Из кустарника выходят оба индейца, оставленные Викхэмом для охраны. Шлюпка царапает килем о песок. Шесть матросов выпрыгивают на берег. Поспешно, без лишних слов они укладывают груз между банками.
Три рейса делает шлюпка от парохода к деревне и обратно. Слышится только скрип весел в уключинах и тихие всплески.
Когда они в четвертый раз подходят к берегу, с деревенской площади доносятся крики, гремит боевой барабан и над зарослями вырастает багровое зарево пожара.
— Это горит наша хижина, — вдруг произносит Генри Викхэм.
— Стоп!
Матросы поднимают весла. Генри Викхэм прислушивается. Через некоторое время он говорит Клеппфорду:
— Не стоит затевать перестрелку из-за четырех мешков.
Шлюпка разворачивается и без груза возвращается к пароходу.
На палубе лежат спасенные мешки. Капитан Вильсон кивает, слушая плантатора.
— Well! Надо убираться отсюда!
— Где мои вещи?
— В каюте.
— А каноэ?
— У левого борта, рядом со шлюпкой. Ваших индейцев я отправил в трюм.
Генри Викхэм проходит за капитаном в свою каюту, а матросы начинают перетаскивать мешки через кормовой люк в нижнее отделение трюма.
Из-за леса медленно поднимается луна.
«Амазонка» почти беззвучно, с погашенными огнями покидает заводь и полным ходом идет вниз по течению, прячась в тени берега, противоположного деревне.
Когда до Сантарена остается один день пути, каноэ спускают на воду. Генри Викхэм прощается со своими индейцами.
— Отправляйтесь на плантацию! Я приеду через месяц, самое большее через два.
Лодка скрывается из виду за излучиной реки.
Следующей ночью «Амазонка» проходит между островом Тапара и сантаренской пристанью. Еще полчаса, и она у места впадения реки Тапажос в Амазонку.
Берега теряются в дымке. В лунном сиянии переливается необозримая водная гладь, лениво ползущая вслед за пароходом, словно огромное текущее море.
На одном градусе двадцати семи минутах южной широты и сорока восьми градусах тридцати минутах западной долготы, в ста двадцати километрах от моря, на правом берегу реки Пара, против большого острова Маражо расположен город Пара — столица и единственный морской порт одноименного бразильского штата.
В 1876 году Пара была резиденцией епископа, ее украшали губернаторский дворец, собор, выстроенный в 1720 году, две семинарии, лицей, театр, ботанический сад, городская библиотека, ипподром, широкие чистые улицы и иностранная колония; это был второй по величине город Бразилии и крупнейший порт страны по вывозу какао, кофе, чая, коры хинного дерева, бальзама, орехов, кож, соломенных шляп и каучука.
Из Пары торговые суда направлялись через океан в Лиссабон, Гавр, Балтимору, Нью-Йорк, Ливерпуль и Лондон. В Паре находились крупные банки и многочисленные консульства. В деловом квартале города размещались конторы пароходных компаний, суда которых плавали по Амазонке, и управления влиятельных торговых фирм.
Риу-Негру, Тромбетас, Мадейра, Тапажос, Шингу и Амазонка были артериями, по которым кровь бразильской экономики, каучук, текла к ее сердцу — Паре.
В качестве конечного пункта пароходной линии, специально созданного ливерпульскими и лондонскими судовладельцами для перевозки каучука, Пара превратилась в мировой центр торговли каучуком. Это была резиденция бразильских каучуковых королей, англо-боливийской и недавно основанной североамериканско-бразильской каучуковых компаний.
В Паре бразильские таможенные инспектора следили, чтобы ни одному из выходящих в море судов не удалось провезти тайком семена или саженцы бразильской гевеи.
Официальное название города Пара — Белен.
14
Начало июня. «Амазонка» подходит к правому берегу реки Пара. Солнце склонилось к горизонту и заливает своими лучами крыши домов, стройные башни и остроконечные шпили, верхушки прибрежных пальм и мачты многочисленных судов, стоящих в порту.
Огромной, докрасна раскаленной лентой ползет река к морю.
Под самым носом у сбавившей скорость «Амазонки» проходят буксиры, тянущие за собой баржи, полицейский катер, парусные яхты, снуют большие и маленькие лодки.
Миновав здание таможни, приютившееся посреди длинного ряда складов, «Амазонка» бросает якорь у самого берега, рядом с большим французским пароходом. На пирс выдвигают трап, но никто из матросов не покидает своего поста на корабле; котлы по-прежнему стоят под парами, подле брашпилей дежурят люди.
Лейтенант Клеппфорд поднимается на капитанский мостик. Тут же из своей каюты выходит на палубу Генри Викхэм и тоже присоединяется к капитану.
Все трое молча смотрят на здание таможни, в окнах которого горит зарево заката.
В воротах таможни появляются два человека, одетые в белую форму. Загородившись от слепящих лучей солнца, они разглядывают «Амазонку».
— Вот и они! — говорит Клеппфорд.
Чиновники медленно идут по набережной к пароходу.
Генри Викхэм дает капитану два банкнота по пятьдесят фунтов стерлингов. Он уже собрался было сбежать, по железной лесенке, но снова возвращается.
— Их двое! На всякий случай… — говорит он, вручая капитану еще два таких же банковых билета.
Все трое спускаются с мостика. Генри Викхэм удаляется в каюту, а капитан и Клеппфорд идут навстречу офицерам бразильского портового таможенного надзора.
Они встречаются у камбуза. Бразильцы любезно раскланиваются.
— Надеемся, что ваше плавание было благополучным, сеньор, — обращается к капитану Вильсону один из них, рослый мужчина с черными усиками.
— Господа, прошу вас в мою каюту!
Проверка судовых документов отнимает немного времени. Таможенник возвращает их Вильсону и вежливо благодарит. Все бумаги в полном порядке.
— К сожалению, нам придется еще немного побеспокоить вас, сеньор! Согласно инструкции, мы обязаны осматривать трюмы всех судов.
— Что ж, идемте!
Вильсон открывает дверь и пропускает бразильцев вперед. На палубе он незаметно делает знак двум боцманам, ожидающим поблизости.
В сопровождении последних и лейтенанта он проводит бразильцев к носовому люку. Боцманы с трудом поднимают тяжелую железную крышку, и все шестеро спускаются по узкой лестнице в трюм.
Не проходит и десяти минут, как они поднимаются наверх.
— С этим трюмом все. Здесь кокосовые орехи, бананы, юкка, — говорит Вильсону офицер с усиками.
— И каучук! — прибавляет его товарищ.
— Верно. Но, судя по документам, на вашем корабле должен быть еще груз кофе, сеньор.
Вильсон кивает.
Все направляются к кормовому люку. В верхнем отделении этой кормовой части трюма сложены тюки с юккой, второе заполнено мешками с кофе. Одному из боцманов велят вскрыть несколько мешков. Бразильцы мельком заглядывают в них. Усатый офицер внимательно осматривает пол низкого помещения и несколько раз топает ногой. Раздается глухой звук, словно под полом пустота.
— Внизу находится еще одно помещение, сеньор?
Капитан обменивается быстрым взглядом с Клеппфордом. Потом подает знак боцману. Тот оттаскивает в сторону шесть мешков. В полу показывается еще один люк. Боцман открывает его. Бразильцы спускаются вниз. Капитан и Клеппфорд следуют за ними.
— Тоже кофе, — поясняет Вильсон, кивая на мешки, которыми завалено и это помещение.
— Позвольте нам взглянуть!
— Джон!
В трюме появляется боцман. Развязывает с полдюжины мешков и, переходя от одного к другому, широко раскрывает каждый из них. Свет керосинового фонаря, зажженного лейтенантом, падает на светлые с продольным швом бобы.
— А теперь, господа, разрешите пригласить вас на рюмку настоящего шотландского виски! — говорит Вильсон, как только бразильцы отходят от последнего вскрытого мешка.
Усатый таможенник внимательно оглядывает трюм. Капитан то и дело ловит на себе пристальный взгляд его черных глаз. Бразилец поворачивается к своему товарищу и обменивается с ним несколькими словами. Потом говорит, показывая на мешки, которые боцман не развязывал:
— А эти?
— Неужели вы собираетесь проверять все до единого?
— А почему бы и нет?
— Но, господа, ведь я пригласил вас!
— Это большая честь для нас, сеньор. Мы охотно примем ваше приглашение, как только закончим осмотр этих мешков.
Клеппфорд любезно улыбается:
— Видите ли, мы очень спешим. Нам хотелось бы сегодня же выйти из Белена.
— Вам никто не помешает сделать это, — отвечает офицер.
— Но такая долгая проверка…
— Это моя обязанность, сеньор! Надеюсь, что вы такого же мнения о высоком долге офицера, как и мы в Бразилии.
— Джон! Развяжите еще три мешка, — приказывает Вильсон.