— Живыми, — напомнил ей Эйден.
— Да-да, — ответила она, не оглядываясь, взмахнув руками.
Перед тем как выйти, Шеннон дотронулся до плеча Эйдена, и он кивнул ему. Молчаливая договоренность. Они скоро поговорят.
— Сначала пицца, — услышала Виктория голос Сета, пока вся четверка пробиралась сквозь толпу, — а потом домой.
— И тебе придется убедить Дэна, что мы все это время были здесь, — сказал Райдер. — Сэм говорил, что вы можете делать это странным голосом.
— Можем, так что не проблема, — отозвалась Стефани. — Но еще я могу ударить нунчаками по голове, и он…
— Используй голос, — вмешался Эйден.
Разочарованный стон пронзил воздух.
— Никакого веселья с тобой!
Усмехнувшись, Эйден перевел внимание на Викторию:
— Теперь, когда с этим разобрались…
Он взял ее за руку, переплетая их пальцы, и они покинули вечеринку. Вместе.
Глава 17
Райли сидел в засаде множество раз, но эта будет, пожалуй, самая лучшая засада в его жизни. Даже при том, что планы изменились в последнюю минуту, и все делалось наспех.
Началось все с того, что они с Мэри Энн несколько часов назад мельком увидели родителей Эйдена, когда те отъезжали от своего дома на пикапе. Ну или тех, кого они приняли за родителей Эйдена. Водитель был мужчиной, слегка за сорок, с темными волосами и, насколько Райли мог заметить своим суперострым волчьим зрением, серыми как сталь глазами.
Пассажирское место занимала женщина, вероятно, под сорок, со светлыми волосами, и, как ему показалось, карими глазами. Обоих окружали болотно-зеленые ауры. Из-за чувства вины, может быть. Или страха. Сложно сказать — цвет был затуманен, даже для его суперострого зрения.
Возможно, Джо и Паула Стоун жалели о том, как поступили с сыном. А может, они просто переживали, потому что нечем было платить за электричество. Оба варианта равны по вероятности.
Райли и Мэри Энн засели в другом доме, через дорогу от того маленького, слегка изношенный дом, который покинули Стоуны, надеясь еще раз заметить их по возвращении. Или, может, даже подслушать разговор-другой этой семейной четы, когда они вернутся.
Райли бы обыскал дом, пока их нет, но заметил камеры. Явно дорогие, с системой распознавания лиц. Слишком дорогие для такого дешевого дома. С таким количеством капусты, потраченном на камеры, он бы поставил большие деньги на то, что датчики движения были на каждой двери и окне. Не говоря уже о специальных петлях и беззвучной сигнализации. Так что пока у них нет необходимости вломиться и ограбить, он не будет пытаться проникнуть в дом.
Бить и хватать они будут потом, если пара не вернется.
Часть его надеялась, что они не скоро вернутся. Потому что сейчас Мэри Энн целиком и полностью только с ним. Такер Жирный-пылающий-пукан как ушел из кафе, так и пропал. Куда свалило это демоново отродье Райли не знал и не парился.
Прямо сейчас Райли сидел у окна в гостиной, выглядывая через полузакрытые жалюзи. Да, он незаконно проник в дом. Замки были фиговыми, как и двери, в которые они были вставлены, так что достаточно было разбить уже треснутую стеклянную вставку и изнутри повернуть ручку.
Когда уже люди запомнят? Стекло в двери — это как приглашение всем грабителям в округе зайти внутрь.
Мэри Энн сидела рядом. Они не касались друг друга. Пока что. Но прикоснутся. Скоро. Оставив защитный символ на ее спине в мотеле, он решил проблему с ведьмами и фейри. Эти две расы больше не могли наблюдать за ней через магию или врожденные способности, не могли отследить ее, кроме как человеческими методами. В которых они, наверняка, были не сильны, поскольку раньше им было просто не за чем. Считай, уровень угрозы теперь близится к нулю.
А это значило кое-что, будоражащее душу. Их никто не прервет. И еще. Райли перешел в режим мистера Милый Волк. У него был опыт. Он знал, как соблазнять девушек. Он это делал, и не раз. Он умел дразнить, по-хорошему и по-плохому, пробуждая любопытство и вызывая волнение. Теперь он очарует Мэри Энн.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
С того момента, как она чуть было не покормилась им, она держалась тихо, отстраненно. Ему нужно каким-то образом убедить ее, что она не причинит ему вреда. Она не станет. Он ей не даст.
Из-за того, что Райли и Виктория разделяли такую глубокую ментальную связь, позволяющую ему больше, чем просто читать ее ауру, и из-за того, что он улавливал все, что касалось Мэри Энн, он непреднамеренно перехватил мысли Вик о том, что девушка, возможно, связана с фейри. Ему было стыдно признавать, что ему в голову это не приходило. Фейри тоже были опустошителями и в то же время могли контролировать свое кормление. Значит, если связь существует, то есть и надежда для Мэри Энн.
Не то чтобы она сразу приступит к поискам. Пока нет. Сейчас она была решительно настроена спасти Эйдена. Райли тоже, но он бы не стал задвигать жизнь Мэри Энн в дальний угол, даже ради короля. Поэтому завтра он начнет копать в этом направлении.
А сейчас ему нужно снизить ее тревогу за его безопасность. В противном случае она продолжит сопротивляться всему, что он предлагает. По поводу их миссии и их отношений.
Он изучил окружающую обстановку. Благодаря расположению района, у них был отличный вид и на улицу и дом (возможных) родителей Эйдена. Никаких машин, никаких прохожих.
— Виктория написала мне, — начал он будничным тоном. Сквозняк проникал через щель внизу окна, развевая ее темные пряди во всех направлениях, даже к его лицу. — Ее брат вернулся, вызвал Эйдена на поединок, и Эйден надрал ему зад на глазах у всех.
— Рада за Эйдена.
— Нам нужно рассказать ему, что ты выяснила.
— А что я выяснила? — нахмурившиеся брови говорили за нее: думай, что говоришь. — Ничего конкретного, так к чему давать надежду раньше времени.
— Неправда. Ему стоит знать, что ты, возможно, нашла Джулиана, — Райли полагал, что Виктория уже сообщила новость Эйдену. — Ему стоит знать, что ты, возможно, нашла его родителей.
— И расстроить его, когда выяснится, что я ошиблась?
— Так ты ошиблась?
— Не знаю. Может быть.
— Может быть нет.
— Или да, — упрямилась она.
— Когда ты успела стать такой Дебби Доунер[2]?
Ее аура была темно-синей, от Мэри Энн исходила печаль. Вместе с синим, однако, были пятнышки коричневого, которые скоро потемнеют до черного. Не того черного, который знаменовал смерть — это не всегда так. В ее случае коричневый цвет передавал ее голод, потребность в пище, во вливании энергии в себя.
Эти пятнышки увеличились за последние несколько часов. Не настолько, чтобы он забеспокоился. Может, потому что он видел еще пятна красного и розового. Красный означал злость — или страсть — и розовый олицетворял надежду. Райли хотел усилить оба цвета.
Ее рот открылся в негодовании.
— Я не Дебби Доунер.
Красные пятна стали чуть ярче.
— Милая, ты как Думсдэй[3] из комиксов. Вечно ожидаешь худшего.
— Я не… — она сама себя оборвала на слове. — Да, это правда, — она наклонилась к окну и уперлась в него локтями. — Береженого бог бережет.
— Вообще-то нет. И если уж мы заговорили пословицами и заевшими фразочками, то вот тебе еще одна на память: лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и потом жалеть всю жизнь.
— Я делаю, что могу.
— Ты плывешь по течению, а нужно держать нос выше, — очаровывать собрался, идиот. Только расстраивает ее еще больше. Он мог бы извиниться, что был слишком резок, но не стал. Его слова были правдой. Но он все же мельком улыбнулся и подтолкнул ее плечо своим. — Давай я тебе помогу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Вмиг заподозрив что-то, она внимательно на него посмотрела.
— Как?
Он внезапно понял, что они поменялись ролями. Когда-то она неслась со всех ног, а он бил по тормозам. И он задумался, как бы она поступила, если все было наоборот.
— Расскажи мне секрет. Что-то такое, о чем ты никому больше не говорила.
Замечательно. Это то, что предложила бы прошлая Мэри Энн… И ей бы понравилось.