— Какая жалость! — не удерживается от восклицания доктор Хиллер, выходя из оранжереи.
Хукер соглашается.
— Да, но другого выхода нет.
Он направляется в здание института, проходит в свой кабинет и садится за письмо, которое начинает словами:
«Милорд! Спешу уведомить Вас…»
Закончив письмо, он вручает его посыльному.
А вечером, посеяв последнее зерно, он принимает у себя Викхэма, Шарни и Хиллера.
— Прошу садиться, господа, пожалуйста, вот сюда, — говорит он, показывая на два стула с высокими спинками.
Викхэма он усаживает в свое кресло.
— Мы пересчитали все семена, — начинает Шарни.
— И…
Все смотрят на Викхэма. Тот улыбается:
— Без малого семьдесят тысяч!
18
Каждый день Генри Викхэм проходит по обеим теплицам, осматривает ящики, нагибается то тут, то там над торчащими из земли колышками и растирает пальцами комочек земли, чтобы проверить, достаточно ли в ней влаги.
Как и на плантации, он ходит в полотняном костюме и соломенной шляпе.
Его сопровождают Шарни и доктор Хиллер.
Тщательные анализы почвы, произведенные в химической лаборатории института, и искусственный климат, поддерживаемый с помощью особой котельной, расположенной позади основных зданий, позволили создать для прорастания семян почти такие же условия, как в бразильских джунглях.
Генри Викхэм отдает себе отчет в важности происходящего.
Новое окружение придает ему уверенность в успехе. Утро начинается с верховой прогулки, которую они совершают с Хукером по парку и обширным угодьям Ботанического сада. Все остальное время до вечерней беседы в кабинете Хукера он с радостью отдается работе, восхищается целесообразностью различных устройств и продуманной пышностью сада, чувствует доверие, с которым коллеги встречают его предложения, их признание и уважение.
Однажды под вечер в его теплице появляется человек и обращается к нему как к старому знакомому.
— Мистер Бакстон! — восклицает удивленный Викхэм.
— Я приехал из Лондона. Сэр Джозеф Хукер информировал Королевское географическое общество о размерах суммы, в которую вы оценили свою плантацию. По поручению Общества должен сообщить вам, что назначенная вами цена признана вполне приемлемой.
— Можно ли рассчитывать на скорое оформление передачи?
— Да. Дело за вами. Но, — добавляет Бакстон, — вас ждут в Лондоне и для того, чтобы вручить причитающуюся вам премию — десять тысяч фунтов.
Через два дня после возвращения из Лондона, куда Викхэм ездил в сопровождении Хукера, чтобы закончить все расчеты по плантации, Хукер знакомит его с Джорджем Даллье, прибывшим из столицы, дабы лично удостовериться в успешном ходе дела.
И вот они обходят оранжереи. Даллье поражен. И вечером, когда он прощается со своим новым знакомым, решимость его, кажется, еще более крепнет.
На следующий день в Кью приезжает секретарь Королевского географического общества Клементс Маркхэм.
Он тоже осматривает теплицы. Между ним и Викхэмом очень быстро завязывается оживленная беседа.
— Перу — о да! Перу я знаю прекрасно! Я несколько лет путешествовал по этой стране и, думаю, вас это заинтересует, в шестьдесят первом году вывез оттуда в Индию хинное дерево. Впрочем, — добавляет Маркхэм, — смертной казнью это не грозило!
— Значит, вы бывали и в Индии!
— На Индокитайском полуострове и на Цейлоне. А вот Бразилия мне совсем мало знакома. Если бы я не читал в свое время с таким вниманием ваших статей, я бы не смог сейчас назвать вам ничего, кроме двух-трех рек и некоторых цифр. Кстати, — продолжает он немного погодя, — еще тогда, при чтении этих статей, мне захотелось познакомиться с вами! Особенно интересным показалось мне ваше сообщение, в котором вы, к сожалению очень кратко, описываете жизнь бразильских сборщиков каучука.
— Вам хотелось бы узнать об этом побольше?
— Как вам сказать. Вы ботаник. Не думаю, чтобы вам стоило углубляться в своих работах в социальные вопросы, — говорит Маркхэм. — Ваше описание не лишено известной односторонности, оно дается с точки зрения сборщика. Меня же эта проблема по некоторым причинам интересует с другой стороны, с точки зрения предпринимателя.
Генри Викхэм пожимает плечами.
— Предприниматели одинаково ведут такие дела по всей Южной Америке: в Бразилии, в Колумбии, в Перу…
— Но как именно? Как они ведут дело?
— Они дают сборщику подписать договор, в котором указан срок, на который он нанимается, и поденная плата. Прежде сборщикам платили за вес собранного ими каучука, без всякого договора.
— А работают тоже везде одинаково?
— В южных районах штата Пара деревья надрезают ночью, так как днем на солнце млечный сок слишком быстро свертывается. На Тапажосе каучук собирают по методу Семнамби, при котором тоже особо важную роль играет свертывание сока: каучук коптят лишь слегка. Есть и другие способы.
— Вы говорите ночью? И довольны сборщики такой жизнью? Прилично они зарабатывают?
— Они могли бы жить неплохо. Оплата сравнительно высокая, специально чтобы привлечь побольше сборщиков. Но, судя по моим наблюдениям, бедняги все равно влачат жалкое существование! При помощи водки и женщин хозяева выманивают у них все деньги. Зачастую они получают на руки даже не деньги, а боны. По истечении срока найма производится расчет, причем из заработка вычитают до сорока процентов! Я не преувеличиваю. Да и где индейцу разобраться, что вписано в его книжке! Большинство вообще не умеет читать. Они влезают в долги. Работают сверх всяких норм, чтобы не умереть с голоду. И в конце концов все-таки погибают! Мне рассказывали о таких случаях.
— И они не пытаются сопротивляться?
— Их сопротивление — это побег из лагеря.
— И это единственная форма протеста?
— Да, единственно возможная. В лагерях масса хорошо вооруженных надсмотрщиков. Что же еще может сделать сборщик? В Сеаре однажды ночью из лагеря сбежали все рабочие поголовно.
— И как поступают в таком случае хозяева?
— Посылают в погоню собак — охотничьих собак, специально натасканных на индейцев! Посылают надсмотрщиков с винтовками и веревками и нещадно избивают плетью тех, кого им удается поймать!
Помолчав, Маркхэм произносит:
— Значит, договор? Гм!
Он поднимает взгляд на Викхэма.
— Когда ваши семена дадут всходы?
— В ближайшие дни.
— Полагаюсь на ваши расчеты. Сам же я рассчитываю так: мы отправим саженцы в Ост-Индию, в ботанические сады наших колоний. Там они вырастут, их семена мы распространим в британских районах Малакки и Бирмы и в пригодных для их разведения провинциях Цейлона и Индии. Разобьем там плантации. Как можно больше! Как можно обширнее! И если я так подробно расспрашиваю вас, мистер Викхэм, то тому есть причина: в Бразилии каучук добывается уже в течение десятилетий. Бразильские предприниматели накопили большой опыт в обращении с рабочей силой…
— А мы?
— А мы, — отвечает Маркхэм, — а мы, возможно, используем этот их опыт.
19
В эти дни Бакстон и Даллье несколько раз наведываются в Кью.
Бакстон, осуществляющий связь между всеми участниками операции, передает вопросы и ответы, пожелания, приветы, задания и соглашения, извещает о намеченных визитах, доставляет известия из Ливерпуля и из Лондона.
Что же касается Даллье, то он ожидает осуществления своих деловых планов с хладнокровием человека, заранее рассчитавшего шансы на успех и будущую прибыль. Он дважды заводит с Генри Викхэмом разговор, в ходе которого высказывается об экономических перспективах Англии, о мировом рынке и бирже, о расширении колониальных владений, о растущих ценах на каучук.
Однажды под вечер Хукер приходит к Викхэму в сопровождении высокого худощавого человека с твердым и чуть надменным взглядом, кажущегося благодаря фраку и цилиндру юношески стройным.
Хукер представляет их друг другу.
— Мистер Викхэм и лорд Сесил Крэнборн, маркиз Солсбери, наш министр по делам Индии!
Не замечая неловкого поклона Викхэма, маркиз обращается к нему:
— У этого плана дальний прицел, мистер Викхэм! Подумайте о будущем. Британской Индии понадобятся способные ученые.
— Милорд, я всегда сочту честью для себя служить своей стране.
— Я слышал, что на днях вы снова собираетесь в Лондон?
— Да.
— Вас примут в члены Королевского научного общества.
— Благодарю вас, милорд.
Маркиз проходит по теплицам и расспрашивает о подробностях предприятия. Прощаясь, он говорит Викхэму:
— Англия по достоинству оценивает своих лучших сынов и сумеет наградить заслуженного и сознающего свою ответственность человека, когда настанет время для этого.