Отовсюду доносился смех. Король, в конечном счете, доказал всем свою силу и ловкость, и все здесь мудро поступили, когда последовали за ним.
Шепотки со всех сторон строили теории, все гадали, как человек в итоге стал вампиром и можно ли обратить других людей.
— Мы давно не пробовали обращать их — обстоятельства, которые не позволяли нам добиться успеха, могли измениться.
— Но что это были за обстоятельства? Мы же так и не узнали.
— Возможно, все дело в их крови. Или в нашей.
— Я бы провел пару экспериментов, чтобы выяснить.
— Да, но одобрит ли их наш новый король?
Казалось, никого не смущало стоять здесь в насквозь промокшей одежде, со стекающей с волос водой, но все же Виктория не могла перестать дрожать. Она боялась, что стук ее зубов слышали все в этом просторном бальном зале даже через ангельские переливы арфы.
Дурацкая человеческая кожа.
Виктория взяла кубок для себя, решив покормить все еще слабеющего Чомперса, хотя от самой мысли о том, чтобы выпить кровь, у нее скручивало живот. Она медленно осматривала окружающую обстановку. Мраморный пол, стеклянные стены, колонны, тянущиеся к сети кристаллов на потолке.
В центре этой паутины сверкала люстра в форме паука, чьи восемь ног будто бы перемещались из одного угла в другой. Милое местечко, если вас привлекает мрачная, даже готическая атмосфера.
Она предпочитала яркие краски, всю свою жизнь. Розовый, желтый, голубой. Даже белый.
Все цвета, кроме черного, на котором всегда настаивал ее отец.
«Поддерживайте легенды, — говорил он, — и люди никогда не станут воспринимать вас всерьез. Они всегда будут недооценивать вашу силу».
В отношении отца она всегда испытывала страх напополам с благоговением. Но при этом всегда полагала, что Сорин безусловно обожает его. Почему это оказалось не так?
Сорин. Он был загадкой для нее — паззлом, части которого были так рассеяны, что она сомневалась, сможет ли когда-нибудь найти их все и собрать полную картину. И Эйден… он победил в схватке с закаленным воином.
Что еще больше ее поразило, никто не пытался ему помешать или помочь Сорину. Если не считать Лорен и Стефани, которые стояли в дверях, ждали Сорина, и после вчерашнего Виктория их и не считала. Кроме того, у Эйдена был зверь и вампирская кожа. Ее кожа.
Сколько еще того, чем они обменялись?
Она потеряла свою способность подчинять людей своим голосом. Потеряла способность телепортироваться. Эйден мог одно, значит, вероятно, мог и другое. А как насчет ее сверхсветовой скорости? Он двигался так быстро внутри круга. Быстрее, чем когда-либо раньше. А ее сила?
Всего несколько недель назад она голыми руками вырвала дерево из земли, со всеми корнями.
А теперь она не была уверена, что сможет убрать прядь, упавшую на лицо.
Стала бы она спасать Эйдена, если бы знала, что произойдет?
Ответ пришел мгновенно. Да. Да, стала бы. Она бы отдала даже больше.
«И, возможно, придется», — подумалось ей.
Ее рука подрагивала, когда она поднесла кубок к губам и сделала глоток. Кровь была густой, прохладной и с металлическим привкусом, от которого она скривилась.
Фу. Чего бы она только отдала ради… сандвича. Да, так называются те штуки. Тонкие ломтики мяса между кусочками хлеба и много-много чего-то густого и белого. Ее рот наполнился слюной, а в животе заурчало.
Скоро ей вновь понадобится проскользнуть в комнаты рабов. Очень-очень скоро.
— В-В-Виктория! — мужской голос позвал ее через весь шум зала.
Она обернулась, и там, в дальнем углу, обнаружила говорившего, Шеннона, а рядом с ним стояли Сет и Райдер. По бокам стояли двое воинов ее брата с зловещими лицами.
Как она могла позабыть, что парней схватили и связали?
Она поставила кубок на пролетающий мимо поднос и поспешила вперед.
— В-Виктория, — вновь позвал ее Шеннон, заикаясь сильнее, чем обычно. — С-сделай что-нибудь, п-п-пожалуйста.
Их взгляды встретились на долю секунды, его зеленые глаза почти лихорадочно блестели, а кофейная кожа была бледной, но он все еще красив.
Даже красивее многих вампиров здесь. Высокий и от природы сильный, и когда он улыбался, обнажая прямые белые зубы, то был как бриллиант среди циркония. Он всегда ей нравился.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Он занимал место в центре их группы, и, хотя он стоял прямо и гордо, мизинцем держался за мизинец Райдера, словно тот был каменной стеной, его защитой. Или, может быть, он сам был каменной стеной для Райдера, потому как обычно загорелый парень сейчас стал бледно-зеленым.
Сет помахал и ухмыльнулся кому-то за Викторией. Он даже сделал жест «позвони мне».
Виктория посмотрела на приставленных к ним воинов, оценивая их габариты. От них больше не исходило ауры угрозы, и они улыбнулись ей. Ну, если это можно назвать улыбками, конечно.
Они обнажили клыки и раздвинули губы до десен.
У обоих были короткие стрижки и тонкие шрамы на щеках. Как непривычно. Как они их получили? Также, как Райли это искривление на носу? Через многократное повторение? Будет ли она скоро вся покрыта шрамами? И будет ли в тогда Эйден считать ее красивой?
Рано об этом переживать. Она рискует впасть в депрессию. Но в то же время депрессия могла бы помочь ей вновь почувствовать себя нормальной.
Надо собраться. Да. Несмотря на их «улыбки», тот, что справа, выглядел так, будто с удовольствием ест котят и битое стекло на завтрак. Тот, что слева, похоже, обошелся бы одним стеклом, поэтому она решила попробовать с ним.
— Вы оба в удивительно хорошем расположении духа, учитывая, что ваш глава потерял свой шанс стать королем.
Одна из его бровей взлетела вверх, чуть ли не до волос.
— А кто сказал, что он проиграл?
Неожиданный ответ.
— Я. Да и Эйден, я уверена. Все здесь, однозначно. Видишь здесь вечеринку, нет?
Он покачал головой, слегка контужено, словно ее буквальная трактовка его вопроса ввела его в ступор. Он переглянулся со своим дружком, прежде чем ответить:
— Нет, я имею в виду, может, он только хотел испытать Эйдена.
Ой, да ладно.
— Какая прекрасная отговорка, чтобы смягчить поражение.
Он пожал своими широкими плечами, очень похоже на ее брата.
Как давно воины вместе?
— Думайте, как хотите. Факты это не изменят.
Какие еще факты?
— То есть он слил бой и решил стать верным слугой нового короля?
— Он бы никогда не слил бой. Ваш брат — хороший человек, принцесса Виктория. Его целью всегда была и будет свобода для всех нас.
Окружающие пялились на них, бессовестно подслушивая. Ну хорошо тогда.
Шутки кончились, а дискуссии не будет.
— Отпустите ребят. Сейчас же. Или я буду вынуждена…
— Конечно. Вы будете счастливы знать, что они все в том же состоянии, в каком мы их забрали, отделались только страхом.
Она уперла руки в бока.
— А следы на запястьях? От веревок, которыми вы их связали?
— Уверен, что так и было, — сказал второй воин-котятоед.
Оба в самом деле отступили назад, чуть ли не на блюдечке презентуя ей ребят. Слишком просто, подумалось ей. Она открывала и закрывала рот, затрудняясь с ответом.
Шеннон и Райдер не растерялись. Они схватили ее под руки и повели прочь. Шеннон также второй рукой прихватил Сета, чтобы потащить за ними.
На полпути, когда ее нейроны вновь заработали, она перехватила инициативу. Куда их отвести, куда их отвести?
Вампирша постарше встала у нее на пути. Старше, но не менее красивая. Гладкая кожа, тонкие черты.
— Я бы хотела поговорить с вами, принцесса, — серые глаза скользнули на ребят и розовый язык пробежался по белым клыки. — Сколько за того с татуировками?
Виктория и Сет — тот с татуировками — ответили одновременно:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Он не продается.
— А что хотите?
Нахмурившись, мол, «я здесь не шутки шучу», Виктория хлопнула его по затылку.
— Ни словом больше.
— Ай! — он уставился на нее. — За что это?
— Он не продается, — повторила она вампирше. — Ни за какую цену.