержавели, вы устали,Мысли, сны. —Но вдруг воспрянешь упрямей стали,Ждешь весны.
Весны не будет, весны не будет.Ложь, все ложь!Сердце! когда же страданье убудет…Когда умрешь?
«Мы думали, кончилось все…»*
Мы думали, кончилось все,Захлопнулась дверь…Почему? Отчего? Не знаю…Милый, поверь, поверь:Мое сердце всегда твое!Кончилось все навек,Лежу, не смыкая век…ВспоминаюТвое письмо,Жестокие разговоры…Белой ночи бельмоБелеет сквозь бледные шторы…Что это? сон?Бесшумно двери открылись…ОстановилисьВы на пороге.Ни радостный стон,Ни крикМоей не выдал тревоги…Долгий, долгий миг!Смотрю, раскрыв глаза, —Так, это вы…Только нет в руках ваших палки…Так близки и так новы.На глазах чуть блестит слеза…Заплаканные фиалки!Целуете… запах эфираЗнаком… Но зачем, зачем?Как жилец иного мира,Гость мой ласков и нем.Жутко слегка и легко мне…Целую, целую в уста.Теперь я знаю: запомни!Без тебя моя жизнь пуста.С тобой пройду до могилы,Измена — ложь!И будешь мне так же милый,Даже когда умрешь.Я знаю (и тверд я в вере):Когда мне будет невмочь,Вы тихо откроете двери,Как в эту ночь.В дверце зеркального шкапаВидна ваша шляпаС большими полями.Вы стоите без палки…Не увянут в могильной ямеЗаплаканные фиалки!Раскрою глаза все шире,Жуткий, сладкий сон…В знакомом, мертвом эфиреЧувствую: это он.
Февраль-август 1913
II. Холм вдали*
«Счастливый сон ли сладко снится…»*
Счастливый сон ли сладко снится,Не грежу ли я наяву?Но кровли кроет черепица…Я вижу, чувствую, живу…Вот улицы и переулки,На палках вывески висят;Шаги так явственны и гулки,Так странен старых зданий ряд.Иль то страницы из Гонкура,Где за стеной звучит орган?Но двери немца-винокураЗовут в подвальный ресторан.И знаю я, что за стеноюТы, милый, пишешь у окна.За что безмерною ценоюОтплата мне судьбой дана?И кажется, что в сердце, в телеРазлит любовный водоем…Подумать: более неделиМы проживем с тобой вдвоем!
«Целованные мною руки…»*
Тобой целованные руки
Сожгу, захочешь, на огне.