Мы остановились на тропинке. С одной стороны обрыв с довольно крутым склоном, с другой — нависшая над нами скала. Здесь всё поросло плющом и колючками, половина из них уже давно высохли.
Намди провёл рукой по скале, я сразу же бросил туда сканер.
— Осторожно, — сказал зверь, — Тут есть секрет.
Я ощутил эту породу камня, которая поддаётся под действием магии земли.
Подавив желание нажать сканером на камень, чтобы снова почувствовать, каково это, я смотрел, как Намди шарил пальцами, отыскивая какие-то точки.
Мелькнула искорка. Потом почудилось дуновение воздуха.
Безликий достал флягу, капнул на палец, прикоснулся им к камню…
— Ты владеешь тремя стихиями? — удивился я.
Тот покачал головой.
— Если я умею только нажимать на эти кнопки, это не значит, что я ими владею, — пожал плечами Безликий, — Ты, наверное, знаешь, что только одна стихия сильна, и подавляет остальные?
Я сдержанно кивнул.
— Слышал.
— Любой зверь может овладеть всеми стихиями, — твёрдо сказал Намди, а потом всё же добавил, — Ну, в теории…
— Я слышал, что это редкость.
— Редкость — это зверь, который совершенствуется. Всё достигается трудом.
— Понял. В общем, толпа ленива, ты это хотел сказать?
Намди кивнул, и добавил:
— Толпа не хочет знаний. Ты, конечно, талантлив, Белый Волк, иначе бы оракулы не говорили о тебе, — он продолжал давить пальцами на камень, — Но даже у тебя есть проблемы со стихиями.
Тут он был прав. Землёй я мог похвалиться, а вот остальные три. Огонь и воду я ещё могу ощутить, а вот воздух у меня… кхм… ну, где-то рядом.
Вдруг камень исчез.
— Твою нулячью меру, — вырвалось у меня, — Это…
— Это стихия духа, — кивнул Намди, потом вошёл и поманил меня за собой, — Мысль, твёрдая, как камень.
— Магия Хораса?
— Хозяин расскажет, если пожелает, — голос Безликого доносился уже из тайного лаза.
* * *
Командор Хорас сидел за длинным столом на деревянном стуле с высокой спинкой.
Стол был длинный, рассчитанный на огромную дружину, но за спиной командора стояли всего лишь два рыцаря в глухих шлемах.
Длинные скамьи вдоль стола были пусты.
Когда мы вышли из тайного лаза в огромный зал, стены которого были завешаны гобеленами, Хорас не удивился. Командор двинул уголком губ, будто улыбнулся, потом махнул мне.
— Проходи, четвёртый перст Белый Волк, садись.
С момента драки в Каудграде я не скрывал меру, и теперь не видел смысла. Всем и так всё понятно.
Намди остался стоять возле стены, а я прошёл, перекинул ногу через скамью, сел.
Мигом появились прелестные зверицы. Одетые в полупрозрачные платья, они принесли подносы с яствами и, улыбаясь мне, поставили передо мной блюда и чаши.
Я мигом бросил сканер, проверяя еду на яды.
— Не доверяешь? — с усмешкой спросил Хорас, — И правильно! Я тоже доверился…
«Я не чувствую ядов, Марк».
Я тоже не чувствовал.
Кивнув приору, я вытащил из-за пазухи баночку с ядом, который мне хотели подмешать в Каудграде.
Командор напрягся, его зрачки расширились, едва он почуял, что там.
— Белый Волк, как смеешь?
— Чтобы не было недопониманий, — сказал я, — У меня много секретов, но этот я прятать не хочу. Меня пытались отравить в Каудграде.
Хорас кивнул, потом протянул банку одному из рыцарей:
— Отнеси нашим мыслителям, пусть посмотрят.
Рыцарь кивнул и, тихонько позвякивая доспехами, исчез в широком проходе в конце зала.
Я окинул взглядом помещение.
Гобелены изображали рыцарей в белых плащах. Приора я узнал сразу — он был в длинной мантии мага, на которую сверху была накинута длинная кольчуга.
Лысый, с татуировкой на черепе. Его брат, Хорас, стоял рядом, и они словно простёрли руки над приоратом — под их ногами были горы, пустыни, реки.
Два брата-правителя.
— Когда-то я думал, что мы будем править вместе, — увидев мой взгляд, сказал Хорас.
Не дожидаясь от меня ответа, он поведал, что никогда не жаждал трона. Старший брат всегда был лучше: умнее, дальновиднее, справедливее.
Хорас любил Гильберта, и желал быть верной правой рукой. А ещё командор поистине любил земли Жёлтого Приората. Такие разные, такие богатые — у каждой старшей стаи свой характер.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Но Гильберт… ему в какой-то момент стало мало быть приором, — рыцарь пожал плечами, — Захотелось больше силы.
— Знакомо, — кивнул я.
— А ещё… они никогда не чувствовал себя истинным хозяином этих земель.
Оказалось, Жёлтого приора всегда раздражали животные. Шмелиный Лес, Паучьи Овраги, Муравьиные Горы… Даже здесь, в пустыне, есть скорпионы, против которых сам командор не рискнул бы выйти. И вот в этих самых монстрах, которые водятся на территории приората, приор видел для себя угрозу.
— Я говорил ему, что таков порядок, — Хорас пригубил вино из обычной деревянной чаши, — Даже эти пауки… они сидят в своих Оврагах, и никуда не лезут.
— А как же сожранная деревня?
— Это потом. После того, как Гильберт объявил поход в Паучьи Овраги. Много зверей погибло, и много пауков. Но только поход оказался неудачным, а среди пауков появились воистину сильные твари. Накормили их духом, и разозлили.
Командор продолжал посмеиваться.
Я потёр подбородок. Это что-то новенькое: приор, который ненавидит не соседей, не еретиков, а животный мир своего приората.
— А потом он увлёкся этой ересью. Бездна, дерьмо нулячье. И эта неведомая магия с рисунками. Он пытается с её помощью завладеть силой животных.
— Магия Абсолюта?
Командор покосился на меня, улыбнулся одним уголком:
— Тебе ли не знать, так?
Я промолчал. Намди рассказывал, что командору нужна моя кровь, чтобы иметь козырь в случае, если Жёлтый приор Гильберт заполучит мою силу.
— Но это не главное, — вдруг сказал Хорас и вздохнул, — Ты правда тот копейщик?
— Честно, я не знаю.
— Потому что если это правда, то я имею шанс.
В зал стали входить звери в доспехах — жёлтое с чёрной каймой. Я почувствовал лёгкую тревогу.
— Только не говори, что сейчас ты будешь проверять, как я владею копьём?
— Нет, — командор покачал головой, — Но я опасаюсь твоей силы. Целых два предсказания, и все о тебе.
— Давай уже начистоту, Хорас, — сказал я, — Что происходит?
— Я отравлен, — коротко произнёс он.
Вошедшая охрана удивлённо охнула. Кажется, для них это было новостью.
Командор молчал, ожидая моей реакции. А я сразу же вспомнил про тот кубок, из которого он пил у Гакэру. Ну, естественно, если пить из проклятых сосудов, хорошо себя чувствовать не будешь.
— Тот кубок, из которого ты пил вино у знахаря…
— Да знаю я, — Хорас поморщился, — Это мои кандалы. Я на привязи у Бездны и у брата. Пока пью их дрянь, живу.
— А если не пить…
— Яд не убивает меня. Я просто превращаюсь в овощ, вечного безумца, пускающего слюни. В начале пытался отказаться, но Гакэру откачал меня этим питьём, и все оракулы как один твердят — это правда.
Хорас не знал, чем его поят. Вино появляется по велению Гакэру. И оракулы предсказали, что в случае смерти знахаря никто больше не поможет командору.
Он мог бы отдать приказ убить знахаря, но не мог так рисковать.
Я молчал, слушая.
— Все эти яды. Кобра эта. Мы всё перепробовали для противоядия… И эта толстуха ещё куски пауков приволокла, хотя я давно пробовал их яд, — Хорас откинулся на спину, и поморщился, вспоминая о Шаразе, — Знал бы ты, какие обещания мне приходится давать.
Я усмехнулся. Что нужно сотнице, ни для кого не секрет.
— Ладно хоть, обещания придётся выполнять, только когда стану приором, — пальцы командора сжали подлокотники, — А я стану приором.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Зигфрид этого ждёт.
— Синий Приор верен Небу. Кажется, настали такие времена, когда это уже редкость.
Он склонился вперёд, прищурился:
— Я не сдамся, хоть и сижу здесь уже много лет.
— Что тебе нужно от меня? — спросил я, не имея особого желания слушать об амбициях.