Там надула губы.
— Уверены?
— Да.
Взгляд серых глаз переметнулся на Шеннона.
— А как насчет…
— Ни один из них не продается, — рабов крови обменивали все время. На деньги, на шмотки. Просто развлечения ради. Когда-то ее это не волновало, но сама мысль о том, что этих ребят, так похожих на Эйдена, будут передавать из рук в руки, как пакеты чипсов, не укладывалась в ее голове.
— Как жаль, — вампирша перекинула через плечо веревку из светлых волос, после чего ушла в сторону.
Викторию еще трижды останавливали с различными предложениями купить людей, пока она, наконец, не увела их в один из многих секретных проходов дальнем конце зала. Секретных, даже при том, что о них знали все.
Этот вел в маленькую комнатку, которая открывала вид на бальный зал через двустороннее стекло. Разумеется, там на кушетке переплелась телами молодая вампирская парочка, и Виктория прочистила горло, чтобы привлечь их внимание. Они отскочили друг от друга, оба покраснели и пытались поправить одежду.
— Эм, здравствуйте, принцесса, что вы… — начал парень.
— Вон, — приказала она, и парочка поспешно подчинилась, закрыв за собой дверь. Распрямив плечи, Виктория развернулась к людям с готовностью к расстрелу. — Уверена, у вас есть вопросы.
Вся троица заговорила одновременно.
— Я с-с-спал, как обычно, и в-вдруг этот ог-г-громный вамп…
— …занят своим делом и тут замечаю клыки. Клыки! Я уже писаюсь со страха, а они хватают меня…
— …свободная комната, где бы я мог остановиться? Потому что меня уже тошнит мотаться туда-сюда, и ты уже заметила эту рыжую с гигантскими…
— …б-была за тварь, в-в-вылезшая из Эйдена? Д-д-дракон? Просто в-выросла из него…
— …эта веревка натерла мне руки. Если останется шрам, я подам в суд. Или подам в суд в любом случае. Дэн убьет меня. Если твои кровожадные друзья не успеют перекусить моими внутренностями раньше. Мне дали последнее предупреждение, знаешь ли. А в этот раз это даже не моя вина. Так какого…
— …или хотя бы ту брюнетку. За тобой типа должок. Я не знаю, говорил ли тебе кто или нет, но есть такое слово — обламывать, и ты этим занимаешься.
Тишина.
Окей. С чего бы начать? Наверное, с самых основ.
— Я — вампир.
Это странно — говорить людям о своей расе. Раньше за это карали смертью. Или, в крайнем случае, вечным заточением, отрывом от внешнего мира.
Это бы произошло с ее матерью, если бы Виктория не добилась ее свободы. «И чем она мне отплатила? Отказывается навещать», — эта мысль колола с каждым днем все сильнее. Возможно, от того, что Виктория продолжала придумывать возможные причины отказов. Что она недостаточна хороша. Что ее больше не любят. Что она окончательно ее разочаровала.
Эйден чувствовал то же самое, когда думал о своих родителях? Брошенный, забытый, нелюбимый? Вероятно, да, и это тоже было их общей чертой.
— Как вы сами заметили, этот дом полон вампиров, — продолжила она. — Но вы еще не знаете, что Эйден теперь наш новый король. Он вступил в схватку с моим братом, чтобы отстоять корону. И победил.
— О да, еще как, — воскликнул Сет, подняв ладонь, чтобы дать пять кому-нибудь.
Но другие двое просто посмотрели на него.
— Что?
— Монстр, которого вы видели… — это очень сложно объяснить. — Он есть внутри каждого вампира.
— Черт, нет. Эйден — вампир? — глаза Райдера округлились как блюдца.
— Да.
Ухмыльнувшийся Шеннон протянул руку Райдеру:
— Г-г-говорил же. С тебя п-пятерик.
— Вы спорили на его расу? — ахнула она.
— Не. Я п-подозревал, что ты была чем-то д-другим. То, как ты ходишь, как г-говоришь, выдает тебя с головой, — усмехнулся он. — А тем более то, как ты п-проникла в нашу комнату на ранчо.
И вновь она под угрозой впасть в депрессию.
Она столько сил приложила, чтобы влиться, и все же облажалась с королевским размахом.
— Как я хожу? Говорю?
— Ты очень плавно все делаешь, — ответил Сет, одобрительно поиграв бровями. — И твой акцент… отличается.
Отличается. Это он так вежливо избегает слова «жуткий»?
— Как там Дэн? — спросила она.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Все еще винит себя?
— Ходит грустный, — ответил Сет.
— И обеспокоенный, — добавил Райдер.
Шеннон пожал плечами.
— В-в-виноватый.
Да, он все еще винит себя.
— Может, когда Эйден будет возвращать вас на ранчо, он поговорит с Дэном, — она знала, что Эйден уважал Дэна, знала, как сильно он хотел окончить старшую школу. И он ведь планировал это сделать.
До того, как она спасла его жизнь, изменив саму суть того, кто он есть.
Будет ли он потом оглядываться назад и жалеть о своих решениях за последние несколько дней? Она не хотела этого. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы он был счастлив. Сейчас и всегда. И если все пойдет так, как она полагала, то у него будет крайне долгое «всегда», которое он будет ждать с нетерпением… или с ужасом.
— Эй, что там происходит? — спросил Сет, прижавшись лицом к стеклу.
— О чем ты? — по ту сторону двустороннего зеркала все в бальном зале встали на колени, склонив головы. Голоса замолкли. Она знала, что это означает. — Эйден вернулся.
Каждая клеточка в ее теле встрепенулась. И действительно, переведя взгляд, она увидела, как Эйден и Сорин возникли в проеме арочных двойных дверей.
Волосы Эйдена больше не свисали перед его лицом, и она могла четко разглядеть его опухшие веки, а также щеки и подбородок, утратившие краски. Последствия могли быть страшнее, намного страшнее, и должны были быть, учитывая, сколько раз кулак ее брата врезался в его хрящи и кости. По крайней мере, он уверенно стоял на ногах. Немногие смогли бы после такого избиения.
Он осматривал комнату, взгляд скользил по вампирам, волкам и людям, ни на секунду не останавливаясь, решительно ищущий кого-то. Мог ли он… искать ее?
Он так резко менялся в последние дни — то горячий, то холодный, — что она не смела надеяться. Лучше думать о чем-либо другом. Чем-то, что не так ее расстраивало. Например, о своем брате. Этом дебиле.
Сорин заметно исцелился, но щеголял теми же порезами и синяками, что и Эйден. Особенно на шее, где je la nune прожег кожу и мышцы. Часть ее хотела залезть пальцами в эту рану и резко вырвать. Он использовал ее. Он не знал, что она потеряла способность телепортироваться, и напоил ее наркотиком. Превратил в разменную монету.
Да, он это сделал, чтобы предотвратить бой до смерти — до смерти Эйдена, — но мог бы найти иной путь. Эйден нашел.
И это первая причина, почему Эйден будет лучшим королем.
— Не могу поверить, что доставал его по пустякам, — пробормотал Райдер. — Он мог надрать мне зад и даже больше.
— Все потому, что ты тупой, — сказал Сет.
— Я не тупой.
— Чувак, из всех занятий у тебя было «отлично» только на обеде. И мы оба знаем, что это за отличный аппетит.
— А еще «отлично» за п-п-перемены, — ухмыльнулся Шеннон.
Райдер толкнул его по-дружески.
Сет сделал вид, что его тошнит.
— Глаза! Мои бедные глаза! Прелюдия между парнями — это просто отвратно.
У Райдера закончилось терпение к шуточкам, он уже замахнулся кулаком, но Виктория встала между ними.
— Хватит.
Но давайте честно. Что бы она могла сделать, если бы они тут устроили драку? Ничего, вот что. Теперь она уже ничего не могла сделать.
Даже хуже, если бы они ударили ее, то могли бы оставить повреждения, от которых она не факт, что оправилась бы.
Раньше ей никогда не приходилось волноваться о таких вещах.
Внезапно взгляд Эйдена зацепился за зеркало, как будто приклеился к нему… как будто он мог видеть сквозь задымленное стекло. Она не собиралась смотреть на него снова, но это уже вошло в привычку и получилось само собой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Когда она осознала, что они уставили друг на друга, то замерла, беспомощно пойманная его пристальным взглядом. Мог ли он видеть ее? Это невозможно. Но…
— Можете подняться, — сказал он толпе.
Одежды зашуршали, пока все вставали, загораживая Эйдена от ее глаз.