Читать интересную книгу Коммунист во Христе - Павел Кочурин

Анна Савельевна усердно потчевала всем, что подала на стол. Марфа Лукинична не переставала хвалить яства. Яков Филиппович кивком головы и жестом рук выказывал свое довольство. Светлана говорила: "Спасибо мама". Попересуждали без жалоб о причу-дах своей нынешней жизни. Все вот, что от своих рук да свое — Богом на пользу данное. К "непутевым предкам" детки из города и жалуют с подарочками в барских обертках. По-глядеть только на них, да и забыть. А настоящее-то от нас с собой увозят. Оно и без вреда, и милее всякого дива заморќского.

— К Новому году тоже вот сын с внуками наведался, — сказал Яков Филиппович. — Ну там одарил стариков диковинками… И самым ценным было, кто бы мог подумать, — помедлил, пряча в бороду смешок, — бумаќга особая, намотанная, как когда-то нитки мота-ли, на толстую цевку. Заморская, не нашими буквами и словами означенная. Туалетная, значит. Она им там в генеральских магазинах выдается. Так-то не больно и наќйдешь, де-фицит называется… Вот какая такая цивилизация к нам оттуќда поступает. Но не для всех, выходит… Приезжайте, говорю, к дедуќшке с бабушкой на Рождество. Так нет… Как это генералу поповские дни праздновать.

В волю, с высмехом и весельем попереговаривались о разном своем за празднич-ным столом. Вот мы какие, бережем в высказах свое родовое, как приданое в сундуке, для будущего. А те, кого при этом таимся, по басурмански веселятся, пятясь от мужика задом

наперед. Потом, высмеянное стариковское, от нас же и перенимают, объќявляя как свое больно новое. И в Бога непременно поверят. Но вначале нам самим, как милость особую, дозволение на то даруют.

Светлана вслушивалась, что говорилось в праздничном настроеќнии. Все это было для нее будто голос из неизвестного. Вклюќчала диктофон, и говорившие оборачивались в ее сторону. И крепла мысль: вот из этой памяти и возойдет грядущее.

— Ты, милая и рассуди наши речи, — словно бы угадывая ее думы, скаќзал Старик Со-колов. — Кому же еще, как не учительнице, знать все про нас. Мы пахари, о животе печем-ся, а ты о душе позаботься завтраќшних нас. Мы — это значит корни дерева, а вы, учителя и все другие, ветви. Коли корень дерева болен, то и плодов нет. И наоборот, коли к плодам вкус потерян, то и корни в силе слабнут. Без радости-то тоќлько жизнь свою мучаешь.

В молве уже бродило — новая учительница, как вот когда-то их приќходский батюш-ка отец Матвей, выспрашивает стариков о прежнем. Яков Филиппович и поощрил в этом Светлану. И она отозвалась:

— Прошлое — это то, что тебя таким взрастило. Каждый и должен знать, кто он и от-куда. Чего же ради своего стеречься?.. Будто ты из ничего на свет Божий явился. — Светла-на невольно поймала себя на мысли, что привыкает к деревенскому высказу и образу мыслей. В речь сами собой вплетаются чисто разговорные слова. Это и от учеников к ней как бы переходит.

— Вот, вот, — вымолвил Старик Соколов. — Учителя и священники, коли умные попа-дались, летопись по своему приќходу и вели. Церковь со школой мирянам свет и несли. Ныне церкви нет, так учителю общинником нравным и надлежит быть. А то весь люд рас-тасовали — кто первый, кто второй, как лесины по мерке разложили, где дрова, где кряжи. И это классами называют.

О классах то и дело затевались в доме Кориных щекотливые разговоќры гостей и художника. Вот они, что сейчас сидят за праздничным стоќлом, вроде все одинаковые, и по мыслям, и по делу. Ан — нет. Разные: одни ближе к первому классу — к гегемонам, другие — ко второму, как бы ему подчиненному. И между ними прослойка, как начинка в пироге. Или прокладка между чем-то твердым. И под все теория подведена, наука создана. По этой теории между классами непременно должна борьба. И не простая, а непримиримая. Она на глазах у всех и происходит. А командуют-то этой борьбой — надклассовые демиур-гены из прослойки. Кто же тут гегемон-то?.. Упраќвляет они народом и верно что — как пас-тухи стадом скотины. Старик Соколов сравнил такую растасовку живого люда с рас-кладкой бревен. А муж Насти, сестры Ивана, с сортировкой рыбы, попавшей в сети. Что побольше — клади перед собой, поменьше — в правую сторону, остальную — налево, а ме-люзгу — кидай в отброс. А на деле-то — все это те же Корины, ставшие и рабочими, и кре-стьянами, и интеллигенцией. Присмоќтреться, так и совратившихся сыщешь. Их всех как бы и заставляќют целиться друг в друг друга… Подлинное-то деление всего нашего люда самое, что ни на есть, простое: демиургены и все остальные. Так вот об этом кем-то из городских гостей высказано: "Натуральная рассортировка". Народная классификация, молвой оглашенная. Это все подспудно и откладывалось в мыслях Светланы. После ухо-да гостей, Якова Филипповича и Марфы Лукиничны, у Ивана и Светланы осталось радо-стное чувство. Вроде вот, вот в их жизќни предвещается и грядет истинное, глазозримое Рождество Христово. Но это грядущее опять же только в их мыслях, в слове. И все же — есть уже и дело. Оно в осознании силы самого слова. Именно со Слова и изошло Начало.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Загоститься — что натерпеться.

Дмитрий Данилович с Анной Савельевной засобирались в город. Анна прихвары-вала. Врачи и направили в городскую больницу. Надо бы немедля и ехать, но Анна тяну-ла. Корова вот отелится, раздоит, так тогда уж.

Определенной болезни у нее не находили. Последствия травмы. Бык пободал, опе-рацию на животе перенесла. Вот и сказалось. Заныла, как у солдата старая рана. Дмитрий Данилович втайне переживал, торопил. И вот после Рождества засобирались. Но собра-лись только на Сретенье.

В хозяйстве все было припасено для скотины и по дому. Сено корове и теленку сложено в хлеву за решеткой. Они сами его достанут, тольќко подправь. Хлеба три-четыре буханки Иван купит. И Светлана когда забежит в сельмаг. Для подкорма скотины, куриц, поросенка и хватит.

Анну Савельевну положили в лучшую больницу города. Похлопотала сватья, Евге-ния Александровна, мать Светланы. Не обошлось и тут без медку. С пустом ехать по та-кому делу — все равно что за границу без долларов. Так сватья сказала.

Дмитрий Данилович остался у дочерей и сестер. То у одних погостит, то у других. Присматривался к внукам и внучкам. Летом, когда они приќезжали в Мохово, с утра до ве-чера пропадали на реке, в лесу. И самоќму было недосуг. Теперь он в гостях у них. Видит в них то, чего не замечал в деревне. Крестьянского — знать за собой постоянную обяќзанность — в привычках их нет. И пытливость ребячья заменяется какой-то суетливой торопливо-стью. Куда-то пойти, к чему-то успеть. И все вроде как не для себя, не по делу, а для кого-то, и для чего-то. Школа многоэтажная, квартира в большом доме. Между домами, вроде на случайно пустующем месте — каток. Внуки и внучки постарше — те еще отправляются по воскресениям за город. Лучше бы забрать их на каникулы в деревню, к себе в Мохово. В русле заснеќженной реки на следы зверюшек поглядели бы. Лес зимой, как царство за-колдованное, спит. Поосмелев покатались бы на лыжах с горок, Гороховской кручи. Такое навек в тебе остается.

Одолевала скука, тоска по дому, по своему делу. Обо всем и раздумыќвалось. Ему бы вот никак не привыкнуть к городской жизни. Без своего дома — ты на чужбине. И бро-дили от невольного досуга в голове, повќторялись мужиковы мысли: если бы Корины, весь их род, осели в Мохове?.. Другие, у кого нет тяги к крестьянству, — находи по охоте дело в том же городе. Но вот по чужой воле вышла натужная помеха природному людскому умыслу. И все Корины страдают. Тоскуют по труду вольному на своей ниве. Хотя и в го-роде не последние, что называется, — в передовиках и ударниках…

В квартирах дочерей, сестер, племянников, сватьи Дмитрий Данилович исправил всяческие неполадки, недоделки. Где-то и полы перебрал и выровнял, двери укрепил и пе-реставил. Рамы оконные поправил и подогќнал. Плиты газовые отремонтировал и отрегу-лировал. Краны водопроводные, электропроводку в божеский вид привел. Не мог в ум взять — что

же это с людьми-то стало, не жилье для себя, а ровно хлев для скотиќны на скорую руку сварганили и живут… Без дела, без ходьбы в больницу к Анне — и недели бы в городе не прожил. И поразила безотрадная мысль: да кому же и как это в башку втемяшилось и для мужика в дереќвне такие вот склепы городить?.. Жизнь в них скудеет, укоќрачивается, ум обленивается и омрачается. Усадьба просторная крестьќянину нужна, а не собачья конура… Слышал вот, будто в Ленинграде, где-то на Охте, дали цыгану квартиру. Выпросил четы-рехкомнатную и на первом этаже. Семья большая, да цыган и клянчить, и хитрить умеќет, не наш брат. В одну из комнат он лошадь поставил, по стенкам на крючьях сбрую, "хо-музду" развесил. Вначале не поверилось, досужая байка, а тут поверилось: цыган и не мог по другому… А вот мужика, похоже, и удалось к чему-то приручить, сделать из него "дырдосочника".

Соседи и знакомые дочерей дивились, откуда у колхозќника такая сметка и умение в руках, свой взгляд на все. Дмитрию Даниќловичу это не льстило. Что же мы знаем о сво-ем народе?.. Вяжем ему руки, "пудрим мозги", как городские говорят. Не ярись, будь как все. Вроде бы не чужак какой-то нас пеленает, а сами себя в угол загоняем. Неудачник старается онеудачить ближнего, лодырь осмеять старательного. И это поощряется, но ведь к обезьяне близимся. Чтобы мужику, да быть смышленей городского — не моги и поду-мать, мужика надо всему учить… А не от мужика ли все сущее на Руси взялось и пошло. Ему, лапотнику, все с ходу дается… Он и города строил, заводы создавал, столицы укра-шал. И шло это к неќму от сельской кузницы, от ремесла в избе. Чума самоуничижения нас охватила, лукавый внушил беспамятство. И мы стережем в себе раба покорного, зимого-ра-пролетария беспутного. И вроде бы вот понеќмногу начинаем понимать, что, попирая мужика, близимся к разору, к пропасти. Но скоро ли это демиургены осознают?.. И осоз-нают ли? Когда через месяц с Анной вернулись домой — в рай попали. Анне после опера-ции вроде бы и полегчало. Сразу же к своей корове, дородной Питерянке, пошла. Дмит-рий Данилович — в свои мастерские. Механик Колотин освоил новый токарный станочек, "добытый" Николаем Петровиќчем. У Ивана мало мальски сложились отношения и с пред-седателем, и с Горяшиным. И это радовало Дмитрия Даниловича. Иван что-то делал по-своему, а Николай Петрович старался по-прежнему не вникать. Гордилќся своими связями и "доставал дефициты". Иван не подавал вида, что "доставания", председателя порой и "в попад". Но умелые руки своих маќстеров делали, что называется из одного другое.