Но полк быстро преодолел трудности, связанные с втягиванием в боевую работу, и в течение двух-трех месяцев не только завоевал всеобщее признание как боевая единица, но стал одной из лучших частей дивизии. Особенно ярко проявились высокие боевые качества, героизм и самоотверженность людей женского полка в боях на Тереке. Боевые дела полка уже знали во многих частях фронта. Полк хорошо знали пехота и другие наземные войска, наконец, он стал хорошо "известен" и немцам. [223]
В боевой истории авиации едва ли есть такой другой пример, когда бы часть, личный состав которой не прошел почти никакой военной подготовки, сумела в такой короткий срок завоевать столь широкую боевую славу…
…Бодрость и жизнерадостность никогда не покидали полк. Вызывает удивление, что суровые лишения и трудности никогда не удручали людей, их как бы не замечали. Но самое главное, чем выделялся женский авиаполк, - это бесстрашие и героизм. Это было настолько массовым явлением, что в полку к этому привыкли, как к чему-то само собой разумеющемуся…»
* * *
Вот она, Киевская, один из опорных пунктов «Голубой линии», подумала Рая Аронова. А в переговорный аппарат сказала:
- Катя, набери высоту побольше. Тут нам опять дадут жару.
- Какую высоту! Нижняя кромка облаков всего 700 метров, - ответила летчик Катя Пискарева.
- Ну, сколько можешь…
Не успела она это сказать, как зажглись прожекторы, пошарили в небе и скрестились. Оголтело залаяли зенитки, стреляя по освещенному самолету. Рая заметила на перекрестке дорог машины - хорошая цель. [224]
- Катя, чуть правее. Держи курс.
В этот момент что-то горячее, острое вонзилась в правый бок. От сильного толчка Рая стукнулась очками о приборную доску и охнула. На мгновенье потемнело в глазах… И сразу мысль: бомбы! Цель уйдет!…
- Бросаю…
Видно было, как внизу разрывы бомб перекрыли дорогу - одна машина отстала, в ней стали непрерывно вспыхивать мелкие огоньки - рвались боеприпасы. Катя сразу вошла в скольжение, маневрируя. Когда она вышла из зоны обстрела, Рая сказала:
- Я, кажется, ранена…
Впоследствии, уже после госпиталя, Рая рассказывала:
«…Сначала хирург вынул из раны клочья от комбинезона, свитера и брюк и на вытянутой руке поднес эти окровавленные лохмотья к самому моему носу:
- Это отдашь начхозу, когда будешь сдавать обмундирование…
Потом он вытащил из раны осколки зенитного снаряда. Их было много, больших и мелких. Было очень больно, но кричать я не осмеливалась, так как за легкой перегородкой находилась мужская палата, и я скорее бы откусила себе язык, чем позволила кричать от боли…»
* * *
…Когда в палату вошла Таня Алексеева, девушки с любопытством повернули к ней головы. От нее, «ходячей», всегда ждали новостей. И она старалась полностью оправдать возлагаемые на нее надежды: не было случая, чтобы она не принесла «лежачим» какого-нибудь известия или просто маленькой новости госпитального масштаба.
Перекинув через плечо черную косу, Таня подняла худую руку и помолчала, выжидая. Цыганские глаза весело поблескивали.
- Девочки, - она сделала паузу, - «Борода» начал ходить!
- Ур-ра! - закричала Хиваз, моментально придя в восторг. - Таня, Таня, спляши вместо меня! Нет-нет, я сама! [225]
Она тут же с помощью пальцев и кистей рук изобразила какой-то замысловатый танец. Летчик по прозванию «Борода» долго лежал в гипсе с переломами ног, как и сама Хиваз. Они были друзьями по несчастью, и все, что касалось «Бороды», Хиваз принимала близко к сердцу.
- Это - первое. А второе: к нам привезли Тасю Фокину. Только не волнуйтесь - могло быть хуже. У нее сильно повреждена челюсть. Самолет при вынужденной посадке зацепил за дерево…
- А где же она? Где? - волновалась Хиваз.
- Сейчас ее приведут. И еще могу вам сообщить, что послезавтра меня выписывают! Готовьте письма в полк!
- Счастливая!
Таня сияла, с желтухой покончено, и ей не терпелось уехать в полк, чтобы приступить к своим обязанностям техника эскадрильи.
Открылась дверь. В сопровождении медсестры вошла Тася с перебинтованной вдоль и поперек головой, казавшейся неправдоподобно большой.
Начались расспросы. Почти не двигая ртом, Тася промычала все полковые новости. Только о гибели Дуси Носаль не упомянула - думала все уже знают. Утомившись, она легла и повернулась лицом к стене.
Таня, на пару минут выходившая в коридор, вошла как-то незаметно, и стояла в дверях тихо, опустив голову. Подняв потухшие глаза, обвела всех взглядом:
- Дусю Носаль… убили над целью…
- Не может быть! - воскликнула Рая Аронова. - Я же ей письмо…
На тумбочке еще лежало Дусино письмо. Она подбадривала Раю и Хиваз, обещала прилететь за ними, когда их будут выписывать из госпиталя.
Хиваз ничего не говорила, губы ее подрагивали, наконец, она прошептала:
- Лучше бы меня…
* * *
В Ессентуках, в госпитале, Рае Ароновой пришлось лечиться долго: глубокая рана в боку заживала медленно. [226]
Однажды из полка пришло письмо, из которого она узнала, что три ее подруги, штурманы, начали ускоренную тренировочную программу, чтобы официально стать летчиками. Все они, как и Рая, перед войной окончили аэроклубы, но не имели необходимой летной практики. Теперь, чтобы стать летчиком, командиром экипажа, им требовалось совсем немного: проверочные полеты под контролем опытного инструктора Это было поручено заместителю командира полка по летной части Серафиме Амосовой.
Рая рвалась из госпиталя, чтобы успеть пройти контрольную программу вместе с подругами. В конце концов так и получилось. С апреля 1943 года Рая Аронова, Женя Жигуленко, Наташа Меклин и Нина Ульяненко были зачислены в летчики.
* * *
П. Гельман, Р. Аронова
ФРЕСКИ О НАШИХ БУДНЯХ
Пройдут года. И ужасы войны
Изгладит время в памяти моей,
Но в дружеском кругу, за праздничным столом
Мы вспомним боевые будни наших дней.
С моря ветер веет,
Развезло дороги,
И на Южном фронте все сложней летать.
Про бои в Моздоке и у Малгобека
Эти дни когда-нибудь
Мы будем вспоминать.
Об огнях- пожарищах, о друзьях-товарищах
Где- нибудь, когда-нибудь мы будем говорить,
Как зенитки били и лучи ловили,
Но упрямо продолжали цели мы бомбить.
Давай ударим по одной,
Давай ударим, товарищ мой!
Ночь светла. При луне
Терек виден вполне
В эту ночь, над рекой
САБы виснут толпой.
Темный лес, а в лесу
(Видим мы с высоты)
Как фашисты бегут,
Испугавшись, в кусты…
Смелых родила наша планета,
В этом ей выпала честь;
Есть бомбардиры, есть бомбардиры,
Есть бомбардиры, есть! [227]
* * *
После присвоения полку гвардейского звания была создана третья эскадрилья, а вскоре и четвертая, учебная. В полк прибывали летчицы из гражданского воздушного флота и аэроклубов. Их надо было ввести в строй, научить летать ночью, ознакомить с боевой обстановкой. А вот новых штурманов негде было взять, их просто нигде не готовили. Поэтому штурман полка Женя Руднева, обожавшая свою военную профессию, охотно взялась за обучение штурманскому делу девушек из техников и вооруженцев. Все они до конца войны успешно воевали штурманами.
В своем дневнике (5 марта 1944 года) Женя Руднева пишет: