позже. Я ходил туда два, три или четыре раза, не больше.
Жена Альваро – известный костариканский антрополог Мария Эухения Боццоли де Вилье – намного моложе супруга, но тоже помнит прогулки в парке Сентраль в 1950‐х и начале 1960‐х годов. Правда, ее маршрут включал больше мест в центре города, в том числе остановки для перекуса. Она запомнила эти прогулки под названием пасео71 – фланирование по круговому маршруту или променад по прямой линии вместе с друзьями; продолжением этого мероприятия был поход в кино. Во времена Марии Эухении группы друзей одного пола по-прежнему ходили вместе:
Для молодых людей идея пасео заключалась в том, чтобы прогуляться по проспекту мимо кинотеатра, сделать круг по парку, а затем пойти дальше в «Челлес». Мы останавливались на углу у «Челлес», потому что там был бар с лучшими маленькими пирожными и аррельядо [пирожки из слоеного теста с начинкой из мяса, овощей или сыра. – Примеч. авт.]. Правда, «Челлес» посещали более взрослые ребята, потому что это был бар и туда ходили, чтобы выпить. Этот поход в «Челлес» был частью всего пасео в ранние вечерние часы. Все выходили из кинотеатра около пяти часов вечера и делали круг, прежде чем двинуться в «Челлес». Кое-кто приходил в кино в семь часов вечера и уходил около девяти, но даже те, кто уходил в девять, тратили немного времени на прогулку. В другое время гуляли по проспекту, юноши и мужчины останавливались на углу, пока девушки и женщины проходили мимо: юноши смотрели на девушек, а мужчины – на женщин. Некоторые девушки шли одни, но обычно девушка не шла с юношей, а встречала его на углу.
Пасео, описанное в рассказе Марии Эухении, также приобретает воплощенную форму и становится ее личным пространством в городе. Ее пространственные практики – прогулки по улицам с остановками в особых местах – напоминают «тактики» де Серто, когда люди делают город своим через повседневные телесные практики. В практике пасео узлы социального взаимодействия прерывают линейные и круговые движения, создавая новые социальные пространства и места, в которых находятся прогуливающиеся. Кроме того, траектории пешеходов пересекаются на углах, формируя пространственные переплетения притяжения и желания. Целью всего действа является общение во время прогулки, но благодаря ритмам пасео город присваивается и прочитывается через телесное движение72.
Социальные маркеры корсо
Весна Вучинич-Нешкович и Елена Милорадович (Vučinić-Nešković and Miloradović 2006) провели масштабное этнографическое и историческое исследование молодежной практики корсо (корзо) в Сербии, охватывающее период с 1930 по 2001 год, а также в Старом городе хорватского Дубровника в 1990‐х годах (Vučinić-Nešković 1999). По утверждению авторов, корсо является «тотальным социальным фактом» (исследовательницы опираются на соответствующее понятие Марселя Мосса (Mauss 1979)), а их методологический подход и выводы предполагают более широкую интерпретацию данной разновидности ритуального променада.
В исследовании корсо развитие этого сложного социального института на протяжении нескольких десятилетий прослеживается с использованием антропологических, исторических и географических методов. Непосредственное наблюдение, задействованное при изучении актуального состояния корсо в 1990‐х годах, было дополнено глубинными интервью с десятью информантами для каждого десятилетия на основе стандартизированного для всего периода исследования опросника. В муниципальном архиве сербского города Смедеревска-Паланки были получены градостроительные планы, фотографии и другие необходимые документы, касающиеся основных изменений в планировке территории и использовании зданий на маршруте корсо. Анализ данных включал составление карты пространственного поведения в процессе корсо для каждого отдельного десятилетия, фиксацию пешеходных маршрутов и мест остановок, а также контент-анализ интервью и полевых записей.
Сам термин «корсо» произошел от латинского cursus, а итальянское corso переводится такими словами, как бег, гонка, беговая дорожка, поток, циркуляция или уличный променад (Vučinić-Nešković and Miloradović 2006: 231). В средневековой Италии словом «корсо» называлось пространство для спортивных состязаний, о чем свидетельствует этнографическое исследование Сайдель Сильвермен (Silverman 1978) на материале одного из городов в итальянских горах, где этим понятием обозначался маршрут для соревнований в верховой езде между соседями. В качестве променада корсо практиковалось в различных местах вдоль побережья Адриатического моря и на всем Балканском полуострове.
Ил. 5.3. Группы молодежи одного гендера, прогуливающиеся по корсо (Петар Декич)
В Смедеревска-Паланке понятием «корсо» обозначается как пространство, где проходит променад, так и сопутствующие ему фланирование, стояние на улице и различные социальные взаимодействия. Исторически корсо, как и ретрета, проходило по определенному маршруту в центре города и было ежедневным мероприятием (хотя более массовым это действо было по субботам и воскресеньям), в основном посещаемым старшеклассниками, которые фланировали группами одного гендера (ил. 5.3). До 1960‐х годов собственные корсо были и у взрослых, но со временем этот обычай все чаще сохранялся только у молодежи, поскольку он превращался в социально приемлемый способ завязать романтические отношения в такой относительно небольшой православной общине, как Смедеревска-Паланка. Кроме того, этот ритуальный променад, как и в случае с костариканской ретретой, ассоциировался с походами в кино или перемещениями между любимыми его участниками кафе и с другими досуговыми занятиями молодежи.
Ил. 5.4. Остановка и наблюдение на маршруте корсо (Петар Декич)
Вучинич-Нешкович и Милорадович очень подробно описывают материальный контекст корсо, обращаясь к рассмотрению мест, где люди стояли, наблюдали за происходящим и гуляли по городу (ил. 5.4). Маршруты корсо пролегали вдоль значимых для горожан улиц с двусторонними зонами для пешеходов. При этом одна сторона улицы использовалась для ритуального променада, а другая была предназначена для тех, кто спешил по своим делам: она получила характеристику «места, где ходят крестьяне», что привело к статусной дифференциации пространства (Vučinić-Nešković and Miloradović 2006: 239). После 1990‐х годов корсо по будним дням прекратились, а на смену им пришли повторяющиеся циркуляции горожан между кафе для среднего класса (ил. 5.5).
Одним из наиболее важных результатов, обнаруженных в исследовании, является наличие корреляции между людьми, использующими «стоячие места» на маршруте корсо, и локациями этих мест. До 1980‐х годов такие места принадлежали только мужчинам, участвующим в действе, и хотя в дальнейшем женщины также могли стоять на маршруте корсо вместе со своими спутниками, даже сегодня у них нет таких же «стоячих мест», как у мужчин (Vučinić-Nešković and Miloradović 2006: 241). Эта закрепленная в пространстве гендерная иерархия пересекается с классово-маркированными территориями и возрастной сегрегацией, которые сформировались с течением времени.
Ил. 5.5. Верхняя часть корсо с торговыми палатками (Петар Декич)
Сербские исследовательницы приходят к выводу, что воплощенные пространства и меняющиеся