Читать интересную книгу Коммунист во Христе - Павел Кочурин

— Тут дело такое, Александр Ильич, в звене все согласуется, всякие решения совме-стно, — вроде как закончил о звене разговор.

Но Саша Жохов не отступал, стал уже упрашивать.

— Уважь, Данилыч, не подведу, сработаемся. Ну, было там, как говорится, в дело-вом плане. Так это в прошлом, по должности. Сам знаешь, куда от нее. Тоже ведь под та-ким хомутом ходил.

Дмитрий Данилыч и тут отговорился, что надо с Толюшкой Лестеньковым посове-товаться. Про себя удивился: "Как Саша не возьмет в толк, разговоры о его отношениях с матерью Толюшки, Агашей-фронтовичкой, хоть и замолкли, но совсем-то не забылись. Опять и поползет молва".

Чтобы задержать Дмитрия Даниловича и польстить ему, Саша напомнил, как ко-гда-то парнями, "при той жизни", по веснам колотили косы, рыбу ловили. Дмитрия Дани-ловича кольнули слова Саши "при той жизни", но сдержался, виду не подал.

— Матерая тебе щука в мережу попалась, — говорил Саша. — Ты-то умел ставить ко-сы. И место хорошее выбирал, метров на пятнадцать закидывал кобылу от берега, и где только такие жерди отыскивал.

Дмитрий Данилович не мог противиться памяти о той поре ничем не омраченного детства и юности. И Шелекша предстала в особой буйной радости. Рыба шла косяком вверх на нерест, терлась о еловые лапы, которыми заплачивалась коса, находила отвер-стие и лезла к горлу мережи. Кроме моховцев, косы в округе нигде не колотили. Самая бы пора теперь для них, но вышел запрет, появился рыбнадзор. Но рыбы с запретом стало меньше, рыбинская плотина ее останавливает… Щука, о которой напомнил Саша, вызвала тогда у мальчишек восторг. Почувствовав в воде дерганье мережи, подумал, что много сорожья набралось. Но, увидев торчавший хвост живой плахи, оторопел. Рыбина билась и он чуть не выпустил из рук бечевку мережи. А мальчишки во всю орали: "Митьке Корню крокодил в мережку влез". мережку со щукой тащили скопом в гору к сыроварне. Рыба глотала воздух, жабры ее ходили, как кузнечные мехи. Андрюшка Поляк, теперешний ху-дожник, сказал, что щука дышит воздухом, как утопленник водой. Той весной утонул в Шелекше пьяный парень из Большого села, моховские ребятишки бегали смотреть на утопленника к броду… Сашка Жох как-то не запомнился среди мальчишек, тащивших мережку. Голову щуки ровно кто силком втиснул в узкую нитяную горловину. О щуке старухи сказали, что не к добру попалась такая чертуха, плохой знак, беду вещает. И, вер-но, на следующею зиму Кориных и еще четырех моховских мужиков обложили твердым заданием, а троих, в том числе и Ворониных, раскулачили и выслали. Отца осудили на три года принудиловки. Первыми от Кориных в то время отвернулись Жоховы, активисты-бедняки.

Напоминание Саши о щуке в мереже, навело Дмитрия Даниловича на недавний свой сон. Вдвоем с Сашей очутились они в горной долине, посреди зеленой лужайки. Сквозь толщу горы проходила труба. Через нее виднелся какой-то золотой блеск. Непо-нятная сила влекла в эту трубу. Саша полез и застрял в ней, как вот и щука в горле мере-жи… Вспомнив этот сон и глянув на Сашу, Дмитрий Данилович с труќдом сдержал себя, чтобы не расхохотаться. Усмехаясь, сказал простоќдушно:

— Промелькнули наши годы, Александр Ильич… — И отгоняя свое благодушие, чуть ли не примирительство с Сашей, решил твердо, что не следует им с Толюшкой брать Сашу в свое звено. Это даже лучше и для самого Саши. Не крестьянин он, не пахарь, не сеятель и не жнец. Крестьянин — это страдная судьба. В наше время еще и страдальќческая. "Крест-я-несу", — повторил он уже утвердившуюся в себе мысль. Несущий — и избранник, и добровольный мученик вместе, сродни святому. Саше радости несущего не дано знать. Он будет испытывать только муќченичество и бежать от него предательски.

Уловив перемену в настроении Дмитрия Даниловича, Саша спросил:

— Анне-то как, не полегчало?..

— Прихворнула вот, простудилась, — ответил Дмитрий Данилович уклоќнчиво.

Саша казенно кивнул головой и как заученное сказал: "Здоровья вот ей". Дмитрий Данилович не веря в искренность пожеланий Саши, послеќдовал советам Марфы Ручейной, в убережении от сглаза обратным слоќвом, ответил: "Спасибо, и вам того же". При таком ответе злоба скрыќтная в мыслях притворщика оборачивается против его самого. Саша удиќвленно взглянул на Дмитрия Даниловича, полуоткрыв рот. В это время подплывшая льдина ударилась о край Шадровика, и они оба загляделись на нее. Сбитые голубые сколы выдавились на камень. Дмитрий Данилович взял льдинку в руки. Чистая осенняя вода держалась в ней застывшей. Своя судьба даже вот и у льдинки. Одинаков лишь конец — все истает и чистота растворится, разбавив нечистоту. Так и люди, в общество загоняе-мые, теряют себя и истлевают в нем заживо. Человеку дано оставаться собой, он выше общества и значительней его. В нем самом — и все общество, и весь мир. Это художник высказал. Такую мысль и навеяла Дмитрию Даниловичу уплывшая льдина. Он бросил таявшую в руке льдяшку в поток реки — плыви.

— Не ловили нынче наметом-то, — как из другого мира дошел голос Саши.

Дмитрий Данилович не сразу вник в смысл слов Саши… "Вот он о чем, о рыбе". А голос говорил:

— У меня сак совсем истлел, а то чего бы не сходить…

Дмитрий Данилович сказал, что во время самого ледохода в мастерских был, а по-сле по две ночи половили с Иваном… Мелькнуло в голоќве: от мельника Воронина Жохо-вым сак перепал как к беднякам. Самим- то где было сплесть…

— Теперь-то только уж разве поудить, рассуждал Саша, — вода светлеет… Или сет-ку бросить. У меня прочные, капроновые. Но это уж попозже.

И тут к удивлению на Дмитрия Даниловича нашли вроде как примириќ тельные с их такой жизнью мысли. Выглянули как лучик солнца из оконца облачка на небе. Есть вот, видимо, узаконенная Всевышним необходимость и в таких человеках, как Саша Жо-хов. Не будь у нас его, кто-то бы другой появился, может еще и более пакостный. Нашего брата, мирянина, и надо вот кому-то будоражить. Даже и мучить, испытывать искушением окаянных. Недаром ведь сказано, что через страдания душа твоя очищается. Сам Господь Бог не всегда и помышляет воспрепятствовать дьяволу поглумиться над тобой, если сам ты поддаешься этому. Без страдания от зла — как тебе понять и оценить Добро и воќзлюбить не только ближнего но и врага своего…

Но стоило взглянуть на Сашу, как тут же возникло во всем сомнение: как ему вот, Дмитрию Даниловичу, возлюбить Сашу, а самому Саше его вот, Корня?

Вслух же Дмитрий Данилович сказал Саше, сокрушая обыденного себя, собой сми-ренным и благодатным, но чувствуя при этом какую-то понужденную фальшь.

— Федор Терентьич вчерась удил. Река-то вот и взывает на простор душу запертую. И меня потянуло на поле взглянуть.

Саша Жохов помялся, помедлил как-то настороженно: какой там просќтор, и какая и у кого душа запертая. Дмитрий Данилович, чтобы не длить дальше говоренья, посовето-вал Саше посмотреть на реку, раз в году она такой бывает. Бросил недокуренную сигарету на берег, спрыгнул с Шадровика и заторопился, оставляя Сашу на камне. Не хотелось воз-враќщаться домой с Данилова поля, от Шелекши, вместе с неуютным человеком. Уже под-нявшись в гору и глянув через плечо на Сашу, тоже глядевшего на него с Шадровика, уп-рекнул себя: "И тут поддался искушению лукаќвого, и тем искусал Сашу на недобро. Гнев-ностью гнев и множится, и я вот не одолел себя… Человек-то ведь, какой он ни на есть, а жиќвет рядом с тобой. Значит надо и тебе, как и другим, стараться, чтоќбы от каждого поль-за всем шла. При добре, среди живущих по совести, и плохому человеку меньше воли на зло. И один ли вот лукавый виноќват в твоем неподобии? Коли мутная вода попадает в чистую, все тут же и мутится, а чистая мутную очищает постепенно.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Сколько весен — столько и жизней

1

Установления, сложившие земную жизнь и высокое небо, — непостижиќмы корыст-ным умом человека и неразглядимы блудным его оком. Хотя чего бы — все тайны Творца вмещены в суть самого человека. Он — коќпия, искусный слепок всего мироздания. Но сам вот он отчего-то не осознает этого. Как бы и не хочет, или не в состоянии себя распо-знать. Это для него трудно, требует постоянного усилия души и разума. И неколебимой веры в то, что и он, и все миќроздание создано единым Творцом и равны. А как ему, мыс-лящему, согќласиться с этим. Вроде уравнять себя со всякой тленной тварью. И он, не же-лая признавать себя сотворенным, намерен сам быть творителем и подчинить себе сотво-ренное не им. Рушить, чего не может постичь, укорачивая все до одинаковости. И не ра-зумеет того, что при всем веќличии Земли, нигде и ни в чем нет на ней повторений. И как же тут можно единые действа и единые помышления для всего установить?.. Небо над твоей головой — чего бы ему-то не оставаться одинаковым для всех? Но для одного оно радужное, цветное, где бесконечное множество миров, для другого — просто синяя пусто-та. От дома твоего та же небесная твердь видится не такой тебе, чем когда ты в поле, в ле-су, на лугу или на реке. Каждому бы и задуматься — отчего так, и зачем понадобилось Творцу земного и небесного все так занепохожить? И зачем это самой природе состоять из всего разного?..