— Но такая долгая проверка…
— Это моя обязанность, сеньор! Надеюсь, что вы такого же мнения о высоком долге офицера, как и мы в Бразилии.
— Джон! Развяжите еще три мешка, — приказывает Вильсон.
Бразилец показывает в сторону.
— Вот эти!
Вдруг раздается изумленное восклицание его товарища, зашедшего в дальнюю часть помещения.
— Что там такое?
— Мешки другого цвета, Жуан!
— Давайте-ка взглянем на них!
Боцман развязывает мешок, откуда вываливается темная, слипшаяся в комки масса. Бразилец мнет ее в руках. Под его пальцами комки из мха и земли рассыпаются и показываются зерна, покрытые желтыми и серыми пятнами.
Он кладет одно из зерен на ладонь и молча подносит к глазам капитана.
Клеппфорд быстро находится.
— Семена кофейного дерева. Необычный сорт!
— Сеньор!
Бразилец меряет его гневным взглядом.
— Вы мне не верите? — спрашивает Клеппфорд. — Мы собираемся подарить эти семена ботаническому музею.
Бразилец смотрит на своего товарища, который скептически усмехается, и говорит резким тоном:
— Как вам угодно, сеньоры! Вам придется сойти вместе с нами на берег. Велите кому-нибудь нести этот мешок. Семена будут подвергнуты экспертизе. От ее результатов будет зависеть все дальнейшее.
— Я настоятельно прошу вас — начинает Вильсон. — Мы и так придем в Лондон с двухдневным опозданием…
Он вынимает одну из купюр, которые вручил ему Викхэм на капитанском мостике.
— Это семена кофейного дерева, — продолжает он спокойным голосом. — Надеюсь, господа, что вы верите нам, не правда ли? Мы очень спешим. У нас нет никакой возможности сходить сейчас на берег и тащить с собой этот мешок. Вы согласны со мной, господа?
Молчание.
— Пятьдесят фунтов! — говорит Вильсон, вынимая еще два банкнота. — Каждая из этих бумажек стоит пятьдесят добрых английских фунтов. Целое состояние, господа!
Усатый офицер резко выпрямляется, словно хочет решительно возразить. Но другой бразилец подталкивает его локтем. Только сейчас Вильсон замечает широкие золотые галуны на белых обшлагах его мундира.
Внезапным движением Вильсон выхватывает из кармана четвертый банкнот и засовывает по две штуки между пуговицами застегнутых мундиров бразильцев.
— Вы закончили осмотр, господа?
Второй бразильский таможенник отвешивает легкий поклон. Но офицер с усиками словно окаменел и не решается прикоснуться к деньгам. Он бледен, как мел. Его товарищ бросает на него косой взгляд.
— Остается еще уладить вопрос с пошлиной, — говорит он Вильсону, смущенно улыбаясь.
— В документах ничего не говорится об этих семенах, сеньор. Их придется вписать и соответственно увеличить таможенный сбор.
— Вписать?
— Войдите в наше положение! Иначе у нас с товарищем могут быть неприятности.
— Ну, хорошо.
— Кроме того, понадобится буксир! Каков тоннаж вашего судна, сеньор?
— Девятьсот шестьдесят четыре тонны. Ведь это указано в документах.
— Совершенно верно. Прошу извинения, сеньор, но, согласно правилам рейдовой службы, все паровые суда свыше восьмисот тонн водоизмещением полагается выводить на фарватер с помощью буксира — ввиду опасности столкновения.
— Вот как! Ну, что ж мне, ждать?
— Посмотрим, — говорит бразилец, подумав. — Мы с товарищем посмотрим, что можно сделать. Может быть, удастся найти для вас буксир сегодня же вечером.
Вильсон с подозрением смотрит на него. Офицер с усиками старается не встречаться глазами с капитаном. Наконец Вильсон решается:
— Хорошо, согласен.
Все поднимаются друг за другом на палубу. Боцманы опять закрывают люк тяжелой железной крышкой. Вильсон и Клеппфорд проходят вместе с бразильцами в каюту. Некоторое время спустя они возвращаются, провожают таможенников к трапу и останавливаются возле него. Второй бразильский офицер подносит пальцы к козырьку фуражки.
— Счастливого плавания, сеньоры!
— Значит, все будет в порядке? — спрашивает Вильсон.
— Счастливого плавания, сеньоры, — повторяет бразилец, улыбаясь.
Капитан и Клеппфорд провожают взглядами таможенников, которые направляются к зданию таможни и вскоре скрываются в нем.
— Пусть меня повесят… — начинает Клеппфорд.
— Это может случиться скорее, чем вы думаете, да, да! — зло смеется Вильсон. — Черт их знает, можно ли им доверять!
Они возвращаются на мостик; через несколько минут там появляется Генри Викхэм.
— Плакали ваши двести фунтов! И вполне вероятно, что этим дело не закончится, — отвечает Вильсон на его безмолвный вопрос.
— Они что-нибудь нашли?
— Все нашли! Теперь нам велено ждать буксира! Но пусть меня утопят в грязной луже, если я буду сидеть здесь до завтрашнего утра!
Солнце утонуло в реке. Только силуэты кораблей темными пятнами выделяются на фоне воды.
— Еще слишком светло, — замечает Вильсон, вглядываясь в берег. — Полицейские катера немедленно бросились бы за нами в погоню…
В городе и в гавани то здесь, то там вспыхивают огни. Их становится все больше. Свежий ветер дует с моря в открытое устье Пары.
Шум на берегу постепенно смолкает, крики на судах становятся все реже, затихает вдали скрип уключин и удары весел, доносящиеся с лодок. Наступает тишина.
Полиция не появляется на сходнях «Амазонки», чтобы арестовать капитана и суперкарго.
Но не показывается и буксир, чтобы вывести «Амазонку» из порта.
За два часа до полуночи винт начинает пенить воду. Мелкая дрожь сотрясает палубу. На борту не слышно ни единого громкого звука. Трап и оба якоря подняты, огни притушены.
Вынырнув из-за большого французского парохода, «Амазонка» быстро выходит из порта.
Стая отливающих серебром рыбок выскакивает из реки перед самым носом корабля, летит по воздуху и, поднимая брызги, шлепается в воду.
Бакен у входа в гавань остается позади. С правого борта показывается продолговатая тень бразильского патрульного катера, постепенно расплывается в темноте, исчезает.
«Амазонка» полным ходом идет на восток, к морю.
В 1876 году, как раз в то самое время, когда Генри Викхэм доставил в Лондон похищенные из Бразилии семена, английский ботаник Роберт Томсон вывез бразильскую гевею в Колумбию и заложил там вскоре первую в Южной Америке плантацию каучуконосов.
Здесь выращивалось более шести тысяч деревьев гевеи. Томсон обратил также внимание на лесные районы в бассейне Путумайо, славящиеся обилием дикорастущих, еще нетронутых каучуковых деревьев, и подсчитал возможности их эксплуатации.
Не считая нескольких неудачных попыток разбить небольшие плантации, затея Томсона не вызвала в Южной Америке никакого интереса. В Англии о ней даже ничего не знали.
Однако предложения, представленные Робертом Томсоном тридцать лет спустя правительству Англии, привели к основанию в бассейне Путумайо крупной англо-перуанской компании по добыче каучука. Компания приступила к разработке лесных массивов этого района, используя индейскую рабочую силу. Обращение с индейцами было столь жестоким, что в начале XX века весь мир наговорил о «зверствах на Путумайо»…
15
По прошествии двадцати двух дней «Амазонка» бросает якорь на Темзе. Воздух неподвижен, по-летнему тепло. Гавань окутана дымкой тумана и угольной пыли; по реке беспрерывно разносится глухой рев пароходных гудков.
Пока к «Амазонке» подходит баржа, чтобы принять мешки с кофе, Генри Викхэм съезжает в лодке на берег, забегает в почтовую контору порта и посылает депешу в Кью. Выйдя из конторы, не спеша прогуливается по улицам Саутуорка, рассматривает неприглядные серые фасады домов, наблюдает за прохожими и перед возвращением на «Амазонку» успевает еще пройтись по огромному парку.
Через два часа по Темзе сверху приходит паровой катер и пришвартовывается к «Амазонке».
Лейтенант Клеппфорд приказывает спустить штормтрап. Генри Викхэм быстрым шагом подходит к поручням и видит, как несколько человек взбираются на верхнюю палубу парохода. Первый из них, высокий мужчина с серьезным лицом, останавливается, ступив на палубу «Амазонки», и обводит всех ищущим взглядом. Генри Викхэм подходит к нему. Тот испытующе разглядывает его и спрашивает:
— Мистер Викхэм?
— Да, сэр. Вы из ботанического сада в Кью?
Высокий мужчина улыбается в ответ.
— Я сэр Джозеф Хукер. Добро пожаловать в Англию, мистер Викхэм!
Попросив своих спутников, чтобы они подождали его, он спускается вслед за Викхэмом в его каюту.
— Искренне рад, — говорит он. — Это предприятие… я очень беспокоился за его исход.
— Я не мог известить вас раньше. Скажу вам, не теряя времени, сэр: я привез пятьдесят шесть мешков, набитых семенами! Это очень стойкий сорт!