— Григорий Иванович Новосельцев ваш сосед?
Мама кивнула:
— Да, давно уже.
— Та-а-к, понятно, — нахмурился он и вновь обратился ко мне, — А почему тебя тот следователь допрашивал? Что ты такого натворил?
— Ничего я не натворил! — снова возмутился я, — Скажете тоже! Он меня спрашивал, чем я того бандита огрел? Ну, который в паре с другим Наташку похитил. Всё о каком-то молотке твердил. Куда, говорит, ты его потом спрятал? Я ему сто раз повторил, что врезал ему по спине ногой, а он не верит ни в какую! Я был тогда в состоянии аффекта, поэтому удар таким сильным получился! Я потом у Конан Дойля нашёл это слово, и сразу понял, что это как раз мой случай.
— С вами тоже самое бы случилось, если бы, к примеру, на ваших глазах товарища капитана, — я мотнул головой на участкового, — два амбала под мышки подхватили и потащили в подвал, наси… — я осёкся, увидев, как дёрнулся участковый.
Он ошарашенно хлопнул себя широкой ладонью по лбу:
— Только сейчас сообразил! Так ты и есть тот самый пацанёнок, о котором весь город уже три недели говорит?
Я хмыкнул, а мама гордо кивнула. Видя, что его товарищ недоумённо хлопает глазами, он бросил ему:
— Я вам потом объясню, товарищ капитан. По вашему ведомству это дело не проходило.
Конец разговора пришёл неожиданно. Мама вздохнула:
— Вы извините, товарищи, но от его трескотни у меня уже раскалывается голова!
Я возразил:
— Я просто веду учтивую застольную беседу. Ты сама меня учила, что гости не должны скучать. И кроме того, они получили от меня массу полезной информации, которая, надеюсь, поможет им в их поисках. Мам, может ты покажешь им наши семейные фотографии? Это безумно интересно!
— Нет! — вздрогнул участковый и вскочил со стула, — Нам пора! Мы и так уже засиделись.
Офицера КГБ тоже изрядно шатнуло в дверном проёме, когда он услышал про семейный альбом. Исчезли они буквально через пару секунд. Я прислушивался к удаляющемуся торопливому перестуку сапог на лестнице, переживая, что они могут наблевать прямо у нас в подъезде, но тут запела мощная пружина, стукнула дверь, и я облегчённо выдохнул, — Донесли до улицы! Настоящие мужчины! Так закаляется сталь!
Чёрт! Как же я этого раньше не понял? Семейный альбом — это же настоящая бомба! С него нужно было и начинать.
***
Чтобы уже закончить с этой темой, нужно рассказать, как Коломийцев вернулся домой. Для этого придётся забежать почти на три месяца вперёд и для начала познакомиться с теми, кто его к нам в Магадан послал. Не по своей же воле он в такую даль поехал!
Как Марина правильно предположила, послала Коломийцева в Магадан одна хитрая контора в составе КГБ СССР. Позже мы узнали полное её наименование и даже познакомились с её директором. Организация эта прикрывалась вывеской НИИ Статистических исследований. На самом же деле все эти люди принадлежали Отделу "А" (аналитика, паранормальные явления) КГБ СССР. Коломийцева к нам она послала, разумеется, не напрямую. Не было в составе этого подразделения оперативников, способных выполнить задачи по слежке и задержанию. Под крышей этого заведения собрался учёный люд и всякого рода шарлатаны, выдающие себя за гипнотизёров. Нет, люди, владеющие гипнозом там действительно были, но и шарлатанов, не желающих честно трудиться на заводе у станка, там тоже хватало.
Всё началось с того, что начальник Отдела "А" полковник Горохов Семён Васильевич встретился со своим давним и близким приятелем генерал-лейтенантом Мирошниченко Николаем Гавриловичем за бутылочкой коньяка, рассказал ему о моём существовании, рассказал о ставшем ему известным случае со Светкой Сидоровой (Золотой Рыбкой), которую я в пионерском лагере на раз усыпил в кабинете зубного врача и высказал пожелание заполучить такого сильного гипнотизёра, как я, в свою команду. Генерал Мирошниченко, он является начальником Оперативного Управления (3-е Главное Управление КГБ СССР) пожал плечами и выразился в том смысле, что дело плёвое, и он не понимает, почему друг Сёма до сих пор медлит и не подал соответствующий рапорт. Друг Сёма подлил в его рюмочку сосудорасширяющей жидкости, чокнулся с ним, выпил, закусил кусочком горького шеколада и сказал:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Завтра рапорт со всеми разрешениями будет лежать у тебя на столе…
А ещё через три дня в магаданском аэропорту приземлился регулярный рейс из Москвы и по трапу на землю сошёл широкоплечий молодой парень в чёрном драповом пальто…
Окно в прошлое
Я быстро шёл, почти бежал, вниз по Ленина, поглядывая по сторонам, прислушиваясь к весёлому посвистыванию снега под ногами пешеходов, к шумам моторов проезжающих по дороге автомобилей, и размышлял. Уже давно, едва мне разрешили выходить на улицу, меня начал мучить один вопрос. А именно: что мне делать, если я вдруг встречу на улице того самого второго бандита, которому пока что удалось избежать поимки?
Уже почти месяц прошёл с того момента, когда он со своими подельниками предпринял попытку похитить Наташу. Его активно искала милиция, но судя по всему, ничего они не достигли. Мы обсуждали с Мариной эту тему и оба сходились во мнении, что скорее всего его в городе уже давно нет.
Или ему удалось как-то обмануть контроль пассажиров в аэропорту, и он уже давно улетел на материк, или же с попутным транспортом уехал далеко по Колымской трассе, устроился рабочим на каком-нибудь прииске и сейчас сидит тихо и не высовывается.
Марина сказала, что в области не так строго действуют обязательные для всех правила приёма на работу, когда гражданин, устраиваясь, обязан предъявить свой паспорт и трудовую книжку.
В любом случае, по её словам, вероятность того, что он остался в Магадане, где каждый участковый давно ориентирован на его розыск, очень невелика. Тем не менее меня не оставляло гадкое чувство, что в один прекрасный день я снова могу нос к носу столкнуться с ним на улице. Та же мысль не покидала и Наташу.
Что делать в этом случае? Снова пытаться одолеть его в честной борьбе? Глупо! То что получилось у меня в первый раз, получилось ценой напряжения всех моих сил, и едва не стоило мне жизни, в другой раз могло и не получиться. Я достаточно трезво оценивал свои силы.
Это Надюшка с Наташей видят во мне героя, способного и впредь защитить их от любой опасности. На деле же я обычный, худенький мальчишка неполных двенадцати лет от роду. Рост у меня 152 сантиметра. Да, реакция у меня отменная, да, я умею двигаться и думать в критических ситуациях очень быстро. Наверняка быстрее большинства взрослых.
Что ещё? Неплохо владею некоторыми приёмами рукопашного боя. Они хороши в случае стычки со сверстниками, но что будет, если какому-нибудь взрослому и массивному противнику удастся ухватить меня за одежду? Всё, я пропал! У меня же что называется «бараний вес» — всего 46 килограммов.
При встрече с опытным противником, да ещё вооружённым ножом, у меня слишком мало шансов уцелеть. Тот бандит, не подоспей вовремя милиционер, своим ножом меня как колбасу нарезал бы — быстро, аккуратно и тонкими ломтями!
Ситуация резко изменилась в тот день, когда я открыл первый проход. Точнее, несколько позже, когда я сообразил, в какое мощное оружие может превратиться обычный открытый проход.
А началось с того, что я задал себе вопрос: что станет с человеком, если он, образно говоря, одной ногой будет стоять здесь, а другой там — по другую сторону прохода, и проход при этом закроется? Понятное дело, искать добровольцев для такого эксперимента я не стал. Не стал пробовать и на себе. Мне пришла в голову идея получше. Улучив момент, когда наш дворник дядя Коля отправится к себе домой, я забрался под лестницу в нашем подъезде, где был составлен весь его инвентарь, выбрал из него метлу с деревянным черенком, открыл маленький, размером с почтовую открытку, проход на свалку типографии, забором примыкающую к нашему двору, просунул туда черенок метлы и закрыл проход.
Черенок в моих руках даже не шелохнулся, но стал короче на добрых тридцать-сорок сантиметров. Я особо не примеривался, когда просовывал его в ярко светящееся в темноте прямоугольное отверстие. Срез на конце укороченного черенка был ровным и на ощупь казался отполированным. Под лестницей было темно, а выходить с метлой на свет я побаивался. Быстро поставив метлу, точнее то, что от неё осталось, на прежнее место, я покинул экспериментальный участок.