— Заодно и от тела бы избавились! — подпрыгнул в кресле слегка возбужденный Ахмат.
— А может они договорились с магикалом? Они ему еду и пропуск под щиты, он им молнию, но смысл?
— Смысл в этом может быть только если они собрались отделяться от города, — заметил Иван.
Они проехали поворот к оружейной фабрике и покатили дальше, навстречу промчались два автомобиля, мчавшихся так, словно за ними гналась орда нежити. Никаких условленных сигналов "впереди опасность!" не последовало, но Иван все же чуть сбавил скорость, увеличивая дистанцию между собой и грузовиком, чтобы расширить обзор. В себе он не сомневался, знал, что успеет заметить и выстрелить, но Михайло с Юрасем?
— Но и тогда договариваться с магикалом слишком опасно, проще и правда сектантам долю в еде выделять или вообще, с мутантами союз заключить.
— Разве вера позволяет им подобное? — усомнился Ахмат.
— Все, кто пережил Судный День, по умолчанию безгрешны и заслуживают доверия, — пояснил Иван, — и, к слову, об этой части их веры. Просто расспросы о смерти мага ничего нам не дадут, все были в озере, но. Перед этим что-то случилось, у них был маг, которого они считали своим, Емеля, и значит, он ходил в церковь и его там не било молниями.
— Кара небес? — язвительно спросил карлик.
— Богов нет, — зевнула сзади Олеся, — маги знали об это тысячи лет назад.
Даже высчитали какой-то там предел, который требовалось преодолеть, чтобы стать богом, припомнил Иван. Так как и самим магам оказалось не под силу подобное преодоление, они сделали вывод, что богов нет, и перестали на них оглядываться.
— Олеся проведет обследование места смерти и общины при помощи магии, ты и я будем расспрашивать местных. Если они и правда там сами прибили своего мага, то в лицо нам об этом никто, конечно, не расскажет. Нам потребуется информация и быстро, очень быстро, и никто не умеет ее добывать лучше тебя.
Лицо Ахмата исказилось самодовольной ухмылкой. Любили его девушки и женщины, точнее говоря не могли устоять перед сочетанием карликового роста и крошечных ножек, придававших Ахмату сильное сходство с младенцем, которого так и хотелось покормить грудью, с понятными последствиями.
— Так вот, изначально ты безгрешен, но зная тебя, рядовой Тузов, ты сразу распустишь руки.
— И ноги! — весело согласился Ахмат.
— Просто… помни о последствиях, хорошо? Здесь тебе не Тырнов, а эти люди не бандиты, и у них другие представления о жизни. В лучшем случае, тебя женят насильно и оставят в общине, в худшем повесят прямо в кресле.
Ахмат бросил недоверчивый взгляд.
— Там толпа, взбудораженная верой толпа, — вздохнул Иван, возвращая взгляд на дорогу, — и каждый умеет стрелять, они не в городе живут. Даже моих умений может не хватить. Поэтому поспешай, но с оглядкой, если не уверен, отступи. Тебя, Листва, это тоже касается.
Олеся фыркнула оскорбленным бегемотиком, мол, одним посохом всю толпу зашибет.
— Как же не торопиться, — скривился Ахмат, — когда тебе, командир, процедуры положены каждый день! Раньше закончим — раньше вернемся!
— Ничего, потерплю пару суток, даже меньше, — отрезал Иван. — Лейтенант Листва вон все порывалась ритуал провести, самое время.
— Так я ж не одна собиралась, а с Володенькой, — пояснила Листва, — он некромант, мертвое к мертвому.
Кабанкин только дернул слегка щекой, к некромантам он уже обращался и неоднократно. Мертвое к мертвому, но с ядом лича, приведшим к тому, что Ивану пришлось покинуть ряды отряда очистки, никто из повелителей нежити так и не справился.
— Сделаю, что смогу, — пообещала Олеся и зевнула.
Они еще некоторое время перебирали версии, но в итоге все упиралось в отсутствие информации о самой смерти. Оставалось только надеяться на оборудование и магию Олеси, а также совместную сообразительность и что жители общины действительно знали что-то, что могло бы пролить свет на случившееся.
— Староста и его помощник как-то странно на тебя смотрели, — заметил он в сторону Листвы.
— Племянник старосты и правда умом не блещет, — добавил Ахмат, — но стреляет отменно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Восхищаться моей красотой и величием не возбраняется круглосуточно, — изрекла Олеся.
Затем она задремала и обсуждение сошло на нет. Вопреки опасениям Кабанкина так ничего и не случилось, разве что дорога стала хуже. Однообразные степные пейзажи вокруг, с редкими деревьями, но никто не выпрыгивал из балок и оврагов, чтобы впиться клыками в колеса, не налетал сверху. Похоже, зверье как попряталось после прошедшей бури, так все еще и выжидало.
Затем грузовик свернул у приметного камня и покатил наискосок через степь, куда-то за горизонт. Колея, набитая тяжелыми грузовиками, но в то же время оплывшая, местами даже заросшая. Похоже, ее обновляли во время перевозки урожаев, а в остальное время ездили крайне редко. Либо ездили в другом направлении, в Краснов, хотя вообще община относилась к Тырнову.
— Степь да степь кругом, — вдруг запел Ахмат, — нежити полно, в той степи мой дом, бункер, в нем окно, мчусь я сквозь буран, антирадом пьян, за спиной подруга, воет, словно вьюга!
Просвистел ботинок и едва не выбил окно.
— Ничего ты не понимаешь в высоком искусстве!
— Визгливый вой феечек в капкане — не искусство! — крикнула злая после побудки Олеся, подтаскивая магией ботинок обратно.
— Да, у меня высокий детский голос, это часть моего очарования, — ответил Ахмат.
— И что это за похоронные причитания?!
— Ничего ты не понимаешь, — повторил снисходительно Ахмат, — это ж песни сталкеров, кто первыми из бункеров выходил после конца света, мир разведывал, да пытался выжить и что-то добыть! Песне и положено быть такой, заунывной и печальной, это уже потом вы, маги, жизнь всем наладили, да города помогли создать.
— Да, мы такие, — снисходительно согласилась Олеся.
Затем впереди показалась цепь холмов, и Иван моргнул, прогоняя видение из прошлого. Разряды молний, разрывающие мрак кромешной ночи, в дополнение к лучам прожекторов и осветительным ракетам. Ледяной, секущий ливень, хлещущий в лицо, сбивающий с ног и волна, живая волна зайцев-мутантов, напирающих снизу вверх по склону холма. Все мины уже взорвались, рвы оказались заполнены, колючка завалена телами зайцев, с которых на бегу выдирали клочья мяса их же живые собратья.
Пока еще живые.
Зайцы не останавливались, напирали и падали живые, готовые с оружием в руках отстаивать свое, и Кабанкин уже еле удерживал оружие онемевшими, заледеневшими руками и сам еле стоял, укушенный три раза. Затем Пескарь со своей тройкой наконец подобрался и ударил в тыл, достал магикала, гнавшего зайцев в атаку, и все закончилось.
А с первыми лучами рассвета Отряд Очистки отбыл, увозя с собой убитых и раненых.
— Командир? — встревоженно спросил Ахмат.
— Так, прошлое вспомнил, — сдержанно ответил Иван, щупая шею рукой.
Холмы приближались и стали видны завалы в проходах между ними. Ловушки и мины, рвы и колючая проволока, незаметные на первый взгляд, но Иван видел их. Вышки на каждом из холмов, прожектора и сигнальные флаги, пулеметы, но часовые стояли расслабленно, скорее всего потому, что узнали грузовик. Похоже, живые, пытающиеся притвориться своими, нападали здесь редко, больше зверье и птицы да нежить и мутанты.
— Добро пожаловать в Малые Норки! — крикнул им староста, вылезая из грузовика.
Сразу после начала щитов была оборудована дезинфекционная и дезактивационная площадка, оборудованная сканерами для проверок и находящаяся под прицелом пулемета и огнемета. Старосту и Юрася приветствовали, на «Штык» смотрели настороженно, но без вражды. Появление Ахмата в летающем кресле вызвало удивление и несколько возгласов, тут же стихнувших. Олеся, умывавшаяся последней, затем принюхалась к воде и снова сунула руку, отпила глоток.
— Целебная водичка! — с энтузиазмом воскликнул Протык. — Я знал, метресс Листва, вам понравится!