Читать интересную книгу Связанный гнев - Павел Александрович Северный

дочь Власа Воронова – государственная преступница, сосланная в Сибирь. И представьте себе, эта особа бежала из ссылки.

– Не понимаю, почему об этом рассказываете? Меня это не интересует.

– Извините! Вас все должно интересовать, как верноподданную Его Величества. Вы обязаны…

– Ловить бежавшую?

– Прошу не шутить. Ловить будем мы и поймаем непременно. Но вы должны знать о подобном вероломстве дочери Воронова.

– Разве это удивительно? Ссыльные из Сибири бегут часто.

– Но это противозаконно!

– С вашей точки зрения. Но у ссыльных революционеров на это свой взгляд.

– Странно рассуждаете! Далее ставлю вас в известность, что, возможно, и в вашем доме будет обыск. Получен приказ искать везде во всех домах, не считаясь с чинами и положением хозяев. Не исключена возможность ее появления в Сатке, ибо здесь проживают люди, имеющие деловые связи с ее отцом.

– У меня пока таких связей нет.

– Но если услышите…

– Что услышу?

Исправник встал на ноги. Прошелся к окнам, закурил папиросу:

– Видимо, с вами будет трудно найти взаимопонимание.

– В чем? Деловых отношений у меня с вами не будет.

– Вам надо с властями предержащими в уезде если не быть в дружбе, то сохранять приличные отношения. Сам был молод. Сам был многим недоволен, но не переставал сохранять здравый смысл. Всегда знал грань дозволенного и уважал законы Российской империи. Прошу выслушать полезный совет. Речь пойдет о вашем новом доверенном. Не буду отрицать, Лука Пестов – бывший старатель, умный и опытный в золотом деле человек. Его знаниями пользуются многие уважаемые люди. Он даже образованный человек. Настолько образован, что способен толковать статьи законов. Честь и слава ему за это. Достиг всего самоучкой. Но, к сожалению, в его образованности есть и опасность.

– Для кого?

– Позвольте развить мою мысль до конца. Тогда вам станет ясно все, о чем вы, видимо, не имеете даже понятия.

– Слушаю!

– Грамотность Луки Пестова дала ему возможность снискать слепое доверие среди всякого темного трудового сброда, недовольного хозяевами и порядками на приисках, заводах и рудниках. Нам известно, что в бунтарское время недоброй памяти пятого года упоминаемый Лука Пестов был среди тех, кто осмеливался быть непокорным. Имеются даже предположения, что Пестов тайно призывал к неповиновению, к забастовкам, к расправе над заводскими администраторами. Мы вправе подозревать, что он и теперь ведет опасную работу по наущению среди темных элементов.

– О том, что вам дано право, даже неограниченное право подозревать всех, мне известно. Но так же известно, что для подтверждения ваших подозрений у вас должны быть доказательства. Прошу вас не считать меня малолетней девочкой. Я знаю, как поступают полиция и жандармерия с теми, кто причастен к революционной деятельности. Теперь прошу вас сказать, почему подозреваемый Лука Пестов до сих пор на свободе?

– Для этого имеются веские причины.

– Почему не скажете правду? У вас есть подозрения, но нет доказательств его виновности?

– Мадемуазель Сучкова, все гораздо сложнее! Я уже говорил о доверии к Пестову приискового сброда. Сейчас не время подливать масла в огонь.

– Вот теперь, кажется, поняла. Несмотря на все сказанное, господин Пестов будет моим доверенным. Это мое право хозяина. Но чтобы впредь оградить себя от ваших советов и наветов, порочащих доброе имя честного труженика, основанных только на подозрениях, вынуждена буду поставить в известность уфимского губернатора.

– Прошу вас этого не делать!

– Почему?

– Не стоит беспокоить его превосходительство. Мой разговор с вами носит частный характер. Начат мной из личных добрых побуждений, из простого желания предостеречь вас от людей, способных причинить большие неприятности. Надеюсь, согласитесь со мной?

– Хорошо! Но в свою очередь позволю себе предостеречь вас относительно Дымкина. Попрошу вас оказать услугу. Напомните ему… Впрочем, сама это сделаю. Напомню, как, ему подобает вести себя на Урале.

– Неужели у вас есть для этого основания?

– Несомненно!

– Чувствую, речь идет о каком-то слишком деликатном деле. Вряд ли оно входит в мою компетенцию. Вообще, разрешите считать, что мое посещение было визитом обычной вежливости. Знакомство с вами убедило меня, что в крае появилась хотя и юная, но разумная промышленница, понимающая свое назначение в империи в то время, когда в ней еще не наступил покой после дикого революционного бунтарства. Ваше горячее заступничество за Луку Пестова меня восхитило. Но позволю снова посоветовать ни в коем случае не обострять отношений с господином Дымкиным. Мне он известен лучше, чем вам. Не делайте поспешных умозаключений и опрометчивых шагов против него. У Дымкина всегда найдутся видные и достойные защитники.

– Защитники, конечно, найдутся, но посмею усомниться в их достоинстве.

В зал неторопливо вошел Лука Пестов.

– Прошу прощения, Софья Тимофеевна, вас хочет повидать приказчик Дымкина. Позволите ему подождать?

– Что ему нужно?

– Принес деньги.

– Не принимайте. Попросите, чтобы напомнил хозяину, что согласно уговору он должен прислать мне золото.

– Слушаюсь!

Взглянув на исправника и поклонившись хозяйке, Пестов ушел.

– Решительно действуете, – сказал исправник.

– Требую точного выполнения договоренности.

– Решительно иного ничего не могу сказать. Однако недосказанное выражаете интонацией голоса, – исправник покачал головой и засмеялся. – Да, не уральская у вас манера вести беседу.

Распахнув широко боковую дверь, в зал вошла Олимпиада Модестовна.

– Слава богу, здесь вы еще, Алексей Алексеевич! Ты пригласила гостя отобедать, чем бог послал?

– Еще нет. Но помнила об этом. Вы, надеюсь, не откажитесь?

– Не посмею. Тем более что смогу узнать от вас столичные новости. Здесь нас всех интересует господин Столыпин. Интересно узнать, что о нем в Петербурге думают. Олимпиада Модестовна, в каком часу обедаете?

– В два часа.

– Тогда позвольте на время удалиться? К обеду не опоздаю.

– Пожалуйста, Алексей Алексеевич.

– Честь имею.

Исправник, звеня шпорами, вышел из зала с довольным выражением лица.

– Господь с тобой, Софья!

– Чем, бабушка, недовольна?

– Слышала за дверью вашу беседу. Он, милая, исправник: сплетник и наушник.

– Подслушивать, бабушка, стыдно!

– Ладно. Мне плевать. Хорошо, что догадалась подслушать. Заносишься. Забываешь, что он – власть над нами. Исправник всегда будет прав! Особливо теперь.

– Успокойтесь, бабушка!

– Рисковая ты! За Луку как заступилась! Ах, как струхнул, когда про губернатора намекнула. Поняла, зачем приходил? За взяткой! Вот и показала сразу девичьи коготки.

– Не приведи бог, какой хапуга!

– Решила не давать?

– Конечно!

– Мне приходилось.

– Вы добрая, а главное, перед шпорами пугливая.

– Увижу, какая сама храброй будешь. Может, и тебя испугают. Не сердись, что к обеду позвала. Надо уметь характер вовремя показать и тут же дать понять, что есть в нем и отдушина доброты. Сказ твой о Дымкине его озадачил. Знает, что тот вор и курощуп. Но золота тебе от Дымкина не видать.

– Подождем.

– Сколько считаешь за ним?

– Подсчитываем.

– Хитришь, не хочешь сказать