Действительно, красиво! Залитый вечерними огнями город лежал перед нами, как на ладони. Ярко-зелёный огонёк нашёлся быстро. Он ровно сиял в районе Шанхая, недалеко от дороги, ведущей в порт. Марина указала на него пальцем, и я пошёл на снижение. Ощущение падения было таким отчётливым, что она охнула, поджала ноги и обеими руками ухватилась за мои плечи.
Огонёк сиял над домиком развалюхой, крытым продранной местами толью, прибитой к крыше длинными, чёрными от времени деревянными планками.
Фиксатого мы нашли сидящим за столом возле небольшого окошка в комнате, которая, судя по всему, одновременно служила хозяевам и кухней. Одет Фиксатый был в чистое нательное бельё, состоящее из белых брюк, с завязочками на щиколотках и широкой, просторной рубахи без пуговиц с длинными, свободными рукавами. Марина шепнула мне на ухо:
— Солдатское нижнее бельё…
Фиксатый молчал, тупо разглядывая цветочки на клеёнке. На столе перед ним стояла наполовину пустая бутылка водки зелёного стекла, гранёный стограммовый стаканчик и тарелка с горкой кислой капусты и солёными огурцами. Мы нашли его!
Я закрыл оба окошка, и мы с Мариной поднялись с кушетки.
— Ну и что нам теперь делать?
Марина решительно ответила:
— Сейчас ты снова найдёшь этот дом, я не успела заметить его номер, и позвонишь в милицию. Скажешь, что днём случайно встретил его во время прогулки, проследил до дома, а теперь не знаешь, что делать дальше.
— А может, мне его сразу… того…
— Чего "того"?
— Окунуть в море, где акулы водятся. Или на Северном полюсе сбросить…
Марина покачала головой:
— Нет! Нужно, чтобы Натка узнала, что этот бандит схвачен. Да и жители города волнуются. Как ты всем объяснишь, что опасность миновала, если он просто беззвучно исчезнет? Прямо сказать Натке нельзя, она девочка впечатлительная…
Она ухмыльнулась.
— Вот если его на волю отпустят или маленький срок дадут, тогда да! Тогда, можешь его… того. — Марина рассмеялась, привлекая меня к себе.
***
Девочки слышали, как я плаксивым голосом сообщал в милицию о том, что выследил бандита, пытавшегося в декабре похитить девочку. Они выбежали в коридор, где я разговаривал по телефону и, затаив дыхание, не отрывали от меня глаз, пока я не повесил трубку. Наташа бросилась мне на шею, обняла и снова расплакалась. Я стоял и молча гладил её по спине.
Марина некоторое время наблюдала за нами, а потом ушла в кухню, накапала в рюмку валерьянки, заставила Наташку выпить и сообщила им, что дело ещё не закончено, и что нам с ней нужно лично убедиться в том, что преступник действительно будет схвачен. А им пора успокаиваться и готовиться ко сну.
***
В спальне было душно и я, недолго думая, открыл большое окно на ночной остров. Марина одобрительно кивнула, когда комнате запахло морем и ночными цветами, после чего сконцентрировались на том, что происходило в открытом окошке. Я увеличил его размер ещё больше и опустил ниже, чтобы можно было смотреть, опустив голову вниз. Марина пояснила мне, что там происходит.
— Смотри, дом со всех сторон окружён автоматчиками. Они в белых маскхалатах, поэтому я их не сразу и разглядела. Вот они, — она рукой показала мне четыре грязно-серых комочка, занявших позиции по четырём сторонам покрытого толстым слоем снега огорода позади дома.
— Вон их машина, — Марина ткнула пальцем в высовывающуюся из-за забора тускло поблёскивающую в зеленоватом лунном свете металлическую крышу.
— Похоже, сейчас начнётся,… - она нетерпеливо поёрзала.
К входной двери дома от калитки быстрым шагом шли трое. У всех в руках можно было разглядеть револьверы или пистолеты. Окно я повесил довольно высоко над домом, чтобы его было видно со всех сторон, из-за этого мелкие детали стали плохо различимы. Нигде поблизости не горели фонари, и всё освещение сцены обеспечивала только висящая в безоблачном небе ущербная луна.
Само задержание произошло очень быстро. Те трое не стали даже стучать в дверь дома. Раздался выстрел, и они быстро, один за одним, ввалились в распахнувшуюся настежь дверь. Раздался ещё один выстрел, но на сей раз он прозвучал приглушенно — стреляли в доме. Грязно-серые комочки тут же превратились в фигуры четырёх автоматчиков, держащих окна дома под прицелом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Во всех окнах дома вспыхнул электрический свет, и через несколько минут оперативники вывели из дома сначала Фиксатого, а немного погодя другая пара милиционеров, вывела из дома какую-то женщину. Видимо, именно она обстирывала и кормила его всё то время, что он скрывался ото всех.
На улице замигал красный фонарь. Кто-то невидимый размахивал им в воздухе. Смысл этого жеста стал понятен, когда машина, крышу которой мы видели, вдруг ожила. Раздался громкий и отчётливый в морозном воздухе звук заводящегося мотора, вспыхнули фары и машина, тяжело переваливаясь на кочках и ухабах, медленно подкатила к калитке дома. Это был автобус, крашенный в какой-то тёмный цвет.
Обоих задержанных заволокли внутрь автобуса, пятеро сопровождавших их вскочили следом, дверь закрылась и автобус осторожно двинулся вперёд. Автоматчики в маскхалатах собрались возле калитки дома. Вспыхнул огонёк спички и вскоре возле забора залетали в темноте трое красных светлячков. Они кого-то ждали.
Оказалось, что ждали они человека в милицейской шинели, который опечатывал двери дома. Наверно, это местный участковый, — предположила Марина.
Поиск заказчика
На следующий день вечером, когда я вернулся от мамы, Марина отвела меня в спальню и закрыла за нами дверь. Она боком уселась на краю кушетки, подвернула под себя левую ногу и взглядом указала мне место напротив себя. Когда я устроился, она обратилась ко мне:
— Я сегодня побывала в городской прокуратуре. Воспользовавшись своим правом депутата горсовета, спросила там, как продвигается расследование того двухгодичной давности дела с изнасилованием и убийством девочки и заодно поинтересовалась, как продвигается расследование в отношении попытки похищения моей дочери.
Я насторожился. Радости в голосе Марины я не услышал, хотя, на мой взгляд, все преступники были схвачены и с ними теперь всё кончено. Законы в моей стране суровы. За такое всех их ожидает расстрел. Марина, услышав меня, покачала головой:
— Всё не так просто, Малыш. Во-первых, и это главное, в деле фигурируют всего трое! Нет основного — заказчика! Помнишь, в машине эти двое разговаривали, и водитель упомянул какого-то клиента, который должен был заплатить за похищение?
Я кивнул, чертыхнувшись про себя. Действительно, главный-то наверняка тот клиент! Как же я сам это проглядел? Эти два бандита, которые схватили Наташу, они же делали это не для себя. И не для этого мужика в Волге. Водитель Волги просто нанял их для этой работы. А заказ он получил от этого самого таинственного клиента!
Всё это промелькнуло в моей голове с быстротой молнии. Я заёрзал на месте, уже понимая, что ничего, собственно, со вчерашним арестом Фиксатого не кончилось!
Марина внимательно следила за выражением моего лица. Она как-то говорила, что на моём лице порой отражается вся работа моего мозга и хвасталась, что умеет его читать. Удовлетворённо кивнув, она продолжила:
— Эти двое — третий, тот что в больнице, не в счёт — твердят в один голос о том самом вымышленном папаше, про которого мы с тобой позавчера слышали, а у следствия, кроме твоих показаний, показаний Наташи и той женщины, которая вызвала милицию, ничего на этих двоих нет. Причём, та женщина тоже ничего толком не видела! Суд, конечно, состоится, но максимум, что им может быть предъявлено в качестве обвинения — это злостное хулиганство.
— Нет абсолютно никаких доказательств того, что эти двое как-то причастны к тому изнасилованию и убийству два года назад. И следствие не имеет никаких формальных причин связать воедино эти два дела. Понимаешь, что это значит?
Я неуверенно предположил:
— То что их отпустят на свободу?