этаж и зайти в кабинет полковника Коростелева, своего начальника, и как подать ему рапорт с просьбой об увольнении. Потом смотреть, как он его визирует… Словно приговор ему подписывает. Мол, отныне свободен, Исаев. Да уж, вот так… С приговором – и на свободу…
– Саныч, привет! А я уж забыл, как ты выглядишь! Слава богу, нарисовался! – услышал он радостный голос Лени Морозова, соседа по кабинету. – Чего стоишь-то, пошли? Или разленился в своих больницах, работать отвык?
– Привет, Лень… Ты иди, я потом… Я еще постою немного.
– Так ведь на оперативку опоздаешь!
– О! Штирлиц вернулся! – похлопал его по плечу подошедший сзади Сережа Панкратов. – Молодец! А мы тут переживали за тебя всем управлением! А ты – вот он, живой и здоровый! Рад за тебя, Штирлиц!
Иван Александрович пожал протянутую ему ладонь, усмехнулся грустно:
– Я уж и забыл про эту свою погонялку… Не Штирлиц я уже, ребята, вот в чем дело. Пенсионер я. Обычный пенсионер. Не разрешили мне врачи работать. Вот, иду увольняться. А вы идите, а то и впрямь опоздаете…
Леня и Сережа замолчали неловко, глядя на него растерянно. Наконец Леня проговорил тихо:
– Да ладно, Саныч, чего ты… Главное, ты живой, здоровый… И это… Надеюсь, мы просто так не разбежимся, встречаться будем. Все же ты наш Штирлиц, куда ж мы от тебя денемся? Не унывай, Саныч…
– Ладно. Спасибо, ребята. Вы и впрямь идите уже, а то еще расплачусь, не дай бог. Увидимся…
Ребята ушли, а он усмехнулся грустно – и кто это придумал в свое время его Штирлицем называть? Вовсе ведь не похож… Куда ему до красавца Тихонова, и близко с ним не стоял! Нет, понятно, что согласно фамилии погонялка досталась – Штирлиц-то ведь разведчиком Исаевым был. Но на этом и все. Остальное – не в тему. Внешностью господь не побаловал. Как говорила его вторая жена Соня, царствие ей небесное, – шибко ты неказист, Вань… И ростом не вышел, и лицо у тебя глупое, будто ты и не следователь вовсе, а грузчик из мебельного магазина. Непонятно, за что я в тебя влюбилась, Вань? Зачем из семьи увела… Может, в тебе какая-то харизма есть, сильно внутри запрятанная?
Вспомнил про Соню и улыбнулся грустно. И вздохнул – не к месту сейчас вспомнил, не ко времени. Все. Идти пора. Хотя наверняка уже опоздал, а хотел ведь перед оперативкой успеть зайти к Коростелеву… А может, и не он сегодня оперативку проводит, а его заместитель. Да и чего гадать, надо пойти и узнать…
Решительно распахнул дверь, вошел внутрь, поднялся по лестнице на второй этаж. В приемной секретарша Лариса встретила его радостно:
– Ой, Иван Александрович… Как я рада вас видеть! Как здоровье, все хорошо? Инфаркт – это же такое дело… Я знаю, у моего дедушки тоже был инфаркт… Бабушка так переживала за него, места себе не находила! А дедушка потом все равно умер… Ой, что я говорю-то, господи! Слава богу, что у вас все обошлось…
– Да, Ларочка, спасибо за участие. Коростелев на месте? У него никого нет?
– На месте… Да вы проходите, проходите, Иван Александрович! Я даже докладывать не буду! Валерий Николаевич все время о вас спрашивал и очень за вас переживал! Хотел в больницу к вам поехать, да никак со временем не получалось… Заходите…
Болтливая была у Коростелева секретарша. Но зато красивая. Он любил таких… Шибко по этой части охоч был, старый охальник. Правда, попадал все время в неприятности по этой причине, но как-то удавалось ему выходить сухим из воды.
Увидев его, Коростелев раскинул руки, поднялся из кресла, пошел навстречу:
– Ну наконец-то, Иван! Сколько можно по больницам валяться? Я ж тебя давно жду, как из печи пирога! Как здоровье-то, все хорошо?
– Да не очень, Валер… Врачи говорят – не очень…
– В каком смысле? Да ты садись, Вань, садись… Чаю хочешь? Я сейчас Лариске скажу… Она быстренько все спроворит!
– Нет, не надо. Я уж все сразу скажу как есть, ладно? Чего у тебя время отнимать буду? Я увольняться пришел, Валер.
– Как это – увольняться? Почему?
– Врачи так говорят… Строго-настрого запретили работать. Да я бы их и не послушал, но с заключением медкомиссии спорить не станешь. Это ж документ, сам понимаешь… Вот, я уже и рапорт написал… – выложил он на стол перед начальником лист бумаги. – Завизировать надо…
– Да черт же тебя побери! – с досадой воскликнул Коростелев. – Ну как же так, Вань? Скоро вся старая гвардия уйдет, работать некому будет. Жалко, правда… Дел невпроворот… А приходят одни салаги, один смешнее другого. Насмотрелись «Мажора» по телевизору и думают, что тут все романтическим медом обмазано. Поработают с месяц и когти рвут… Да они, нынешние, все такие! Образование нынче, сам знаешь… Помнишь, как Задорнов про нынешних молодых сказал? Как он их обозвал, помнишь?
– Как?
– Коекакеры. То есть так и работают – кое-как. Точнее и не скажешь. И не только у нас – везде, куда глаз ни кинь… Совсем некому работать, Вань!
– Я понимаю, Валер. Да если б от меня что зависело… Проклятая эта медкомиссия… Что буду на пенсии делать – ума не приложу!
– Ну, найдешь, чем заняться. С внуками будешь сидеть.
– Да нет у меня внуков… То есть они есть, но…
– Да, да, извини, я забыл… Знаю твою историю, да. Что, твой сын так тебя в свою жизнь и не пускает? Вот же поганец…
– Он не поганец, Валер. Он хороший парень. Просто так получилось, я сам виноват…
– Да в чем ты виноват, в чем? Ну развелся ты с его матерью… Что с того? Ты ж ему все равно отец, родная кровь! Взрослый уже мужик, чего он себя ведет как обиженный пацан! Хотя… Не мне судить…
– Вот именно – не тебе судить. Ты со своей Лидой не разводился, с детьми отдельно не жил. Они всегда при тебе были. Ты молодец, Валер.
– Да ладно, молодец… Думаешь, я весь из себя такой белый и пушистый, что ли? Такой образцовый верный муж? Ага, как же… Да только я, Вань, всегда по тому принципу живу, что на стороне – сколько угодно, а семья – это святое. И я тебя тогда уговаривал из семьи не уходить, помнишь?
– Помню, конечно. Ладно, Валер, проехали… Не будем больше. Это моя боль, с ней мне и жить. Давай, подписывай рапорт, да пойду я, пожалуй. Чего у тебя зря время отнимать?
– Погоди, Вань… Погоди… Подпишу я тебе твой