ничего не сможешь делать им.
– Почему?
– Ты не хазарин. Ты не знаешь нашего священного языка. Ты не читал Шаарей цадек. Для тебя шем – бессмысленный и бесполезный звук.
– А ежели я захочу принять вашу хазарскую веру?
– Это невозможно. Наша вера передается от родителей к детям. Если ты не родился в нашем народе, то тебе ни за что не стать хазарином.
– Что ты скажешь о прочих верах?
– Это меня не касается. Мне нет дела до инородцев и иноверцев.
– Но все-таки, старче, расскажи хотя бы об Иешуа. Говорят, Он знал шем.
Бар Малей скривился.
– Фу! Тебе, наверное, все уши прожужжали этим Иешуа из Ершалаима. Но тебе надлежит знать только то, что сказано о Нем и о Его последователях – минеях в книге Шаарей цедек: «Мясо, найденное у язычника, дозволено в пользование, а найденное у минея запрещено в пользование. Хлеб его – хлеб языческий. Его книги – книги чародейские. И его дети – незаконнорожденные. Им не продают, и у них не покупают. Их детей не учат ремеслу. Их не приглашают лечить ни скот, ни людей». И еще сказано: «Не следует иметь никакого дела с минеями и не следует у них лечиться ни в какое время жизни». От себя добавлю: вера минеев приводит прямо в ад.
– Не кажется ли тебе, старче, получается как-то нелепо. Вы, хазары, ругаете веру минеев – последователей Иешуа. Но вашу веру, которая лучше этой, никто не может принять. Она передается только в вашем народе. Получается, люди, не родившиеся хазарами, обречены идти в ад?
– Это, ясновельможный пан, не наше дело. Нас это не касается. – Мудрец взялся за книгу, показывая, что разговор окончен.
Царевич вышел из дома хохмача, сел на коня и поехал во дворец.
Глава 37
На следующий день Иван побывал в гостях у Кушаковского в загородном дворце.
В полдень за царевичем и его друзьями прибыла роскошная карета, запряженная шестеркой белых лошадей. Какая красота! На козлах кучер и трубач, на запятках два холопа. И все в бархатных камзолах с гербами, в шляпах с перьями. Такие важные!
Колеса застучали по брусчатке. Весело запела труба. За окнами замелькали площади, улицы, дома, церкви и городские стены. Всадники и пешеходы спешили уступить дорогу. Народ снимал шляпы и кланялся.
Через час съехали с дороги под сень лип. Под колесами зашуршал песок. И вот между стволами замелькал кардинальский дворец, окруженный цветниками и лужайками. Карета остановилась у крыльца. Архиепископ в красной сутане вышел встречать гостей и бодро пожимать руки.
– Надеюсь, панове, вы останетесь довольны. Я хочу удивить не только хорошим обедом, но и разными чудесами. Позвольте для начала показать мой сад.
И кардинал повел чужестранцев в сад. Да, было чему удивиться. Деревья причудливо подстрижены. Дорожки посыпаны щебнем. Пруды с лебедями. Но, конечно, удивительнее всего были фонтаны, которых никто из путешественников прежде не видел.
Это рассмешило Кушаковского. Он объяснил устройство фонтанов. Пока Демьян и Кудеяр восхищались чудесными водометами, архиепископ отвел Ивана в сторону.
– Ты встречался с бар Малеем? Я не ошибся, это выживший из ума старик?
– Да, его ум утомлен многолетним постижением хохмы. Он помешался на буквах и числах. Но все-таки ему удалось с помощью имени Божьего оживить глиняного человека.
– Не вижу в этом ничего особенного. В немецкой земле живет доктор Фауст. Ему без всякой хазарской премудрости удалось создать гомункула – искусственного человека. Впрочем, не будем говорить об этих дьявольских делах. Мы люди государственные. Нам надо поговорить о государственных делах. Король объявил тебе награду за исцеление дочери?
– Еще нет.
– Я хочу предложить ему выдать Ванду за тебя. Думаю, это будет наилепшей наградой. Что скажешь?
Царевич покраснел.
– Ванда – славная девица. Но я к этому не готов. Мне надо веру искать.
– Пустяки, – махнул рукой кардинал. – Подумай, Зыгмунт умрет, и ты станешь ляшским королем. Что тебя ожидает дома? Царем станет старший брат, а ты останешься в дураках.
– Но отец посылал меня не для женитьбы, а для поисков веры. Вот царь Алмаз ищет невесту для младшего сына, Плутония. Он будет самым подходящим женихом для Ванды.
– Хм, Алмаз шукает невесту для сына? Любопытно. Я поговорю об этом с королем. А ты, значит, хочешь шукать только веру?
– Да.
– Добже, мне нравится твоя целеустремленность! – засмеялся Кушаковский. – Но, думаю, тебе пора возвращаться домой. Ты видел веру папефигов. Она не понравилась тебе. Так принимай нашу веру, папскую. Она сулит великую корысть для твоей державы. Вы из дикости сразу окажетесь в цивилизации. Все правители Урюпы протянут вам руки. Святейший отец направит к вам иезуитов. Они откроют школы, семинарии и академии, заведут книгопечатни.
– Мне говорили, лучше всех вер – старая русская вера.
– Глупости! Русская вера или эллинская, старая или новая – не важно. Это раскол и ересь. Кто не с папой, тот с дьяволом. Кому папа не отец, тому церковь не мать.
– Мне говорили, в стране Беловодье я найду истинную веру, изгнанную отовсюду.
– Я слыхал про Беловодье. На наших картах оно называется Утопией. Но думаю, это вымысел. Тем более вымысел – утверждение о том, что где-то кроме Урюпы есть истинная вера. Безусловно, это не просто вымысел, а наглая ложь. Где не чтут святейшего папу, там нет истины. Разумеешь?
– Да, но все-таки я хотел бы объехать разные страны и поглядеть на разные веры. Что я пока видел? Русских и черкасских папефигов, хазар и вас, папиманов. Маловато! Надо ехать в немецкие земли. Говорят, там есть страшный еретик Мартын Лютый…
– Что ты! – ужаснулся архиепископ. – И не думай к нему ездить. Ты не знаешь, какой это человек. Он один нанес святой церкви такую шкоду, какую не наносили ни альбигойцы, ни вальденсы, ни катары. За какие-то двадцать-тридцать лет он развратил всю Урюпу. Святейший отец объявили ему анафему – проклятье. Не езжай к нему. Если тебе мало общения со мной, езжай сразу в город Ром к папе. Я дам тебе сопроводительную эпистолу. Только, заклинаю, не езди к Мартыну!
Юноша смутился.
– Значит, мне сразу ехать к папе?
– Именно так. По дороге заедешь в аббатство святой Омфалы. Это на самой границе с немецкой землей. Там настоятельницей моя дочь Гонория. Я дам эпистолу и к ней. А теперь, думаю, принц, самое время отобедать. Прошу!
Дворец кардинала по роскоши не уступал королевскому. Просторные комнаты и залы, наборные полы из разноцветного дерева, превосходные картины и статуи. Когда путешественники выказали восхищение, Кушаковский скромно заметил:
– Это